Долг чести

Приведя оружие к бою, я отстегнул ремень офицера и накинул на себя, застегнув и согнав складки гимнастерки назад, на ремне кроме кобуры было только два подсумка с запасными патронами к пистолету, и все. Теперь сержант. Пистолет я за ремень сунул, чтобы не тянуть время, пока из кобуры достану. У того подсумки с магазинами от автомата на груди. Я снял разгрузку и накинул на себя, застегивать не стал, потом. Также у него был пистолет, точно такой же, как и у офицера, я забрал запасные магазины, убрав их в карманы. Ну и всю мелочовку. У офицера, кстати, тоже. Небольшой компактный автомат повесил на правое плечо. Это была модель «СТЕН Марк-5», даже рукоятка была спереди на месте. На ремне у сержанта кроме кобуры с пистолетом была фляга, чуть больше литра, я ее снял, как и ножны с ножом. Гранатных подсумков не было, видимо, ленился носить, у рядовых их тоже не видел. Жаль, вещь нужная. Тут же была небольшая малогабаритная рация в чехле. Только тяжелая. Я и так с весом перебрал, поэтому брать не стал.

Дальше, подойдя к столу, внимательно поглядывая на дверь (пока там тихо, но судя по едва уловимо доносившемуся разговору, оба солдата стояли за дверью), замер, прислушавшись. На шум они не обратили внимания, решили, что выбивают информацию. Подумав, я начал покрикивать и стонать, прося меня не бить. Для маскировки пойдет.

Так вот, встав у стола, я расстегнул офицерский ремень и повесил на него флягу и нож. Застегнув, стал разбираться с разгрузкой, и тут быстро справился, подогнав. После этого, изучая ключи, что нашел при лейтенанте, целая связка, подошел к сейфу в углу, шкафы потом изучу, открыл. Ценностей там не было, папки в основном, но внизу несколько пачек патронов, мне они без надобности, не унесу, а также лежало четыре британских оборонительных гранаты «М-1». Британцы их с пятнадцатого года производят, и до сих пор они стоят на вооружении.

– Отлично, – едва слышно, но довольно улыбаясь, сказал я.

Гранаты были не снаряжены, но все тут, так что, отвинчивая колпачки, я вставлял капсюли-детонаторы и привел три гранаты к бою, повесив на ремень за рычаги. А вот с четвертой торопливо поработал, ножа в качестве инструмента хватило. Если проще, я убрал замедление, рванет она сразу, как отпустить рычаг. Ее я положил на стол, ну и продолжил обыск. Изучил шкафы и в крайнем нашел офицерскую сумку, она на длинном ремне, можно сзади или на боку носить, литров на десять объема. Пустая. В нее убрал гранаты и часть пачек патронов из сейфа, ну и пистолет сержанта. Кривился, но убрал. Тяжело, уже почти десять кило на мне.

Стол изучил, мне показалось, от него шел запах съестного. Проверил и улыбнулся. В верхнем ящике два бутерброда с колбасой было. Для меня солидно, как сэндвич у американцев, хлеб снизу и сверху с прослойкой из колбасы. Жадно вцепившись в один, стал торопливо, но тщательно пережевывать, все же желудок ослаблен, такая пережеванная пища ему полезнее будет. Второй, завернув в бумагу, убрал в сумку. Многое съесть мне нельзя. В ящиках стола тоже ничего интересного, только полевой бинокль, что я убрал в сумку. Чехла к нему не было, да и ремешка тоже. Еды не было, кроме бутербродов.

Дальше расшнуровал обувь у обоих, подошли мне офицерские, не побрезговал и носки надеть, отлично с обувью. А вот один шнурок с сержантского ботинка использовал, чтобы растяжку сделать на двери, подвесив на ручку ту гранату, что имела доработанный мной запал. Дальше, надев фуражку, в темноте непонятно, в какой я форме, и открыв окно, выскользнул наружу, благо первый этаж. Прикрыл окно и, осмотревшись, уверенным шагом направился в сторону ограждения лагеря. Пора начинать.

Подойдя к лестнице ближайшей вышки, я стал подниматься. Делал это осторожно, чтобы часовой наверху не засек. Не тряс, чтобы тот не почуял, двигался осторожно. Я весь потом покрылся, тяжело двигаться было, но крепился. А тут еще подъем, что отнимал последние силы. Так что когда я показался в проеме, то прохрипел:

– Помоги подняться.

