У трона мертвых

Граничники тащили с собой пару, не побоюсь этого слова, гаубиц. Назывались эти штуки хатордорами, а выглядели как очень мощные телескопы на треногах. Один боец нес за спиной подставку, второй – саму трубу. В мертвозрении «трубы» фанили будь здоров, но энергия распределялась по всему корпусу очень равномерно. Видимо, все же аналог пулемета, а не гранатомёта.

Разумеется в полном составе отправлялись с принцессой в поход телохранители. Наблюдая за сборами, я довольно быстро выучил их по именам.

Главного звали Терикан. Он зачитывал мне вопросы, когда меня проверяли на Мертвого Короля. Выглядел мужик хоть и молодо – на тридцать, не больше – но солидно. Руководил, его слушались. Постоянно морщил веки, будто пытаясь себе важности добавить, но так же это могло говорить и об усталости. Интересно, он всех искателей сам «детектором» проверял? Если да, то странно, что он вообще на ногах.

Огромадного мужика, почти не уступающего статью Бандару, звали Кадоном. Чем-то он мне напомнил Джейсона Стэйтема. Может, выражением лица. Не менее серьезным. Роста во внутреннике, пожалуй, было даже побольше, чем в «индейце».

С Жетом и Левшой я познакомился, когда мы вместе отбивались от нгор’о. Теперь только узнал имена. Тонкого «аристократа» звали Жетом, юркого «своего парня» с манусом на левой руке – Левшой. Тут спасовала фантазия, видимо.

Второй раз она спасовала, когда оказалось, что темнокожего колдуна называли… Черным. Впрочем, сам он вроде не обижался, из чего, активировав дедукцию, я сделал вывод, что в этом мире не было Африки и ее колониальной истории. Впрочем, это не означало, что тут не порабощали китайцев каких-нибудь или рыжеволосых.

Двух последних звали Камнем и Хартом. Первого, возможно, за приземистость и покатость черепа, где-нибудь посреди регбийной схватки он смотрелся бы органично. У второго, созвучие с английским «сердце», вероятно, было случайным. Хотя в глаза бросалось, что Харт пообщительнее и повеселее остальных. Он с искателями успевал потусить, и с граничниками пообщаться, и с Савойей парой слов перекинуться.

И, да, этот товарищ тоже отправлялся с нами, чему я совсем не удивился. Ладно Сарт – он и не разговаривал особо, но Савойя очень хорошо из себя дурака изображал. Не он ли меня внутренникам сдал? Вполне возможно. И, что обидно, и не разозлишься на него особо. Гражданский долг, все такое. Только на фига ему поход? Он-то точно не искатель. Вряд ли белошвейка какая-нибудь, когда пришлось тела таскать, он не отлынивал. Но видно, что руками не привык работать. Что у него за интерес? Не товарищ ли он Антона Лутова? Или, если не он, то один из искателей?

– Марагаз.

– Чирик.

Без моего «доброго знакомого» это приключение, конечно, оказалось бы неполноценным. Я запоздало сообразил, что как и остальных искателей, его станут проверять на «детекторе» и обязательно спросят: «Знаете ли вы марагазов?» В ответе моего альтернативно-одаренного друга я не сомневался, не знал только, как среагирует граунд. Вопрос. Если бы Наполеону – тому самому, из шестой палаты – повесили на шею Глаз Жуда, и спросили, сжигал ли он Москву, амулет посчитал бы за правду утвердительный ответ? Или докопался бы до истины? Догадываются ли психи в глубине своего сознания, что сумасшедшие? До похода, насколько я понял, Чирика допустили. Но то, что он прошел проверку – не факт. Возможно, протокол его допроса просто подшили к моему делу.

– Ты должен мне, марагаз.

– Чего это?

Я свои вещи давно собрал: разложил, как надо, катастры и граунды, дозарядил последние патроны в Калаш – один полный магазин остался. Набрал пол рюкзака еды – в основном, умопомрачительного местного хлеба. Теперь ждал остальных. Краем глаза поглядывал в сторону Колдуньи. Она неподвижно стояла в окружении внутренников. Иногда они чуть сдвигались, я мог увидеть краешек ее сапога или красноватый отблеск ленты, что стягивала ее белые волосы в толстый хвост. Терикан не отходил от нее ни на шаг.

