За жаждой любви

- Что же это я, - прихожу в себя и бросаюсь к раненому, - отрываю от платья большой кусок, прижимаю к ранам, пытаюсь остановить кровь, но ткань слишком быстро становится влажной.

- Сейчас, я помогу, это... ранение... я... Я позвоню в скорую...

Трясущимися руками ищу в его карманах телефон.

- Где? Где твой мобильный? Сергей! Слышишь меня?!

- Стоило, кхм-кхм, сдохнуть, чтобы ты наконец назвала меня по имени, - он кашляет, хрипит.

- Перестань паясничать, сейчас не до твоих поддевок...

Мои руки натыкаются на оружие. Он был вооружен. Конечно, это же Бешеный, он неразлучен со стволом как с собственными руками. Он мог выстрелить первым, я видела сегодня какая у него реакция, молниеносная, как у кобры. Но не сделал этого, почему? Мысли путаются, мечутся одна к другой, сумбурные, беспорядочные.

- Хватит.... суетится... глупышка, - твердые как камень пальцы ловят мои, стискивают останавливая, они такие же липкие и алые. - На этот раз... я труп.

Бешеный говорит с надрывом, с трудом выталкивает из себя каждое слово, хватает ртом воздух, дыхание рваное, в груди что-то жутко клокочет.

- Ссс... Скажи Северу... - он переходит на шепот и я наклоняюсь, чтобы расслышать слова, - флешка... за книгами. В моей... к...комнате. Эт ... это важно... Ф... флешка... Поняла?

Я киваю.

- Смелая девочка... Не... моя...девочка...

Я никогда не видела, как умирает человек, тем более вот в такой жуткой агонии. Пусть даже бандит, но он живое существо. Мне страшно! Мне так страшно! Слезы непроизвольно выплескиваются из глаз, бегут по щекам искажая видимость. Бешеный пытается дотронуться до меня, но сил не хватает.

- Вот те... теперь ты свободна... Анд... Андриана,- рот пузырится красной пеной. - Беги, дурочка...

Я все еще пытаюсь зажимать раны, но он отбрасывает мои руки, кровь выталкивается из его рта. Черные глаза скользят по моему лицу словно хотят запомнить. Меня же парализовало, я лишилась способности шевелиться. Меня жестко подбрасывает и трясет так сильно, что зубы царапают губу и чувствую на языке вкус собственной крови. Сознание в состоянии шока выхватывает какие-то детали, длинные ресницы отбрасывающие тени на скулы, черные как смоль волосы на белоснежных плитах, таким резким контрастом. Смотрю в черные глаза, но там уже нет агонии, они постепенно тускнеют. Сколько это тянется? Минуту, вечность? Это только в фильмах и книжках человек умирает быстро как муха. Пуф - и нет его. Не бывает быстрой смерти. Это только обманчивая видимость, на самом деле смерть часть за частью отнимает у человека все, что в нем остается от живого создания, пока не уйдет, оставив пустую оболочку. Бешеный последний раз дергается и его взгляд застывает в вечной неподвижности. Темная тень нависает надо мной и я в ужасе кричу. Но Кречетов старший меня не видит и не слышит, безумным взглядом он смотрит на неподвижное тело сына. Я поднимаюсь. Я должна бежать. Откуда-то издалека слышны тяжелые шаги, мужчина бежит с невероятной скоростью.

- Андриана! - крик Дана разрывает пространство.

- Все из-за тебя, тварь, - темные, как у сына глаза Кречетова впиваются в меня, зубы обнажаются в зверином оскале. - Из-за подстилки Северского он погиб...

- Нет, - нахожу в себе крупицы сил и качаю головой, - это сделали вы. Собственными руками. Сначала изуродовали его душу, а сейчас добили.

- Андриана! - снова кричит Даниил.

Кречетов отрывает от меня мрачный как у сатаны взгляд и смотрит на бегущего.

- Я положу вас тут обоих, - шепчет он мне. - Сначала тебя, пусть этот полюбуется, а потом и самого Северского...

Но Кречетов не успевает договорить, раздается выстрел, потом второй. Подонок мешком падает у моих ног, визжа, как резаный боров. Не веря, еще не осознавая, что проиграл, он разглядывает пробитые насквозь руки. Дан уже рядом, быстро отбрасывает носком ботинка пистолет и бросается ко мне.

- Боже мой, ты вся в крови! Ты ранена? Где, Андриана, где ранена? - теплые руки ощупывают меня с ног до головы, серые глаза наполнены безумным отчаянием.

- Дан, это... - я проталкиваю сухой комок в горле, - это не моя кровь.

Он подхватывает меня на руки, как раз вовремя, потому что ноги больше не хотят держать, мир вокруг вертится все быстрей и быстрей. В карусели сознания я еще успеваю увидеть, как в комнату вваливаются парни в форме, Кречетов обездвижен, в наручниках, слышен вой полицейских машин, тихий говор медицинских работников.

- Сережа! - вдруг душераздирающий крик разбивает общую суету.

Марья Никитична бежит к убитому, падает рядом, приподнимает безвольную голову и укладывает себе на колени. А меня мутит от ненормальности всего происходящего.

- Сереженька, нянька твоя тут, ты не один, - она тихо шепчет, беззащитно вглядывается в белое как мел лицо. - Я всегда рядом, помнишь, когда тебе становилось страшно, твоя бабка всегда была с тобой?

Он для нее остался все тем же одиноким перепуганным мальчиком Сережей. Я смотрела на искаженное мукой лицо старой женщины и понимала, что Любовь не выбирает хорошего или плохого. Ей безразлично кто ее избранник, святой или бандит. Глаза любящего смотрят на любимого совсем неземным взглядом, они видят то, что не доступно другим.

- Мальчик мой! Как же так! Мой несчастный мальчик! - дрожащие руки судорожно гладят растрепавшиеся черные пряди, вытирают рот от запекшейся крови. - Я тебя просила уезжай! Говорила, что он страшный, нелюдь! Я маме твоей обещала беречь тебя, Сережа! Не уберегла, старая, прости!

Марья Никитична расскачивается вперед и назад, словно дитя малое качает, но вдруг замирает и внемательно разглядывает присуствующих. Красные с полопавшимися от рыданий сосудами глаза находят Кречетова - его под руки ведет к выходу полиция.

- Убийца! - она бросается к связанному. - Будь ты проклят! За Аннушку мою, за Сережу!

Старческие руки впиваются в холеное лицо, царапают глаза, кожу, рвут уложенные волосы. Полицейские не без труда оттаскивают женщину от ненавистного ей субъекта.

Спасительное забвение хватает меня в темный кокон и я ему больше не спротивляюсь.

Два месяца спустя

Кречетову дали пожизненный срок, дополнительную роль в этом сыграла та самая флешка Бешеного. Дан побывал в его квартире, смог отыскать скрытый под плинтусом рычажок и попасть в комнату. Найти флешку за книгами уже не составило труда. Бешеный собрал материал доказывающий что именно Кречетов был убийцей своей жены. Улики билы поданы в суд. Спустя год я узнала, что Кречетов сошел с ума в одиночной камере.