Страница 5 из 15
Мы же с сестрой были в плену у невозможности ребенка уйти из семьи. У зависимости от родителя. У любви к нему, как бы он себя ни вел. У детского эгоцентризма, из-за которого причины происходящего мы отыскивали в самих себе.
Мой папа не смог быть заложником и предпочел другую дорогу – саморазрушения, одиночества, смерти.
Он не нашел в себе сил адаптироваться к резко изменившимся условиям постсоветского пространства. Моя мама не нашла в себе сил перенести его безденежье и безработицу – у моей мамы сильнейшая аллергия на слабость. Она подала на развод.
И это добило его. Он уехал к своим родителям и разрушал себя алкоголем. За два года он полностью поседел. У него были галлюцинации. Он кричал от них по ночам. Три госпитализации в психиатрию, несколько попыток самоубийства – и он довел дело до конца. 11 декабря 1996 года он повесился.
И это добило ее. Она восприняла этот шаг как предательство. Она запретила его родственникам общаться с нами и вычеркнула память о нем из нашей жизни.
Вместо памяти осталась пустота. Ни одного воспоминания о нем. Ни одной истории о нем. Только слова матери о том, что мы в него – такие же «твари» и «выродки».
Мои родители не виноваты. Они пытались любить нас так, как могли. Так, как умели.
Я не помню момента, когда мама сообщила нам, что отца больше нет. Моя диссоциация началась уже тогда. Часть меня определенно знала, что отец умер, в те моменты, когда дома был очередной скандал и мама бросала нам с сестрой в лицо эти ледяные слова: «Чтобы вы сдохли, как и он». Другая часть меня все же верила, что он вернется, это доказывает одно обрывочное воспоминание, которое у меня сохранилось. Мне около восьми лет, я пускаю кораблики в ручье около дома, по дороге ко мне идет мужчина с пышными усами, и я спрашиваю себя: «А вдруг это мой папа?»
Память
Память не является целостной и единой сущностью. Она состоит из разных структур, которые относятся к разным областям мозга.
По словам Питера Левина, маэстро в области работы с травмой, существует два вида памяти:
1. Эксплицитная (автобиографическая, сознательная память).
2. Имплицитная (относительно бессознательная память).
Исследования показывают, что у людей с диссоциативными расстройствами и ПТСР снижен объем гиппокампа и билатеральной парагиппокампальной извилины – мозговых структур, связанных со способностью к автобиографической памяти. Но сознательная часть нашей памяти – лишь верхушка очень глубокого и могучего айсберга (7, 15).
Почему имплицитная память является относительно бессознательной? Потому что в определенном контексте и определенном состоянии мы можем получить к ней доступ – например, выходя из окна толерантности (см. с. 52); этим объясняется то, что я помнила про смерть отца исключительно в моменты острых стычек с матерью. При этом, согласно последним исследованиям в области памяти и травмы, находясь в одном эмоциональном и физиологическом состоянии, нам может быть трудно получить доступ к воспоминаниям и опыту другого состояния (8, 101). Это и есть диссоциативная амнезия – состояние памяти, при котором информация доступна одной части личности и недоступна другой, на что указывают О. Ван дер Харт, Э. Р. С. Нейенхэюс и К. Стил в «Призраках прошлого» (9, 122).
Я думаю, что практически все люди, читающие эту книгу, знакомы с экспериментами великого ученого Ивана Петровича Павлова – собаки, слюни и все, что с ними связано, вспоминаете, да? Поэтому сразу перейду к тому, как это относится к обсуждаемой нами теме. Классическое обусловливание является неотъемлемым аспектом травматизации. Условными стимулами, относящимися к травме, становятся те, что непосредственно предшествовали или оказались тесно связанными с безусловными стимулами травматической реакции (9, 240).
Травматические воспоминания активируются триггерами – теми самыми условными стимулами. В качестве таких стимулов могут выступать (9, 64):
1. различные сенсорные впечатления;
2. события, связанные с определенной датой (например, годовщины);
3. повседневные события;
4. события во время терапевтического сеанса;
5. эмоции;
6. физиологические состояния (например, повышенная возбудимость);
7. стимулы, вызывающие воспоминания о запугиваниях со стороны насильника;
8. травматические переживания в настоящем.
Современная наука ушла далеко за пределы классического обусловливания. Вы не реагирующее на стимул животное, приспособленное только откликаться на события в мире. Когда они появляются в ваших переживаниях и восприятиях, вы намного серьезнее сидите в водительском кресле, чем могли бы подумать. Вы предсказываете, конструируете и действуете. Вы – творец собственного опыта (6).
Но, несмотря на то, что мы можем быть последней инстанцией, принимающей решения, у нас есть ограничения. Мы не можем вызвать имплицитные воспоминания осознанно. То есть, возвращаясь в спокойное состояние, мы теряем часть этих травматических воспоминаний из фокуса своего внимания. Однако они продолжают приходить к нам – в виде фрагментированных осколков ощущений, эмоций, образов, запахов, вкусов, мыслей (7, 15), а также в виде телесных переживаний.
И даже если мы помним, нам может быть крайне сложно – или попросту невозможно – об этом говорить. Пережившим травму людям зачастую тяжело рассказывать о своих воспоминаниях.
Их тело заново переживает весь ужас, гнев и беспомощность, а вместе с ними позыв бить или бежать, однако все эти чувства оказывается практически невозможно выразить. Психологическая травма по своей природе выбивает нас из колеи, лишая способности внятно выражать свои мысли (2, 54).
Мы не можем выразить то, что мы пережили, – а воспоминания об этих событиях приходят к нам в форме, которую мы не в силах понять. Мы словно смотрим на кусочки пазла, разбросанные вокруг нас, на осколки и обрывки истории нашего прошлого и не находим в себе силы собрать их в одно целое. Травма крайне могущественна – она способна лишить нас как речи, так и памяти. Но мне хочется подчеркнуть: более могущественным, чем травма, является наше стремление к выживанию.
Диссоциативная амнезия имеет разные степени выраженности:
• Локальная амнезия (человек не может вспомнить события, произошедшие в определенный период времени, обычно в первые несколько часов после завершения события, которое вызвало эмоциональное потрясение и шок).
• Избирательная амнезия (пострадавший нередко помнит все, что происходило во время травматического события, за исключением «горячей точки»).
• Систематическая амнезия (человек утрачивает способность воспроизвести определенный тип информации, например всех воспоминаний, связанных с семьей или с определенным человеком).
• Генерализованная амнезия (невозможность припоминания распространяется на всю жизнь человека).
• Континуальная амнезия (отсутствие доступа к воспоминаниям о событиях начиная с определенного времени и до настоящего момента).
В некоторых случаях диссоциативной амнезии пациенты не осознают, что они утратили способность воспроизводить какую-то часть своих воспоминаний – это так называемая «амнезия амнезии» (9, 122–123).