Тот, увидев офицерскую фуражку, подскочил ко мне не думая. На то и был расчет, так что нож вошел ему в горло, достав до позвоночника. Повалив его, удерживал несколько секунд, пока он бился на полу вышки. Наконец, солдат стих. Забравшись наверх, я надел его каску и осмотрел оружие. Личное представляло собой классический «Ли-Энфилд», магазинную винтовку. Пятьдесят патронов в подсумке, хм, и две гранаты имеется. Это оказались немки, модели «М-39», наступательные. Приготовил их к бою, как и винтовку. Дальше осмотрел пулемет. Это был русский пулемет «Максима», без щитка и станка. Снизу был приделан штырь, а с четырех сторон на перилах – отверстия, то есть, перекидывая пулемет, можно вести огонь в разные стороны. В углу стояла запасная коробка. Всего две двухсотпатронные ленты. Больше патронов к пулемету нет.

То, что англичане трофеи используют, меня не особо удивило, многие так поступают, а вот немецкие гранаты слегка озадачили. Видимо, у англичан и немцев имеется совместный обмен оружием и боеприпасами. На это намекали патроны к пистолетам и автомату. Они все имеют боезапас от парабеллума.

Сняв автомат, я прислонил его к одной из стен и осмотрел укрытие. Оказалось, вышка была оббита толстым железом. Сомневаюсь, что обстрел из пулемета стены выдержат, а вот выстрелы из пистолетов или осколки от гранат – вполне. Так что задерживаться тут не стоит. Дальше я стал изучать в бинокль другие вышки. Насчитал их еще пять, вроде той, где я находился. Информация с защитой неприятна, значит, и у остальных вышек она есть. Но кто извещен, тот вооружен. Ладно, пора действовать. Обещание нужно держать, да и бросать тут своих как-то не по мне.

Приведя пулемет к бою, я еще раз посмотрел, кто где находится: патруль один был, два солдата прогуливались в ничейной зоне, между внешней и внутренней оградой вокруг лагеря, оба были в прямой видимости, впрочем, вышки тоже. На каждой по часовому. По двое там не держали. Присев, я выдернул нож из шеи солдата, вытер о его форму и убрал клинок в ножны. Дальше ссыпал с десяток патронов от винтовки в сумку, мало ли пригодятся, и стал обыскивать. Солдат оказался запасливым, нашел две нетронутые плитки шоколада и упаковку от третьей, снял фляжку и штык-нож, убрал в сумку. Кусок шоколада я съел, совсем немного, ломтик, и дальше, встав, оглянулся на шум.

Это явно сработала граната, растяжка, поставленная мной, так что, сразу взяв на прицел дальнюю вышку, я срезал часового там, потом второго справа и третьего слева. Вот остальные укрылись, так что я патруль расстрелял, который не понимал, что происходит. Начала выть сирена, а я расстреливал две другие вышки по очереди. Из бараков хлынули пленные, направляясь к воротам.

Хекнув, аж в глазах потемнело, перекинув пулемет, я стал расстреливать пятую вышку, заодно прошелся по замку на внутренних воротах, потом на вторых, разбив их. Ну и по ящику электрощитка. Аж искры от него полетели. Освещение мигнуло, но не отключилось, а вот ограждение должно обесточиться. Там как раз у ворот часовой стрелял из своей винтовки по пленным, срезал его и открыл огонь по дверям казармы, откуда начали выбегать наспех одетые или вообще не одетые солдаты из роты охраны. Патроны я экономил, поэтому в ленте с сотню осталось, я их все по солдатам у казармы и выпустил, около двух отделений точно положил, еще досталось тем, кто внутри был, не успев выбежать наружу. Затор в дверях из трупов и раненых остался. Но сколько там пострадало, не скажу, не знаю.

Перезарядив пулемет, я стал расстреливать окна. Убитых и раненых уже захлестнула толпа пленных, собиравших оружие. Вскоре в окна казармы полетели гранаты, впрочем, изнутри тоже летели. Моя поддержка пленным хорошо пригодилось, остальные, обтекая здания, убегали прочь, в ночь, некоторые врывались в здания. Они не только врагов искали, но и еду, как мне кажется. Все строения с одной стороны были, как раз у единственных ворот лагеря.