Егорка

Храбрец летел, кувыркаясь в воздухе через голову. Он быстро приближался к земле. Скоро стали видны его ноги в меховых валенках и руки в меховых перчатках. Наверно, на высоте в пять тысяч метров было не жарко…

— А что это на голове у него? — спросил близорукий гражданин.

— Кислородный прибор!

— Противогаз!

Ребята заспорили.

Жутко было смотреть, как безостановочно бесстрашный прыгун нёсся к земле, рассекая воздух своим телом. Раскроется ли вовремя автоматический парашют? Не угодит ли парашютист в трубу линкора и не провалится ли прямо в кочегарку?

Но всё шло отлично. Разноцветный парашют раскрылся правильно и вовремя. Парашютист спускался прямо на трибуны.

Все старались угадать, кто это летит. Те ребята, которые знали, что с парашютом должна спрыгнуть свинья Машка, крикнули было: «Свинья в шубе!» — но их подняли на смех. Загадка Васина Маленького оказалась трудной. Впрочем, не для всех.

Краснофлотцы, на ленточках у которых было написано «Маршал», словно по команде встали с мест и потихоньку спустились вниз. Потом то же самое сделали и краснофлотцы с миноносца «Гневный».

И вдруг раздался захлебывающийся от радости голос Алёши:

— Это медвежонок! Это Егорка летит!

Что тут поднялось! Все повскакали с мест и, перегоняя друг друга, бросились к широко раскрытым воротам, потому что капризный ветер вдруг задул с моря и понёс парашютиста мимо трибун. Впереди всех бежал Между Прочим. Он бежал и пришёптывал на ходу:

— Егорка — всё в порядке! Егорка — всё в порядке!

Но, увы, не всё было в порядке: Егорку сносило в воду…

В бездну

Егорка давно уже перестал понимать, где земля, где вода и небо и где, в конце концов, повис он сам.

Вот что произошло с Егоркой, перед тем как он очутился в воздухе.

Алёша был на празднике, когда в пустую квартиру Васина Маленького пришёл Васин Большой, готовый к полёту.

Он принёс столько всего вкусного, что медвежонок не скоро справился с лакомствами.

— Ешь, Егорка, старайся, чудо-юдо! — приговаривал лётчик. — Перед полётом это не вредно.

Егорка решил, что перед полётом нужно ещё и поспать, и, отдуваясь, с полным желудком поплёлся к дивану. Но так как он съел очень много, то на диван влезть был не в силах и вопросительно посмотрел на лётчика: «А ну-ка, подсади, мол, хороший человек!»

Васин Большой взял Егорку на руки, но на диван его не посадил, а куда-то понёс, сказав при этом:

— Ну, ошибка природы, нос выше! Сейчас на тебя весь мир будет смотреть…

Потом Егорке что-то долго надевали за спину и опять потащили куда-то. Он не сопротивлялся, привыкнув к тому, что его постоянно куда-то тащат.

Егорку посадили на маленькую лодочку.

Из лодочки медвежонок попал в самолёт, и вдруг с рёвом его потащили куда-то, теперь уже совсем неизвестно куда.

Набирая высоту, Васин Большой улыбался, думая об Алёше и обо всех ребятах на трибуне.

Но не до улыбок было Егорке. На истребителе он оглох от рёва мотора, хрюкал каждый раз, когда самолёт проваливался в воздушную яму или круто ложился на виражах.

Попробовал было Егорка лапами и зубами стащить с себя белые мягкие ремни, но они хотя и были мягкие, но зубам и когтям не поддавались.

Вдруг под Егоркой что-то стукнуло, и вместо пола ничего не стало.

Взвизгнув от страха, Егорка полетел в бездну…

Самолёт, словно на него дунули, подскочил кверху.

Сразу стало тихо. При падении ветер тонко и ехидно свистел в Егоркиных ушах. Тугой холодный воздух закупоривал нос и пасть.

Егорка падал, падал, падал…

Земля то вставала дыбом, то куда-то исчезала. Тогда вместо земли появлялись лёгонькие, похожие на зайцев облака.

Великая растерянность и никогда не испытанный страх обуяли Егорку. Хотел он было рявкнуть, открыл пасть, но ещё крепче сомкнул её.

