Страница 8 из 77
В качестве единственной награды она попросила только освободить от налогов родную деревню Домреми, что и было сделано позже. По одним данным, Жанна указала также, что ее миссия закончена, и попросила отпустить домой. Но многие свидетельствуют и против этого.
В этот момент влияние Жанны достигает своего пика; к ней обращаются с прошениями, и просьбами, простой народ боготворит ее. По всей Франции начинают ходить легенды и сказания о ее деяниях. Но сама Жанна немного растеряна. Она добилась своей цели, короновала короля, что же дальше? После некоторых раздумий Жанна начинает настаивать на походе к Парижу, дабы освободить столицу Франции. Пока англичане и бургундцы еще находятся в растерянности, план кажется Деве и многим капитанам достаточно реальным. Но тут начинается обычная подковерная борьба при дворе. Переговоры с Бургундией, то тайные, то явные также не прекращаются ни на минуту.
21 июня армия покидает Реймс, но идет не в сторону Парижа а на север; города продолжают открывать ворота без сопротивления или присылать своих представителей — Руси, Ванн, Лан, Суассон (23 Июля). Отсюда армия идет на юг — Шато-Тьери (27 Июля), Монтмирай (1 Августа), Провен (6 Августа), и подымается снова на север — Куломье (7 августа), Ла-Ферте-Милон (10 августа), Крепи-ен-Валуа (11 августа). Король обходит владения, занимая важные города, Жанна начинает нервничать и все чаще впадает в печальное настроение, которое развеивает только искренняя радость и любовь горожан вновь обретенных французами укреплений.
Здесь следует заметить, что эта тактика была более осторожна, чем прямая атака на столицу, которая врятле пала бы без длительной осады, но и достаточна действенна — с 21 июля (выход из Реймса) по 15 августа («стояние» у Монтепилуа) французы заняли множество укрепленных и мощных городов, и не меньшее изъявило покорность и изгнало вражеские гарнизоны самостоятельно.
Тем временем Бедфорд собрал крупную армию и согласно Монстреле, послал из Монтеро вызов «Карлу Валуа, дофину Вьенскому, в настоящее время беспричинно называющему себя королем». В письме говорится, что «…Вы делаете попытки против короны и правления очень высокого, наиболее превосходного и известного принца Генриха, милостью Бога истинного и естественного сюзерена королевств Франции и Англии, обманывая простых людей сообщением, что вы прибываете, дабы дать мир и безопасность, которая — не факт, и при этом сие не может быть сделано средствами, каковые вы использовали, и теперь еще пользуете, дабы совратить и оскорбить неосведомленный народ, при помощи суеверных и омерзительных людей, типа женщины распутной и позорной жизни, и развратных манер, одетую в одежду мужчины, вместе с отступническим и мятежным нищенствующим монахом, насколько мы были информированы, оба из которых, согласно святому Священному писанию, отвратительны Господу… ", и далее «…Выберите, поэтому, в означенной стране Бри, где мы находимся, и не очень далеко друг от друга, любое угодное место, дабы встретиться, и в установленный день, появитесь там с сей женщиной, отступническим монахом, и всеми вашими клятвопреступными союзниками, и такой силой, каковую вы сможете собрать, тогда мы будем, к удовольствию Господа, лично встречать Вас на названном месте, как представители моего сюзерена короля…»
Письмо датировано 7 августом. 13 августа, французская армия наконец повернула на Париж, однако близ Доммартена узнав о присутствии рядом крупной неприятельской армии вернулась в Крепи.
Наконец 14 августа, у Монтепилуа, недалеко от Санлиса, две армии стали ввиду друг друга. Согласно Монстреле, «…Оба (противника) были прилежны в захвате самых выгодных позиций для боя. Герцог Бедфорда выбрал сильное место, хорошо укрепленное, в тылу и на крыльях, с толстыми живыми изгородями. Но фронте, он выстроил его лучников в большом множестве, пешими, и каждый имел колья, установленные перед ними.»
Хронисты пишут, что французы значительно превосходили противника численностью пехоты, однако вступать в открытый бой не решались. По всему фронту происходили перестрелки и стычки, но не более того.
