Безмолвная

— Камсахэё, сонсенним, — поклонившись, поблагодарила она учителя, даже не попытавшись выяснить подробности. Если сказали не волноваться, значит, так тому и быть. Её, больше беспокоило утреннее происшествие, и то, как Лира отреагирует на него. Останутся ли они подругами? Манхи заготовила десятки извинительных фраз, но не была уверена, в своём красноречии. А вдруг, уже поздно просить прощения?

С этими невесёлыми мыслями она возвращалась домой.

Как ни странно, отец не спросил её, где Лира. — «Наверное, он в курсе» — решила девочка, но интересоваться не стала. Если захочет, сам расскажет! Так они и ехали, всю дорогу промолчав.

— Не знаю, Манхи. Наверное, ничего серьёзного, — постаравшись предать голосу беззаботности, отвечает ей отец. — Пошли, глянем.

Внутри, за обеденным столом, они застают хальмони, Сонэ и двух врачей, о чём-то с ними беседующих. В разговоре проскакивает: «Ей нужен постельный режим», и Манхи, тут же догадывается, о ком идёт речь.

«Лира заболела, и всё из-за меня! Перенервничала, наверное!»

Она подходит к взрослым, кланяется, приветствуя незнакомых людей, но задать волнующий её вопрос не успевает.

— Манхи, дочка, эти врачи, они приехали к Лире. У неё высокая температура и подозрение на пневмонию. Думаю, тебе будет лучше, на несколько дней, переехать к сёстрам.

— Мама, я останусь с Лирой! Без меня ей будет ещё хуже, — внезапно, для себя, перечит девочка старшим. Ни добавив больше, ни слова, она, срывается с места, и пулей летит к себе в комнату.

— Оставь её, — останавливает ЁнСо дочь, собиравшуюся пойти следом за Манхи. — Пусть ночует с ЛиРа, если хочется. Значит, госпитализировать её вы не станете? — предназначает она свой вопрос, уже, врачам.

— В этом нет необходимости, нунним, — отвечает один из них, старший. — Нам удалось сбить температуру, вызвавшую беспамятство и девочка должна скоро очнуться. Все необходимые лекарства я выписал, позаботьтесь о регулярности их приёма. А насчёт эпилепсии, я ничем вам помочь не могу. В своей практике не припомню случаев, чтобы из-за этой болезни отправляли в больницу, конечно, если больной не приобретает «эпилептический статус». Но, у девочки однократные приступы, судя по вашим словам. Её жизни ничего не угрожает. Посетите лечащего врача, он назначит соответствующие, противосудорожные препараты.

— Камсахэё ЧхонХиль-ним, — благодарит хальмони врача. Поворачивается к дочери. — Сонэ, проводи наших гостей к выходу. Им нельзя задерживаться.

У входной двери происходит небольшая заминка, когда, одновременно, врачи скорой помощи пытаются выйти наружу, а с улицы, в дом, заходят остальные члены семейства Ли, вернувшиеся, кто с работы, а кто — с учёбы.

— У нас кто-то помер? — равнодушным тоном интересуется Оби, проводив взглядом покидающих дом людей. ЁнСо поднимает на неё глаза.

— Попридержи-ка язык!

— Хальмони, что ты! В нашей семье только одна больная, и я испугалась, что она не выдержала света своих синих очей.

Не дожидаясь ответа, Оби, схватив под руку сестру, столбом застывшую возле неё, уходит наверх. Спустя минут двадцать, когда взрослые успевают собраться за обеденным столом, она возвращается, держа в руке чёрные гольфы.

— Сонэ, ты не знаешь, откуда это у нас?

— Это вещи Лиры. Я выстирала их и повесила сушиться. Зачем ты их взяла?

— Хальмони, — проигнорировав вопрос, поворачивается Оби в сторону ЁнСо, и поднимает руку с гольфами, — эта ЛиРа — воровка!

Сидевшие за столом, все как один, замолкают и поворачиваются к Оби.

— Что ты имеешь в виду? Почему ты так решила? — спрашивает ЁнСо у внучки.

— Вот доказательство! — потрясая предметом гардероба в воздухе, произносит обличительница. — ЛиРа, утром, уходила в белых. А сейчас у неё — чёрные!

— Ну и что? Мало ли, сколько чулок могла она с собой взять. Я всегда ношу с собой запасные, — парирует ЁнСо.