И рёва не получилось, и ветер чуть не растащил скулы по сторонам.

Земля приближалась быстро. Вдруг что-то резко дёрнуло его. Над головой зашуршало и хлопнуло.

Стало ещё тише, и наступил чудесный миг скольжения на парашюте, когда первое ощущение страха проходит и хочется только одного: не падать к земле, а подыматься всё выше — за море, за горы, за прозрачные облака…

А внизу тем временем творилось что-то неописуемое. Грохот стоял от шуток и смеха. Какой-то весёлый старичок кричал громче всех:

— Ай, ай! Батюшки мои! Медведь летит по поднебесью! Ай, ай!

Потом всё уплыло в сторону, и Егорка повис над водой.

Новая фигура

На дежурном пограничном катере «Тайфун» двое краснофлотцев заканчивали партию в шахматы. Впрочем, если заядлые шахматисты говорят, что они кончают партию, то, пока они её действительно кончат, у бритого человека может вырасти борода.

Свободные от вахты краснофлотцы «Тайфуна» следили за интересной игрой. И если все понимали секреты шахматных ходов, то артиллерист Гревцов смотрел за игрой только так, ради компании.

Гревцов понимал в шахматах лишь то, что они сделаны из дерева и покрыты лаком и что это единственные короли и королевы, которые до сих пор терпимы в Советском Союзе.

Зато, когда дело касалось игры в футбол, в волейбол и в городки, или прогулок за город, или нырянья и прыжков в воду с головокружительной высоты, Гревцова трудно было опередить. За эту ловкость и живость Гревцова прозвали Живчиком.

Живчику надоело смотреть на нахмуренные лбы товарищей. Он поднял голову и вдруг чуть не упал за борт.

— Братцы, — вскрикнул Живчик, — к вам новая фигура с неба падает! Вот она вам сейчас устроит шах и мат!

Привыкнув к шуткам Живчика, краснофлотцы не подняли голов от доски.

Живчик и сам замолчал.

Он смотрел на небо с открытым ртом и лишь шевелил губами.

Игра продолжалась.

Может быть, только боевая тревога могла остановить её. Известно, что, если у шахматистов выдернуть стулья, они будут продолжать игру на корточках. Они будут продолжать свою молчаливую игру, если их поставить вверх ногами. Только бы были перед ними доска и фигуры.

Так было и с шахматистами «Тайфуна». Они опомнились лишь тогда, когда Егорка грохнулся на шахматную доску и всех шахматистов и самого Егорку накрыл парашют.

Тут уж ничего нельзя было понять! Накрытые парашютом барахтались, рычали, вскрикивали, пыхтели, фыркали, высыпая на железную палубу деревянных королев, королей, офицеров и пешки.

Живчик хохотал до того, что чуть не лопнул, как в сказке пузырь.

Наконец стало ясно, что к чему. Из-под парашюта по очереди выползли краснофлотцы. Все они были красные от смеха, кроме краснофлотца Юркова. Он был очень сердит за то, что у него вырвали из рук победу над соперником да вдобавок поцарапали нос и щёку. Но под парашютом что-то всё ещё ворчало и барахталось.

Живчик стащил полотнище — и краснофлотцы ахнули. На шахматной доске сидел живой медвежонок.

— Вот это действительно… фигура! — сказал Юрков и взялся за расцарапанную щёку.

Остальные бросились распутывать Егорку.

В этот момент вахтенный у ворот морской погранохраны звонил по телефону дежурному командиру:

— Товарищ лейтенант! Говорит пост номер два. Просятся пройти на базу краснофлотцы с линейного корабля «Маршал», с миноносца «Гневный» и с базы подводных лодок.

— Спросите, зачем, — ответил дежурный командир.

В трубку послышалось покашливание, потом удивлённый голос вахтенного:

— Говорят, что медведей получать пришли, товарищ лейтенант!

Дежурный командир был занят, и он рассердился на такой ответ вахтенного.

— Скажите им, пусть идут в зоологический сад! — сказал он и повесил трубку.

Вахтенный сказал краснофлотцам:

— Приказано передать, чтобы шли в зоологический сад. А что случилось, друзья?