– Правило трех согласий, марагаз, – ответил Чирик очень серьезно. – Я должен понять, не ошибаешься ли ты к рралу. Для этого ты должен мне все рассказать.

Сначала я даже не понял, о чем он, только через несколько секунд вспомнил. Я же его пикапу взялся обучать… Нет, ну а что? Моуриньо тоже в футбол не играл, а тренером каким стал? Так что небольшой семинар я легко потяну.

– А! Это легко. Давай, ты будешь женщиной, а я мужчиной…

– Не буду я женщиной, марагаз! – возмутился искатель.

– Ладно, я буду женщиной, – не стал спорить я. – А ты…

– Ты женщина, марагаз?

– Нет, я… …лять…

– Ты …лять?

– Нет, – ответил я угрюмо.

Надо было сразу догадаться, что абстрактный подход тут не помощник.

– Правило трех согласий, – я решил сначала начать. – Прежде чем звать женщину… в копу, нужно сначала задать ей два других вопроса… на которые она точно ответит «да». Она привыкнет отвечать «да»… и про копу тоже так ответит. Понял?

Молчал Чирик долго: больше минуты. Веки у него то морщились, то разглаживались, словно по ним невидимым утюгом проходились. В итоге его взгляд все же принял осмысленное выражение. Он ответил уверенно:

– Нет.

– Не видать тебе баб, Чирик.

– Марагаз! Молю… Все для тебя делать буду!..

До выхода еще оставалось время, практика в языке мне только впрок шла, так что я объяснял. Смысл «Правила трех «Да»», Чирик вроде бы усвоил.

– И она согласится? – поразился он.

– Конечно! Вот отвечай на мои вопросы. Мы сейчас стоим?

– Да.

– Мы сейчас пойдем в Поиск?

– Да.

– Ойра мне в долг дашь?

– Какого ойра? Ррала тебе в тырку, марагаз, а не ойра!

Я сделал паузу.

– Вот видишь.

– Что?

– Не сработало. Знаешь почему?

– Марагаз…

– Потому что ты не женщина. А на женщине бы сработало.

– Точно?

– Десять шансов из десяти.

После этого Чирик снова загрузился. А когда отмер – попросил еще. Отказывать я не стал. Конечно, немного мне было совестно. Я одно время смотрел ролики со знакомствами, и знал, что все это не работает. Точнее, чуваки с популярных каналов пользовались этой же самой ерундой вплоть: «У тебя родители случайно не пираты?». Из-за чего возникала иллюзия, что все это не так уж сложно. Вот только сам я к незнакомой девушке даже подойти не мог. Пару раз только. И далось это таким напряжением нервов, что на сам разговор сил уже не оставалось. Уже позже, я как-то увидел чувака, который знакомился, прямо на улице. И тот случай окончательно убедил меня, что это не мое. Говорил тот парень всякую ерунду. Что утром была хорошая погода, а днем стало жарко. А холод он не очень любит. Пошутил, что кости ломит от холода. Самое обидное, что и выглядел он не как Орладно Блум. Тощий, сутулый, с ранними залысинами. Лицо приятное, но не более. А девушка рядом с ним стояла… секс–бомба: подтянутая, в дольче-габане и даже губы не как у Скруджа Макдака, а нормальные человеческие. И вот эта вся фигня про погоду ей нравилась. Она смеялась, улыбалась, трогала его за рукав, хотя я видел, что они только познакомились: десяти минут не прошло. Я очень четко тогда понял, что дело не в фразах, которые ты говоришь. А в какой-то то ли уверенности, то ли непосредственности…

И я сделал для себя тогда обидный вывод, что это либо дано, либо нет. Это не означало, что мне суждено умереть девственником. За пару лет до этого я им даже перестал быть. Скорее, это вело к тому, что я не смогу познакомиться с девушкой, которую сам выберу, а смогу только с той, что будет внутри моего круга общения. С которой обоюдная симпатия возникнет сама по себе. И тогда я поостыл ко всем этим практикам соблазнения.