Безмолвная

«Твою ж!» — успеваю незатейливо выматериться, прежде чем, затылком ударяюсь о твёрдую поверхность, а тяжестью, свалившегося на меня тела, выбивает остатки воздуха из лёгких. В голове фейерверк, в глазах сумрак.

— Опять ты? — разглядев своё препятствие, констатирует он удивительный факт. Слезать с меня, при этом, не торопится. Лежим, разглядываем друг друга. Я — парализованный болевым шоком, не в силах вздохнуть, и на грани потери сознания, парень — внаглую, пользуясь моментом, прижимается к девичьему телу. Лишь, увидев белки закатывающихся фиолетовых глаз, он понимает что текущее положение, удовольствие доставляет исключительно одному ему. Неуклюже поднимается, умудрившись, при этом, наступить своей кроссовкой мне на голень, оставив грязный след на белоснежном гольфе. Только, я уже этого не замечаю.

— Эй, ты чего? — спохватывается парнишка, когда на его глазах, поверженная девочка начинает конвульсивно дергаться. Но это не новый приступ. Давным-давно, в школе, баловались мы с одноклассниками интересным фокусом. Делаешь несколько приседаний, возле стены, и резко встаёшь, набирая полную грудь воздуха, а пара человек, сильно надавливают тебе ладонями, в области диафрагмы. Гарантированная потеря сознания секунд на пятнадцать, в процессе которой, ты видишь красочные «мультики», обеспечена. Вот и мне свезло, испытать на своей новой шкурке, подобные ощущения. Только сны, в этот раз, не порадовали.

Я, лежу на спине. Подо мной, мягким ковром — густая, зелёная трава. Надо мной — голубой небосвод, и ослепительно-яркое солнце. До слуха доносится стрёкот кузнечика, пение птиц и конское фырканье, сопровождаемое глухим перестуком копыт. Что-то, больно сдавливает мои щиколотки. Оглядываюсь, и замечаю верёвки на них. Одним концом привязанные к ногам, другим, уходящим в траву и дальше, к паре запряжённых лошадей.

Пистолетным выстрелом раздаётся щелчок кнута, и животные, одновременно начинают расходиться в разные стороны, натягивая верёвки, легко преодолевая сопротивление человеческих мышц…

Мой, безмолвный, полный боли, крик тонет в пустоте, но сознание не гаснет, остаётся присутствовать незримым свидетелем казни. Наблюдаю, как разорванное надвое тело, оставив кроваво-красные дорожки на траве, внезапно, превращается в два сияющих золотом сгустка энергии, которые воспаряют над землёй. Немного покружив над местом жуткой расправы, они взмывают ввысь и исчезают.

Конец тринадцатой главы.

Продолжение следует…

Глава 14

Глава 14

Очухиваться после обморока всегда интересно. Кого увидишь первым делом, или чего? Да и переход между реальностями, тоже, забавен. Одна яркая картинка вдруг, сменяется другой, а фрагмент между моментом отключки и приходом в сознание полностью выпадает из памяти. Вот, ты занимаешься каким-то делом, и вдруг, р-раз, — открываешь глаза, лицезрея чьи-то физиономии. Ощущение, что просыпаешься после долгого сна. Кто-то скажет — потерял сознание. Да ладно⁉ — будет ответной реакцией. Пока не вспомнишь, что не спал в своей кровати, а был вырублен ударом вон того бугая, решившего, что на его пассию слишком откровенно пялились.

Открываю глаза, и непонимающе смотрю на два встревоженных лица — «Чего им от меня надо?» — затем, приходит узнавание, а с ним и понимание об обстоятельстве их появления. ШиЕн и продавщица из магазина. Видимо, она выскочила следом, став свидетельницей моей эпичной встречи с горизонтальной поверхностью.

«Не много ли обмороков для неокрепшего организма за один день? Похоже, это входит в привычку» — мелькает шальная мысль по поводу второго, кряду, лишения чувств. А я ещё потешался когда-то над девицами, что при малейшем нервном напряжении — хлыбысь в обморок, и не при делах. Теперь, сам хлебаю. Кошу глазами вправо, влево — изучаю диспозицию.

