Пикирующий глиссер

В ядовито-зеленом цвете ночной подсветки стрелки отчетливо видели темные силуэты охранников, каждый стрелок отсчитывал про себя до трехсот, это были те мгновения, отпущенные судьбой до конечной точки в жизни часовых…

Титановые плечи двух арбалетов распрямились, тонко пискнули кевларовые тетивы, швырнув через ограду короткие стрелы.

Первая из них угодила в часового у крыльца в тот момент, когда тот собрался в очередной раз затянуться. Остро заточенный наконечник пробил ладонь с окурком и вошел в горло, застряв в шейных позвонках.

Часового у ворот стрела ударила в спину между лопаток, и тот, будто поскользнувшись, рухнул вниз лицом в небольшой палисадник и не подавал никаких признаков жизни.

Салман с Удавом перемахнули через ограду, что для них было делом привычным, личная «гвардия» Кимбаева постоянно тренировалась не только в спортзалах, но и на загородном полигоне. Их старший ни в чем не уступал рядовым боевикам.

Салман переступил через труп убитого охранника и, держа у бедра пистолет, бесшумно отворил входную дверь и шагнул вовнутрь.

В холле коттеджа царил полумрак, на большом кожаном диване дремал третий охранник, возле него на тумбочке, где тускло горел ночник, лежал странной формы пистолет-пулемет.

Чеченец сделал шаг вперед, не спуская взгляда со спящего. Охранник оказался настоящим профи, почувствовал присутствие постороннего, он не стал вскакивать, хвататься за автомат. Он действовал против логики, – перекувыркнувшись через левое плечо и заваливаясь на пол, одновременно одной рукой попытался сбить настольную лампу, а другой выхватить из-за пояса пистолет. Финт, возможно, удался бы, действуй он против менее подготовленного противника. Но бывший чеченский диверсант сам был матерым профи, и, едва охранник дернулся, он сразу же надавил на спусковой крючок.

– Пуф-ф, – едва слышно хрюкнул пистолет.

Мощная тупая макаровская пуля, ударив в висок, разворотила часть черепа охранника, и он кулем свалился на пол. Толстый ворсистый ковер скрыл звук падающего тела.

Салман посмотрел на развороченную боковину дивана, забрызганную кровавыми ошметками. Больше в холле никого не было. Не поворачивая головы, он коротко приказал Удаву:

– Зови остальных.

Через минуту в холле появились двое филеров, вооруженных ударно-травматическими пистолетами, какие имеют право носить не только сотрудники охранных агентств, но и простые обыватели.

Гильядов жестом приказал вошедшим следовать за ним. В соседней комнате он обнаружил еще двоих, которых с ходу охарактеризовал как «технических спецов». Один сидел за столом, с увлечением глядя на экран ноутбука, другой перебирал в раскрытой дорожной сумке какие-то электронные приборы.

– Сидеть смирно, руки за голову, – прошипел Салман. – Одно движение – и пуля в голове.

«Спецы» с отчаянными и непонимающими лицами, не дожидаясь повторного приказа, выполнили команду.

– Наденьте на них наручники, – приказал Гильядов. У обоих филеров с собой были пластиковые петли эластичных наручников. «Топтуны» проворно завернули «спецам» руки за спину и затянули на их запястьях петли.

– Где стряпчий? – задал очередной вопрос Салман.

– На втором этаже вискарь жрет, – не поворачивая головы, буркнул один из технарей.

– Сидеть смирно, если что, распустим на лоскуты, – выходя из комнаты, с угрозой проговорил Гильядов. Удав двинулся следом, филеры остались в комнате.

Широкая деревянная лестница была старой и рассохшейся, и даже при легком нажатии доски неприятно скрипели, но громко работающий телевизор надежно скрывал выдающий боевиков скрип ступеней.

Весь второй этаж был одной комнатой, отделанной под охотничий зал, с увешанными волчьими шкурами стенами, небольшим камином, выложенным из камня-«дикаря», но огонь в его очаге был искусственным, от природного газа.

Генрих Зинкевич сидел в глубоком кресле, устланном шкурой уссурийского тигра, спиной к лестнице, потягивая из стакана дорогой скотч и пялясь в суперплоский экран, на котором развивалось действие крутой порнухи.

– Маленькие шалости больших людей, – приблизившись к креслу, шутливо проговорил Салман, упирая глушитель в затылок хозяин дома.

