Страница 39 из 123
Он уже обратил внимание, что она не особо следует уставу и общается с ним более свободно. Порой даже спорит.
На самом деле в этом не было ничего плохого, потому что иначе ему пришлось бы полагаться лишь на себя, и неизвестно, как далеко это может завести его.
Не оборачиваясь, Руслан кивнул в ответ и направился к автомобилю, припаркованному ближе всего к нему, а Ланс, Алиса и Лилит прошли дальше и погрузились в два других внедорожника.
Заметив действия командующего, Максим и Александр, находившиеся на плацу перед солдатами, тут же приказали им грузиться в машины.
Бойцы, получившие приказ, повернули направо и стройными рядами побежали к транспорту, буквально за пять минут закончив погрузку.
Командир, усевшись на заднем сиденье внедорожника, прикурил сигарету и собирался опустить окно, когда двери с обеих сторон открыли Наташа с его стороны и Максим с другой.
В то время как сержант сразу сел в автомобиль, девушка явно ожидала, что лейтенант подвинется ближе к центру, уступая ей место.
— Вы не должны находиться у окна. Автомобиль не защищён, — видя замешательство своего командира, пояснила она.
«Похоже, я здесь больше не командую», — Подумал Руслан и, бросив тлеющую сигарету под ноги девушки, отсел, уступая место своей «тени».
Наташа посмотрела на Александра у грузовика впереди и, кивнув ему, села в машину, зажимая немаленького командира между широкоплечим Максимом и собой.
«Чёрт! Надо попросить инженеров решить вопрос с транспортом, я не могу так ездить!». Негодовал лейтенант, пытаясь усесться так, чтобы можно было хотя бы дышать свободно.
В следующую секунду водитель нажал на педаль газа, и автомобиль проехал вперёд, а следом и другие автомобили, которые выстроились спереди и сзади машины командира.
* * *
В то же время на военной базе в двадцати километрах на западе от города Лоран люди не подозревали, кто решил навестить их в этот жаркий летний день.
Это место вряд ли уже можно было считать войсковой частью, скорее убогим лагерем выживших.
Огороженная кирпичной стеной база площадью четыре гектара была застроена двухэтажными бараками из красного кирпича, между которыми проходили расчищенные даже в такое время улочки с примыкавшими к ним плацами с белой разметкой.
Генерал-майор Амори Линген после «конца света» собрал здесь своих подчинённых офицеров, а также призывников, которые на момент апокалипсиса проходили службу, в том числе их семьи, что успели сюда добраться или кого они успели спасти.
Им пришлось менять оружие и боеприпасы на еду и медикаменты до тех пор, пока не осталось ровно столько, сколько было людей, способных его держать в руках.
Более тысячи военных и двух тысяч гражданских проживали здесь, и, разумеется, на всех не хватало всего.
Они усердно пытались выращивать пищу и даже ходить на вылазки, но стоило солдатам покинуть территорию, как их тут же атаковали, словно кто-то только этого и ждал.
Вскоре в часть начали наведываться посланцы от руководителей Тирольской бухты с предложениями о переходе на службу к ним. Несколько офицеров и более сотни солдат согласились пойти на это, но Линген упорно отказывался, а когда узнал, что приглашаются только военные и их семьи, категорически отверг такое предложение.
В его лагере находились не только семьи военных, но и простые выжившие, пришедшие сюда в поисках защиты, а он — кадровый военный, поклявшийся защищать собственный народ, и неважно, кто хочет им навредить.
Не поддавшись на посулы от посланцев, мужчина до последнего надеялся на то, что правительство уцелело и рано или поздно им пришлют подкрепление и провизию, благодаря чему они смогут уничтожить всю ту «нечисть», что вылезла отовсюду, в особенности бывшего депутата от «Народной партии», который теперь возглавлял Тирольскую бухту.
К сожалению, прошло три года, а помощь так и не появилась. Ситуация ухудшалась с каждым днём, в то время как медикаменты и еда подходили к концу, и дальше нельзя было сокращать рацион, так как люди уже начали умирать от голода.
Сидя под деревом во дворе одного из деревянных домиков, огороженных забором, который построили для него, исхудавший старик играл со своей внучкой, стараясь не подавать вида, что его тело совсем истощено, потому что почти всю еду он отдавал ребёнку, оставшемуся от его дочери.
На нём был потёртый, но чистый военный китель, а на ногах вычищенные до блеска чёрные кожаные сапоги до колена. Какой бы ни была плохая ситуация, он считал поддержание внешнего вида долгом каждого офицера.
Пока мужчина развлекал внучку, послышался топот быстро приближающихся шагов, и, обернувшись, он увидел солдата, вбежавшего во двор, который, приблизившись на расстояние двух шагов, встал по стойке смирно.
— Господин генерал, приближается колонна автомобилей, — после чего тот улыбнулся и добавил: — Похоже, это военные!
Руки старика задрожали, и, глядя на своего подчинённого, он невольно потянулся к пуговицам на кителе, пытаясь застегнуть их, когда почувствовал прикосновение нежных ручек.
Повернув голову, Линген встретился взглядом с голубыми, как у её матери, глазами шестилетней внучки, которая пыталась помочь своему дедушке, видя, что у него дрожат руки.
Огненно-рыжие волосы и веснушки на лице девочки делали её похожей на яркое солнышко в глазах генерала. Почти точная копия своей матери, она каждый день напоминала ему о бессилии спасти свою собственную дочь.
Однако, услышав о приближении военных, его сердце забилось, как в молодости, и надежда, угасшая вот уже два года, вновь зажглась в груди пожилого генерала.
Дождавшись, пока внучка застегнёт последнюю пуговицу, он погладил её по волосам и, попросив дождаться его, встал с лавочки и, выпрямив спину, пошёл в сторону внешней стены на востоке, откуда уходила единственная дорога, ведущая к столице.
Идя по дороге, Амори заметил, что вокруг него собирается всё больше людей, среди которых и военные, и гражданские. Все бледные, как мел, они с трудом поспевали за пожилым человеком, который, чеканя шаг, шёл, не замедляясь.
Он понимал, что эти люди держатся лишь за счёт него и его твёрдости. Стоит ему показать слабость, и их дух может рухнуть, чего никак нельзя допускать.
Вскоре уже более пятисот человек почти бегом преследовали его и оказались у железных сдвижных ворот, перед которыми стояли военные грузовики, что не должны были позволить тараном сбить их.
Также они служили своего рода вышками, откуда вели наблюдения караульные.
Подойдя к ним, Линген поднялся по лестнице сбоку и, выслушав отчёт солдата на посту, забрал протянутый бинокль.
В бинокль он мог видеть колонну в двух километрах впереди, а во главе — грузовик с железным скотосбрасывателем впереди, и отсюда чётко можно было разглядеть сдвоенные пулемёты на крыше кузова.
Поднимая пыль столбом, колонна, не замедляясь, приближалась к ним.
Генерал, ещё минуту назад радовавшийся, теперь встревожился. На автомобилях не было никаких опознавательных знаков или флагов, которые могли указать, кому они принадлежат.
Его солдаты предположили, что это военные, скорее всего, из-за разведчиков, находившихся вне базы, но те явно не учли, что военные могут быть разными.
— Тревога по базе! Оружие к бою! — приказал генерал и, опустив бинокль, нащупав табельный пистолет на поясе, после чего отстегнул крышку кобуры, чтобы легче было достать оружие.