Страница 93 из 95
Макилан приходит всё реже, и это правильно, так и должно быть — забыть о произошедшем раз и навсегда. Каждый его приход, каждый взгляд — словно игла под ноготь, но я стараюсь не показывать этого. И только изредка, когда Ала нет рядом, а сам Мак стоит ко мне спиной, позволяю себе роскошь смотреть на него по-настоящему. Но об этом никто не должен знать.
…Мне двадцать четыре. Я стала птицей и впервые в жизни обрела свободу. Мой каменный дом, в котором когда-то жила в человеческих ипостасях моя семья — в большей степени из уважения к приютившему их, беженцев, миру, нежели исходя из сознательного предпочтения этого облика — был совершенно пуст, порос травой, обветшал, но он теперь мне и не нужен. Никаких останков я не нашла. Надо полагать, вскоре после того, как Алариус Мезонтен забрал к себе единственную выжившую девочку-птичку, а погребальный костёр догорел, королевские войска пришли вторично и уничтожили любые свидетельства того, что когда-то здесь обитала сотня странных созданий, умевших оборачиваться птицами, не восприимчивыми к магии и ненавидящим любые замки и закрытые двери. Память так и не вернулась ко мне целиком, то один, то другой кусочек выпадал из общей картины, но я припомнила услышанные между делом разговоры старших, подтверждавшие правоту слухов — король и впрямь предлагал нашим — и не только нашим родам сотрудничество, проще говоря, добровольно-принудительную службу, получая отказ за отказом. Мы не хотели шпионить, не хотели воевать, не хотели появляться в городе. И поплатились сполна.
Я летаю. Ищу добычу, как обычное дикое животное, не нуждаюсь в одежде, засыпаю на ветвях деревьев или в траве — обычные хищники, дикие звери обходят меня стороной, а людей за всё моё время здесь ни одного не встретилось. Я летаю, потому после своего первого оборота постоянно находилась в замке — Алариус выпускал меня в небо только несколько раз, опасаясь, что кто-нибудь увидит странную птицу, а ноги у слухов быстрые. Самым долгим моим полётом до этого было путешествие в Старник, когда я отчаянно хотела помочь Алу. Но он, как обычно, не стал меня слушать и погрузил в сон, не дождавшись завершения трансформации, сон, от которого я проснулась уже ничего не помнящей, беспомощной, безымянной.
Артефакты Шередара и Артевиля я так и ношу на шее — одежда пропала, когда я обернулась, а вот ключи остались. Они мне не мешают.
Несколько месяцев спустя после событий в замке Альтастен я прилетела туда снова, глубокой ночью. Наверное, делать этого не следовало, но незавершённость этой истории беспокоила, тревожила, и я вернулась. Замок выглядел обитаемым, восстановленным — за исключением озера с тайным проходом. Его попросту засыпали землёй — голый островок, так и не поросший никакой травой. Впрочем, шёл месяц печали, может, к месяцам жаркого Соловера будет здесь и трава, и цветы.
Рассматривать замок я не собиралась, отыскала по памяти окно спальни Кристема, ловко орудуя когтистыми лапами и клювом, открыла запертые створки.
Мой бывший хозяин крепко спал, его золотистые волосы разметались по белой шёлковой подушке. А рядом я увидела ещё одну, женскую голову — и не стала присматриваться к цвету волос и лицу женщины, это было уже не важно. Эту страницу можно было перевернуть и вздохнуть спокойно. Напоследок я не удержалась от маленькой шалости — выдрала клювом одно из перьев и бросила на пол, перед тем, как прикрыть окно.
Его Величество Митаса я навестила тоже, чуть раньше, одной из ночей месяца гнева. Я знала, что стража охраняет его двери, но двери были мне ни к чему. Мой гнев давно застыл внутри, как вулканическая лава, он не требовал от меня яростной битвы, мгновенного взрыва, а стал фундаментом и опорой, неспешным, холодным, ясным. И когда мои когти вцепились ему в грудь, а клюв, длинный и острый, ударил по беззащитной тёплой мякоти глазниц, я не испытывала ни торжества, ни злорадства, — в моей душе не было ничего, абсолютно ничего.