Сама Жанна колебалась и не знала как поступить — на этот раз «голоса» ее не помогли; как пишет хронист «Дева была также там, но бесконечно меняла свои решения; иногда она стремилась к бою, в другие времена нет.»
Как видим уже приобретенный опыт боролся у нее в душе с пламенной верой в свою правоту.
Как пишет Персиваль де Кагни «Тем вечером наши люди начали стычку с англичанами близко к их лагерю и в этой перестрелке были люди, убитые и плененные с каждой стороны; и взяли английского капитана д’Орбека и десять или двенадцати других, и было много людей, раненных с обеих сторон: когда ночь настала, каждый отошел к своему лагерю.»
Так проходило время в течении «двух дней и двух ночей»; армии не двигались с места. Монстреле упоминает, что обе стороны были столь разгневаны друг на друга, что умертвили всех пленных; и оценивает общие потери в 300 человек. Наконец 15 или 16 августа армии разошлись.
Бедфорд направился в Нормандию, откуда приходили тревожные вести, Карл к Компьену, который изъявил покорность.
Ранее в Шато-Тьери было заключено перемирие с герцогом на 15 дней, якобы он обещал отдать Париж без боя. Это перемирие многих насторожило; известно о письме Жанны жителям Реймса, датированное 5 августа.
«Дорогие и хорошие друзья, добрые и лояльные Французы города Реймса. Жанна, Дева, посылает вам новости от нее. Верно, что Король заключил перемирие пятнадцати дней с Герцогом Бургундии, который обещает отдать мирно город Парижа после того времени, однако, не удивляйтесь, если я буду там раньше, поскольку мне не нравится это перемирие, и я не знаю еще, буду ли я соблюдать его, а если и буду, то только из-за чести Короля.»
Карл пришел в Комьен 17 или 18 августа. Снова начались переговоры с бургундским герцогом, и хотя было решено продлить перемирие до Рождества, стычки продолжались.
Жанна продолжала настаивать на осаде Парижа, убедив многих капитанов и герцога Алансонского в целесообразности такого шага. Наконец не дожидаясь согласия короля, часть войска под командованием герцога и Жанны 23 августа отбыла в сторону Парижа.
По пути открыл ворота Санлис, где они задержались на некоторое время, возможно ожидая короля. Наконец 26 августа они вступили в Сен-Дени, оставленный жителями, бежавшими в Париж.
Всё-таки не решаясь атаковать город без санкции короля, армия занимала окрестные села, вступала в стычки и проводила рекогносцировку местности.
Только 7 сентября армия во главе с Карлом достигла Сен-Дени и было разрешено штурмовать город.
Разумеется, упущенное время парижане не теряли даром; под руководством опытных капитанов город был укреплен, созданы многочисленные отряды милиции. На следующий день, 8 сентября, несмотря на праздник Рождества Девы Марии начался штурм со стороны ворот Сен-Оноре. Бой, «серьезный и убийственный» длился более пяти часов. Французам удалось взять «бульвар», защищающий подступы к воротам, однако это был единственный успех.
Вскоре Жанна была ранена стрелой в бедро, а также был убит и ее знаменосец. Как говорят свидетели, она яростно сопротивлялась всем попыткам унести ее с поля боя, и убеждала продолжать атаку. Однако штурм прекратился. 9 сентября Жанну перенесли в Сен-Дени, несмотря на ее слова: «я не сдвинусь с места, пока Париж не будет взят». Вскоре король приказал прекратить осаду, и армия двинулась в Жьен (12 сентября).
Безутешная Жанна оставила в церкви свои белые доспехи; по свидетельству очевидцев больше в таких доспехах она не появлялась. Герцог Алансонский был также крайне раздражен решением короля, как и многие прочие капитаны. Действительно, действия Карла представляются весьма странными. Основная часть армии в штурме участия не принимала; да и сама осада не длилась и недели. Историки так и не пришли к единому мнению по поводу его решения, одни возлагают вину на Ги Тремуйля, другие на то, что король опасался армии Бедфорда. Возможно ситуация объясняется отсутствием средств на правильную осаду, ведь не следует забывать, что в каждом из множества вновь обретенных крепостей нужно было оставить гарнизон; патриотический подъем шел на убыль, и многие бойцы, воевавшие за свой счет, покидали армию.