Страница 19 из 40
— Что же тогда?
— Что? Тогда мы подготовим маленькую сцену: они встретятся и убьют друг друга, как какие-нибудь пьяные мясники.
— Славно! Славно! — вскрикнул в восторге Рокамболь и посмотрел на своего капитана с восхищением.
Сэр Вильямс предался размышлениям, которых Рокамболь не решился прервать.
Так прошло около десяти минут. Но вдруг англичанин поднял голову.
— По моему мнению, — начал сэр Вильямс, вдохновляясь, — сердце женщины бывает иногда очень загадочно, но, чтобы узнать его, бывает много данных.
— Так.
— Кто знает, может быть, она уже втайне любит Шерубена.
— Может быть.
— Но будучи добродетельной, она сама не хочет сознаться себе в этом, — следовательно, мы должны как-нибудь вырвать у нее это признание.
— Да можно ли это?
— На свете все возможно.
— Так, дядя.
— Маркиза часто ездит в оперу?
— Почти постоянно.
— Отлично. Послезавтра идут «Гугеноты». Ты отправишься к Шерубену и скажешь ему, что ты мастер делать царапины в плечо. Он должен позволить тебе нанести этот удар. И кто знает, — может быть, маркиза пошлет на другой день после вашей дуэли узнать о его здоровье.
— Черт побери! Ваша мысль, право, недурна, дядя.
— Постой и слушай. Ты пошлешь Шерубена в оперу и велишь ему поместиться поближе к ложе маркизы.
— Так.
— В антракте ты поссоришься с ним и, конечно, будешь разговаривать с ним настолько громко, что маркиза услышит вас и узнает точно о часе и месте дуэли и дальнейших подробностях ее. Конечно, ты не позабудешь и об адресе Шерубена.
— Понимаю.
— А в ожидании этого пусть Шерубен завтра же переедет в улицу Пепиньер, № 40.
— То есть в дом госпожи Маласси.
— Верно.
— Окна этой комнаты выходят в сад, и их можно видеть из квартиры Маласси.
— Отлично! Отлично! — бормотал восхищенный Рокамболь.
— Маркиза бывает иногда у своей приятельницы, и я готов побиться с тобой об заклад, что в день дуэли раньше полудня маркиза будет уже у госпожи Маласси. Вантюр будет извещать нас. Как тебе все это нравится?
— Восхитительно, бесподобно, но…
— Еще что?
— Ведь «но» может быть всюду. Если Шерубен не захочет…
— Что?
— Да быть ранен.
— Ты с ума сходишь, виконт.
— Да ведь это неприятно.
— Мой друг, раз человек попался в наши руки, — заметил холодно сэр Вильямс, — то он вполне наш.
— Мне больше нечего возразить, — проговорил смиренно Рокамболь.
Баронет молча встал, застегнулся и протянул руку Рокамболю.
— Прощай, до завтра, Вечером буду.
— Поедете в моем экипаже?
— До улицы Бланш.
Сэр Вильямс действительно доехал до улицы Бланш и, остановившись там, направился в улицу Монсей. Здесь он вошел в отель Тюркуазы.
— Ах! Это вы, — сказала она, — я так и думала, что вы приедете ко мне сегодня вечером.
— То есть, вернее сказать, утром, так как теперь, уже три часа утра.
— Все равно.
— Завтра поутру ты отвезешь своего мнимого отца в лечебницу Дюбуа — она находится в предместье Сент-Дени.
— Наконец-то, — радостно проговорила Тюркуаза.
— Остальное ты сама знаешь.
— А Фернан?
— О! Еще рано. Черт возьми! Как рано для того, кто хочет обобрать человека на пять миллионов.
— У меня хватит терпения, — заметила она, — и я уверена, что если он еще раз вернется сюда, то оставит здесь все свое состояние до самой последней частицы его.
— Ну, а честь своей жены? — проговорил баронет спокойным голосом.
Тюркуаза нагнула голову и тихо прошептала: Да будет так!
На следующий день после свидания сэра Вильямса с Рокамболем, вечером, в половине восьмого, маркиза Ван-Гоп сидела в своем будуаре и одевалась.
Маркиз присутствовал тут же и любовался красотой своей жены.