…Мне, наверное, двадцать пять — я не помню дату своего рождения. Может быть, сегодня? Сегодня ночью я просыпаюсь, понимая, что крылья снова зовут меня прочь от родных мест. Предпочитаю довериться им, только на полпути в полной мере осознавая, куда держу путь. К тринадцатому замку я прилетаю на рассвете — мы, Торико, можем быть очень быстрыми, преодолевая огромные расстояния и не чувствуя усталости.
Окно в аметистовой гостиной открыто настежь. И хотя дело, вероятно, в том, что на улице уже довольно тепло — месяц сновидения балует коринцев в этом году — но у меня благодарно сжимается сердце. Словно меня здесь ждут.
Может быть, действительно ждут?
Глава 61.
Я сижу на подоконнике, поджав колени к груди — так давно не принимала человеческий облик, что забыла о том, какое это тело маленькое, уязвимое и хрупкое.
Очень не хватает крыла, чтобы укрыться, но две руки — это тоже удобно. Длинные волосы падают на грудь. Чуть скашиваю глаза на правое плечо — клейма на нём больше нет, пропало после длительной трансформации, вместе с прочими царапинами, ссадинами, мелкими шрамами. Хорошо.
Сидящий в кресле Макилан смотрит на меня, потом подходит, отводя глаза, и подаёт тёплый, мягкий плащ, небрежно брошенный на край кресла. Закутываюсь в него, оглядываюсь.
Здесь всё знакомо — и не знакомо одновременно. На столе лежит коробка с шахматами, не теми, трехцветными, а самыми обычными.
— Привет, Макилан.
— Привет, Кори.
Когда-то я чувствовала себя почти как дома в замке Альтастен. Но здесь, в тринадцатом замке, где прошла вся моя сознательная юность, я вроде бы действительно дома — безо всяких оговорок. Мне уютно сидеть на широком карнизе и молчать. Мой светлоглазый маг, не задавая ни одного вопроса и ничего от меня не требуя, разливает какой-то ароматный травяной напиток и ставит чашку на подоконник. Пальцы ощупывают тёплый и гладкий фарфоровый бок, тонкую изогнутую ручку.
— Представляешь, у меня опять нет подходящего платья. Вообще нет ни одного платья.
— Некоторые вещи никогда не меняются. Но что касается именно платьев — я всегда к твоим услугам.
— Спасибо, — неужели мы можем вот так говорить, на равных? Похоже, действительно, можем. И это согревает меня больше, чем горячее питьё или огонь в камине. — Через сколько дней будет готово хотя бы одно?
— Уже готово, — светлые глаза в обрамлении чёрных густых ресниц щурятся, как у кота. — Я видел тебя над замком дней десять назад. И подготовился на всякий случай.
— Очень предусмотрительно. Спасибо.
— Надеюсь, тебе понравится.
— Мне всегда нравились твои платья, — я улыбаюсь двусмысленности произнесённой фразы.
— Зайдёшь? — неуверенно предлагает Мак.
— Наверно, в следующий раз.
— Хорошо.
Я сбрасываю плащ, а он отворачивается, то ли стесняясь смотреть на меня, то ли не желая видеть процесс трансформации. Мне немного жаль, но, в конце концов, это его право. И я рада, что он не пытается остановить меня — и одновременно самую капельку досадно.
В следующий свой визит я спускаю ноги на пол, кутаясь всё в тот же заботливо оставленный плащ. Подхожу к столу и начинаю расставлять шахматные фигуры — я помню, как они должны стоять, пальцы движутся будто сами. Ключи сложила в маленькую деревянную шкатулку, принесённую Маком, и поставила на каминную полку. Что мне с ними делать — пока ума не приложу.
— Память вернулась к тебе целиком? — нарушает молчание Сартвен.
— По большей части, но есть и белые дыры. Что-то я так и не вспомнила.