– Что, что такое? – как ошпаренный, задергался Зинкевич. Узнав в лице незваного гостя помощника Магамеда Кимбаева, с облегчением выдохнул: – А, это ты. Какие-то проблемы? Что за срочность?

Чеченец сразу уловил фальшь в голосе адвоката, тот был явно смертельно напуган и держался лишь на профессиональной выдержке.

– А чего это ты отсиживаешься в этой дыре, а не живешь в своем пентхаусе? – глумливо спросил чеченец, не убирая пистолета от головы сидящего.

– В последние дни навалилось много работы, вот, разрулил дела и решил перевести дух, – неуверенно пробормотал Зинкевич и, поднеся стакан к пересохшему рту, сделал большой глоток. Он сильно боялся, пальцы дрожали так, что даже сквозь грохот телевизора было слышно, как зубы стучат о стекло.

– А вот мне кажется, ты, Генрих Францевич, боишься, что тебя накажут за крысятничество.

– Какое крысятничество? – Зинкевич буквально взвился в кресле.

– Да, ты прав, никакого крысятничества пока не произошло, – крепкая рука опустилась на плечо адвоката и вернула его обратно в кресло. – Пока тебе можно предъявить только любопытство. Но, как известно, любопытство кошку сгубило.

– Какое любопытство, что ты мне шьешь? – взвизгнул юрист.

– Что за сленг, – усмехнулся чеченец, бывший студент факультета робототехники имел хорошо подвешенный язык. – Можно подумать, вы всю жизнь занимались защитой в суде не властителей жизни, а базарной шпаны.

– Я всяких защищал, – огрызнулся Зинкевич, он уже окончательно справился со своими эмоциями и теперь был готов потягаться в споре, может, что и выгорит. – Так что вы мне со своим боссом предъявляете?

– Я тебе ничего не предъявляю, а приехал наказать. Не стоило тебе чужое завещание читать, – глушитель пистолета сильнее вдавился в затылок.

– Как я мог его прочитать? Конверт сделан из особой бумаги и заклеен особым клеем. Нельзя вскрыть, основательно не повредив конверт. А конверт был цел.

– Действительно, конверт был целым. Только спектральный анализ показал, что его не только вскрывали, но еще и заклеили не одним и тем же клеем, а его сингапурским заменителем. А ведь легко можно было вскрыть, достаточно использовать лазерный скальпель, которым хирурги в мозговых извилинах копошатся, плюс хороший специалист.

Зинкевич тяжело вздохнул, потом, соглашаясь, кивнул:

– Действительно, до чего дошел прогресс, даже туземцы знают, что такое лазерный скальпель и спектральный анализ.

– Это ваше упущение, мой друг, – мягко, но угрожающе улыбнулся чеченец, не опуская пистолет. – Такой маститый адвокат, а не смог просчитать возможность того, что ваш не совсем тактичный фортель просчитают люди, интересы которых вы обязаны соблюдать. А так как мы не столь образованы, то и к воровству у нас отношение соответственное.

– Да что ты меня все время пугаешь?! – фальцетом выкрикнул Зинкевич. Он со стуком поставил свой стакан на стеклянную столешницу и потянулся за початой бутылкой виски.

Салман скосил глаза, наблюдая за действиями адвоката. Неожиданно его взгляд задержался на нижней полке журнального столика. Там лежала небольшая папка из темного пластика, из которой выглядывали корешки авиабилетов.

– Очень интересно, – нахмурил густые брови чеченец. Наклонившись, он подхватил папку, достал билеты и прочитал вслух. – Бизнес-класс, Тула – Новоморск, вылет через неделю. А чего так поздно?

Генрих Зинкевич ничего не ответил, только втянул голову в плечи. Наполнив почти до краев стакан, стал жадными глотками поглощать виски.

Гильядов не стал ему мешать, лишь презрительно скривился, в конце концов, он когда-то читал, что приговоренный к смерти имеет право на последнюю сигарету и рюмку спиртного.

– Ты, стряпчий, действительно умный мужчина. Отдав завещание Магамеду, ты решил на недельку затаиться, а потом из Тулы вылететь к ласковому Черному морю. Отыскать меня и моих людей в небольшом Комсомольске большого труда вам бы не составило. Тем более много ума не надо, чтобы сообразить, банк с ходу мы не возьмем в духе американских вестернов, а предварительно будем изучать подходы к объекту. Подставить нас ментам или чекистам также большого ума не надо. Пока бы шло расследование, можно и самим попытать счастья. Верно?

Конец ознакомительного фрагмента.