Долг чести

Я сидел за массивным столом у себя в кабинете в имении, что находилось в Швейцарии, и с некоторой рассеянностью изучал старинный пергамент. Сам стол был завален листами с моими записями. Был вечер, снаружи стемнело, но освещение я не включал, только настольный светильник. Нравилось мне работать в полумраке.

Я задумался, анализируя то, что смог расшифровать в надписях и рисунках пергамента. Правда, додумать не успел, так как массивные двустворчатые двери неожиданно распахнулись, причем на удивление легко, несмотря на их вид, и в кабинет ворвалась, по-другому и не скажешь, моя супруга Анна. Кстати, выглядела она к своим пятидесяти семи вполне неплохо, от силы на сорок пять. Однако сейчас явно находилась в расстроенных чувствах. Несмотря на моду последних лет, где юбки стали чуть выше колен, она одевалась по старинке. Как двадцать лет назад. А сегодня за окном – начало лета сорок девятого года. Моя супруга считала открытую одежду уделом крестьян и работниц, дворяне так выглядеть не могут, они должны держать устаревший взгляд на многие вещи. Не скажу, что я ее поддерживал.

– Игорь! Ты знаешь, что Антанта напала на Россию?!

– Да, – коротко сообщил я, положив пергамент на стол и откинувшись на спинку кресла: поработать мне, похоже, уже не дадут. – Напали они сегодня с рассветом, введя в бой порядка двухсот дивизий, не считай авиационных частей.

Я уже год как отошел от дел, передав все дела нашему младшему сыну, но кое-какие связи у меня остались, так что уже через час с момента нападения я был осведомлен о случившемся.

– Я решил тебя не волновать, поэтому и не стал сообщать. Ты из-за этого так взволновалась?

Она, положив ладони на столешницу, несколько секунд пристально смотрела мне в глаза и, видимо, не найдя в них то, что желала увидеть, устало вздохнула и сказала:

– Сколько лет с тобой живу, но иногда не понимаю тебя, Игорь. Ты собираешься или нет помогать своей родине?

– Ты о России или о Швейцарии? У меня двойное гражданство. Да и, честно сказать, гражданство России по сути фикция, мне его подарили, я его не принимал.

– России! – прошипела зло Анна. – И не стоит строить идиота. Ты должен помочь Родине! Ты обязан снова надеть мундир и вступить в ряды защитников Отчизны!!!

– Как интересно… – Я сложил пальцы домиком перед собой, задумчиво изучая свою жену. Та снова открылась для меня в новой ипостаси. – У меня такое впечатление, что ты должна была родиться мальчиком, но по какой-то ошибке родилась девочкой. Откуда такой напор и уверенность в том, что я должен делать?

– Это твоя обязанность!

– М-да, упустил я тебя. Вместо того чтобы держать в ежовых рукавицах, довел до того, что юбка стала командовать в доме. Скажи, когда это успело произойти?

– Но!..

– Может, мне напомнить тебе, что с правителем России я не общаюсь? – повысил я голос, перебивая супругу. – Я до сих пор не принял его свадьбу с Ольгой и не дал своего родительского благословения. Да и не спрашивал у меня его никто. И что я ему пообещал? Что больше ноги моей не будет в России.

– Но война – это совсем другое.

– Нет. Благополучие империи меня не волнует, – коротко ответил я и, достав спички, стал зажигать свечи канделябра, что стоял тут же на столе.

Электричество выключали не часто, но такое все же случалось, бывали перебои. В имении был свой дизель-генератор, но пока его не запустили, я использовал эти свечи. Однако сейчас они мне были нужны для другого.

– Но почему?! – воскликнула Анна, это явно был крик души. – Там наша дочь, внуки в конце концов!

– Не волнуйся, я уверен, что когда войска Антанты возьмут Петербург, их успеют эвакуировать.

– Я не знала, что мой муж – трус и подлец, – вырвалось у той.