Маркиз был страстный игрок в шахматы и в этот вечер поджидал к себе хороших игроков, а потому и не хотел лишать себя случая поиграть в свою любимую игру.
— Друг мой! — сказал он своей жене, — я заеду за тобой в театр к последнему акту.
— Просите майора в залу, — распорядилась маркиза.
— Вы уже одеты, — заметил живо маркиз, — и вы можете принять его здесь.
Майору было уже около пятидесяти лет, и этим-то и объяснялось то доверие, которое выказывал ему маркиз. Майор вошел в будуар.
— Вот кстати-то, — проговорил любезно маркиз. Майор поцеловал руку маркизы и посмотрел вопросительно на ее мужа.
— Вы любите оперу? — спросил вместо ответа маркиз.
— Да, очень.
— Ну и отлично, вот маркиза предлагает вам место в своей ложе на сегодняшний спектакль.
На губах у маркизы появилась легкая улыбка.
— Майор, — проговорила она насмешливым тоном, — вы знаете страсть моего мужа к шахматной игре, и эта страсть заставляет его теперь отдать свою жену под покровительство друга.
И затем, взглянув на своего мужа, добавила: — Идите, милостивый государь, идите играть в шахматы.
Через десять минут после этого майор сел вместе с маркизой в карету и поехал с нею в оперу.
Театр был полон.
Рядом с ложей маркизы поместился Шерубен с каким-то молодым человеком, а напротив — виконт де Камбольх.
В антракте маркиза Ван-Гоп услышала разговор в соседней ложе, из которого узнала, что виконт вызвал Шерубена на дуэль; тогда она почувствовала, что уже любит Шерубена, и в мучительном страхе и волнении за его жизнь вернулась домой, не зная, на что решиться и что предпринять.
Она долго молилась, и, наконец, ею овладело какое-то особенное состояние, в котором ей представилось как бы наяву место битвы, противники, и при этом ее воображение до того разыгралось, что ей казалось, она слышит стук их шпаг и вдруг один из них как будто вскрикнул и упал. Это был он! Она зашаталась и лишилась чувств.
На другой день она очнулась только в двенадцать часов. Бедная женщина лежала на полу.
В эту минуту раздался звонок, молодая женщина подбежала к окну и посмотрела в него.
Прошло несколько минут, показавшихся ей чуть не целым веком, но, наконец, вошел человек в одежде посыльного. Это было письмо от госпожи Маласси.
Маркиза вздохнула свободнее и почувствовала, что возвращается к жизни.
Госпожа Маласси писала:
«Милая моя маркиза! Вот уже целая неделя, как мы не виделись с вами. У меня было много неприятностей в это время, а потому я прошу вас ради нашей дружбы побывать у меня сегодня же, так как я дала себе слово не выходить сегодня из дому; причину этого я сообщу вам при нашем свидании.
Маркиза чуть не вскрикнула от радости — это письмо было благодетельным предлогом для нее и давало ей возможность узнать о результате поединка.
Молодая женщина позабыла даже о том, что была еще в бальном костюме, и, проворно закутавшись в шаль, приказала подать карету. Через полчаса после этого она была уже у своего верного друга — вдовы Маласси.
«Возвратился ли он? Жив ли он?» — думала она, входя к ней.
— Дорогая моя! — проговорила Маласси при виде входившей гостьи. — Как я рада, что наконец-то вижу вас.
Она встала и подошла к маркизе.
— Боже мой! Что с вами? — удивилась маркиза, всматриваясь в бледное изнеможенное лицо вдовы. — Вы больны?
— Ничего, друг мой, не беспокойтесь, — ответила ей Маласси и глубоко вздохнула. — Я просто дурно спала эту ночь.
— Как и я, — заметила тихо маркиза.
— Представьте себе, — начала Маласси, усаживая маркизу около себя на диване, — с некоторых пор я страдаю бессонницей. Сегодня ночью я тоже не спала до пяти часов, и только что было легла в постель, как слышу, что в нашем саду поднялся какой-то необыкновенный шум и крик.
У маркизы при этих словах сделалась нервная дрожь, но у нее достало силы воли сдержать себя.
— Ужасное происшествие! — продолжала между тем вдова.
— Боже? Что же случилось?
— Страшное несчастье! — ответила Маласси. — Бедный молодой человек, который жил в этом доме…