— Да, хальмони, но только не гольфы от «Fabiana Filippi». Они стоят полмиллиона вон!

— С чего ты взяла, что это, как ты их назвала? «Fabiana Filippi»?

— А с того, что я не слепая, и могу отличить настоящую вещь от подделки! Особая строчка под серебро, горизонтальный логотип двойной нитью, материал, наконец. Ты только потрогай… Это — оригинал! Сонэ, разве ты покупала ей такие?

— Вообще-то, Оби, ты права, — задумчиво, произносит женщина в ответ. — Я не покупала ничего подобного. Слишком дорого. Может быть, кто-нибудь в школе одолжил? Надо спросить у Манхи…

— В этом нет необходимости, — перебивает её Оби. Не думаю, что в средней школе Косона найдётся хоть одна девчонка с настолько богатыми родителями, чтобы разбрасываться брендовыми шмотками. Лучше, спросите ЛиРа, какой из двух магазинов, в городе, торгующих «Fabiana Filippi», подаст на неё в суд за кражу! Позвать её?

— У ЛиРа подозрение на пневмонию, — останавливает внучку ЁнСо. — Она, наверное, ещё не пришла в себя. Думаю, до её выздоровления, девочку не стоит тревожить.

— Симулирует, наверное. Чтобы избежать ответственности! — не пытаясь скрыть язвительный тон, высказывается Оби.

На этот раз, звонкой пощёчиной, её награждает Сонэ, подошедшая повнимательнее рассмотреть дорогую вещь.

— Мама! — обиженно вопит Оби, схватившись за пылающую щёку.

— Не смей трогать мою дочь! — немедленно подаёт голос АРан, до этого, спокойно слушавшая разговор. — Своих детей воспитывай!

— Тихо вы! — на правах старшей, прерывает грядущий скандал ЁнСо. — Я несу за ЛиРа ответственность, поэтому, сама спрошу, откуда у неё столь дорогая вещь. А до того момента, никто девочку не беспокоит. Тем более, сейчас, в её состоянии. Оби, это и тебя касается, в первую очередь. Ты меня поняла?

— Поняла, хальмони, — потупив очи, отвечает ей внучка.

* * *

Стоило Манхи переступить порог своей комнаты, как, в нос девочке, тут же ударил запах неведомых лекарств смешанный с человеческим потом. На постели, она увидела разметавшуюся от жара подругу. Её, и без того, бледное лицо, превратилось в мертвенную маску, а дыхание, было частым и прерывистым.

Манхи, подошла к Лире, опустилась возле неё на колени, поправила откинутое одеяло, скомканное где-то в ногах больной, осторожно погладила её по горячей щеке. В этот момент, Лира, принялась судорожно метаться, словно увидела кошмарный сон. Её дыхание ещё больше участилось, а рот стал открываться и закрываться, будто пытаясь, то ли сказать что-то, то ли крикнуть. Всё это, она проделывала, не издавая ни звука, тем самым, нагоняя на Манхи жути. Но та, пересилила желание последовать совету старших, и осталась рядом с подругой. Переодевшись в пижаму, она легла рядом с Лирой, накинула на неё кусок своего одеяла, поплотнее прижалась, делясь теплом, обняла рукой, для надёжности.

— Я не позволю тебе умереть. Я ведь ещё не извинилась перед тобой. Так и знай! — прошептала она на ухо Лире.

Девочка, ещё долго лежала, бодрствуя, прислушивалась к сбивчивому дыханию подруги, молясь за неё всем известным ей богам. Перед тем, как, провалиться в сон, она успела подумать, что, за всю свою короткую жизнь ещё ни за кого так сильно не переживала.

* * *

Просыпаюсь я от сильного жара, обволакивающего меня со всех сторон. Одновременно, с осознанием того, что я не варюсь в персональном адском котле, а, всего лишь, закутан в два одеяла, вместе с прижавшейся ко мне Манхи, приходит воспоминание о дне минувшем. Чёткое и ясное, к счастью. Я, даже, вспоминаю образы медработников, шаманящих над моей безвольной тушкой. Что-то они прикладывали, кололи, капали в рот… Одним словом — садисты — так издеваться над беспомощным человеком! Не помню лишь как вернулась Манхи, но это уже мелочи, ибо, я точно знаю, как попал в свою постель.