Замерев, несколько секунд, не мигая, я пристально смотрел на нее. После чего произнес холодным тоном:

– Вот как, значит? Что ж, я отправлюсь на эту войну, подавись, и бумаги на развод подам сам.

Причина, по которой я не хотел участвовать в этой войне, была банальной: возраст. Мне было пятьдесят пять лет. Я младше жены, но это мало значило, воевать я не хотел, навоевался, а вот то, как Анна на меня давила, пусть на эмоциях, вот это уже чересчур, она переступила ту черту, переходить через которую явно не стоило.

У меня действительно было немало причин не участвовать в спасении России, возраст – одна из них, но все же не главная, я для своего возраста был в отличной форме. По сути это наша первая и последняя серьезная размолвка. От моих слов из нее как будто выпустили воздух, ноги подкосились, и она буквально рухнула на стул. Рот то открывался, то закрывался.

Сняв трубку телефона, я сказал:

– Зайди ко мне.

Положив трубку на место, услышал от супруги (надеюсь, вскоре бывшей, ничего, дети взрослые, думаю, примут это как данность):

– Игорь…

– Анна Петровна, не могли бы вы оставить меня, мне нужно подготовиться к отъезду, и видеть я вас не желаю. Мой адвокат свяжется с вами, как только документы по бракоразводному процессу будут подготовлены.

Тут в открытую дверь заглянул подросток в форме русского казака. Погон не было, он не состоял ни в каких частях, хотя и был сыном погибшего казака. Сирота, не дворянин. Я подобрал Ивана, когда ему было пять лет. Отголоски действий советской власти. Когда жандармы и войска стали чистить страну от бывших ее правителей из большевиков, щепки полетели изрядные, большевики так просто не сдавались, устраивали налеты, даже большими группами. Вот и станице, где проживала семья Ивана, не повезло. Вырезали всех. Банду покрошили с самолетов, но жителям станицы было от этого не легче.

Среди тех, кто работал в станице и наводил штурмовики на банду, был мой знакомый ротмистр. Увидев Ивана, он поразился нашей схожести и сообщил мне. Причина, почему я взял парнишку, была в том, что он был полной моей копией в детстве, можно было подумать, что это мой сын. Все так и думали, даже дражайшая супруга Анна, которая невзлюбила Ивана с первых дней, как я их познакомил. Хотя особо его и не третировала. А я сделал его своим ординарцам и стал тренировать. Учил тому, что знал сам. Сейчас этот тринадцатилетний парнишка умел и знал многое. Вот и теперь, уважительно поклонившись Анне, он вопросительно посмотрел на меня.

– Приготовь машину и мои походные вещи с парадным мундиром. Едем на аэродром, потом летим в Россию.

– Есть. – Четко козырнув, он развернулся и скрылся.

– Игорь… – тихо сказала Анна, не отрывая взгляд с пола, но общаться я с ней не хотел, поэтому снова перебил, взяв пергамент со стола.

– Этому пергаменту почти триста лет. Жаль… – Поднеся угол к огню свечи, я зажег пергамент и, держа в руке, смотрел, как тот горит, после чего, бросив остатки в пепельницу, наблюдал, как они догорают. – Этот пергамент принадлежал одному достаточно известному английскому пирату. На нем были зашифрованы координаты клада. Я месяц ломал шифр и хотел через пару месяцев с тобой отправиться на поиск сокровищ, а то почти год совместно не выезжали из имения надолго.

Сам я не курю и не разрешаю курить в своем кабинете, но пепельница нужна, я обычно сжигал в ней то, что мне не нужно. Сейчас все листы на столе я также поджигал от свечи и уничтожал все данные, что мне удалось добыть. Вызвав домоуправа, велел отвести супругу в ее спальню, мол, она в расстроенных чувствах.

Надо сказать, взбесила меня Анна очень серьезно, она действительно переступила черту, так что я решил последовать ее желаниям, но и свои требования выставить. На войну поеду, буду в третий раз спасать Россию, но и разойтись с ней тоже желаю серьезно и окончательно.