Оказывается, я, всё ещё лежу на асфальте, чем, вызываю нездоровый интерес у прохожих, которые постепенно скапливаются возле нашей компании. Но на помощь девочке никто не спешит. Останавливаются, глазеют. Такое внимание к своей персоне начинает напрягать. Опираюсь на руки, рывком придаю туловищу вертикальное положение… Поспешное, с моей стороны, решение. Забываю о том, что хорошо приложился головой о твёрдую поверхность. Черепушка, сквозь остатки болеутоляющего, взрывается фонтаном боли, но я, стиснув зубы, остаюсь в сидячем положении. Только, глаза прикрываю, прислушиваясь к ощущениям…

«Как пить дать, минимум, лёгкое сотрясение заработал. Но, пока не мутит и ладно» — словно заправский врач, выношу вердикт своему состоянию.

— Давай, отведём агасси внутрь, у меня там телефон остался, я вызову скорую, — доносится голос продавщицы, и он заставляет меня открыть глаза. Вижу её испуганный взгляд бегающий по моему лицу…

«Так дело не пойдёт! Какая, нафиг, скорая? Я что, больной, снова на больничную койку ложиться⁈»

Делаю над собой усилие и поднимаюсь с земли. Краем глаза замечаю отмеченный чьим-то ботинком гольф. И я догадываюсь, чьим.

«Прибью поганца, нафиг! Чтобы под ноги больше не попадался» — ни с того ни с сего, нападает на меня приступ гнева. И так же быстро проходит. Только, полёт мысли уже не остановить.

«И чего его сюда занесло? В школе ведь должен быть, грызть гранит науки. Никак, уроки прогуливает? А не в него ли его папаша деньги вкладывает, если является бенефициаром школы? Хреновое вложение, однако»

«Вложение», между тем, оживляется, и подхватывает меня под руку, облегчая процесс перемещения в пространстве. С другой стороны пристраивается продавщица, и наша процессия, сопровождаемая ахами и охами набежавших ачжумм — а именно они составляют львиную долю зрителей — направляется в покинутый магазин.

Уже внутри, меня, наконец, догоняет приступ головокружения и желудочный спазм. Но, тот, совершенно пуст, и, кроме небольшого количества жидкости, ничего из себя не исторгает. Прямо на чистый пол.

«А жаль, надо было прицелиться парню на брюки, в качестве мести за испоганенный наряд» — приходит на ум гадкая мыслишка, пока я, усевшись на диванчик для посетителей, вытираю, протянутой женщиной салфеткой, рот. Отмечаю, что сразу после тошноты, головной боли как не бывало. Как будто, рубильник дёрнули, прекращая мои страдания.

Закончив приводить моську в порядок, недолго думая, скидываю башмак и стягиваю испачканный гольф. К величайшей неприятности, под ним, на голени, обнаруживаю приличных размеров гематому.

«Блин. И что теперь делать? Закатать обратно, и забить на грязное пятно, или снять второй, и отсвечивать синяком, вызывая, тем самым, ненужные вопросы? Ещё нафантазируют чего нехорошего…»

Поколебавшись, стягиваю второй чулок, и оглядываюсь в поисках рюкзака, — «Куда я его дел?» — Вспоминаю, и тут же, с изрядной долей паники, принимаюсь надевать их обратно.

«Мне же нельзя оголяться на улице, врач запретил!»

Но, паникую я не из-за голых ног. Память, услужливо подсовывает момент, в котором, мои солнцезащитные очки остаются, сиротливо, лежать на столике, пока их хозяйка, в смятении чувств выходит подышать свежим воздухом.

Моя возня не остаётся незамеченной. Женщина уходит в соседний зал, и возвращается оттуда, неся вещи Лиры. Кладёт их возле меня, присовокупляя к ним небольшой свёрток.

— У меня нет белых — закончились, но чёрные тебе тоже подойдут, — отвечает она на немой вопрос, кивая на упаковку. — Возьми, это подарок.