Испанка

— Промотавшийся?

— Да.

— Прощайте, — сказал барон, взяв свою шляпу и трость, — вы стали женщиной сильной. Прощайте, баронесса, — повторил он, злобно улыбаясь.

— Кстати, — сказала Андрэ, — вы знаете, что в глазах света вы всегда были кузеном моей матери?

— Я останусь им и теперь, но я сегодня вечером уезжаю на весьма продолжительное время и поэтому не буду иметь счастья присутствовать при вашем бракосочетании.

И барон ушел.

— Наконец-то, — прошептала Андрэ.

Она оделась в утренний туалет, велела заложить купе и поехала одна, около одиннадцати часов, в улицу Сен-Лазар.

Андрэ де Шамери вошла без доклада к госпоже Сент-Альфонс, той самой красивой брюнетке, с которой был дружен граф Артов.

Андрэ отправилась к ней прямо в спальню.

— Здравствуй, милая, — сказала она, бросая на диван муфту и перчатки, — как поживаешь?

Они пожали друг другу руки.

— Я сейчас сбыла с рук барона, — сказала Андрэ.

— Это немного рискованно, хотя не опасно.

— Я ему сказала о замужестве и сказала, что нареченный мой хорош собой.

— Ты не ошиблась: он действительно прехорошенький.

— И ты уверена, что он согласится?

— Утопающий хватается за соломинку, а бедный Шамеруа положительно погибает от долгов… Но, кстати, что ты сделаешь с Ролланом?

— О! С этим я легко развяжусь.

— Я, право, не понимаю, как ты можешь предпочесть ему…

— Три месяца тому назад я действительно хотела согласиться на его предложение, но в тот день, как ты открыла мне де Шамеруа, сообщив мне, что он на пути к аресту за ничтожные должишки, — в тот день я поклялась, что он будет моим мужем.

— Странная фантазия!

— У меня есть свои планы, — проговорила спокойно Андрэ.

В прихожей раздался звонок.

— Скорей, — сказала Сент-Альфонс, — это он; возьми свою муфту и перчатки и иди туда.

Андрэ проскользнула в уборную, затворила за собой дверь и села около нее в кресле.

Спустя минуту вошел барон де Шамеруа. Это был красивый мужчина высокого роста, лет около тридцати.

— Здравствуй, Эдгар, — проговорила Сент-Альфонс, лукаво улыбаясь.

— Здравствуй, Анаиса, — отвечал он. — Как здоровье?

— Благодарю. Сядь около меня. Мне нужно с тобой поговорить об очень серьезном деле.

— Записка твоя меня сильно удивила… я тебе нужен?

— Да. Слушай, Эдгар, на тебя подан к взысканию вексель в десять тысяч франков, и сегодня или завтра тебя посадят в тюрьму.

— Правда, — прошептал барон со вздохом.

— В несколько лет ты промотал пятьсот тысяч франков и вчера проиграл последний луидор и, кроме того, проиграл на слово тысячу франков.

Молодой человек вздрогнул.

— Я знаю тебя, — продолжала Анаиса, — если ты не заплатишь их сегодня, ты пустишь себе пулю в лоб.

— Совершенно верно.

— И ты не вспомнил о своей прежней Анаисе, — сказала она с упреком, — ведь и я отчасти причина твоего разорения.

— Анаиса, — проговорил барон угрюмо, — я упал низко, ниже, чем ты думаешь, но…

— Полторы тысячи франков, которые ты задолжал, я отослала уже от твоего имени, надеюсь, что ты мне их отдашь, когда будут. Но дела не в том, я пригласила тебя, чтобы спасти вполне: я хочу женить тебя на красивой тридцатилетней девице с девятнадцатью тысячами ливров дохода.

Барон отшатнулся в изумлении.

— Ты ее знаешь?

— Знаю.

— Черт возьми! — пробормотал де Шамеруа. — Это требует размышления.

— Размышлять некогда: да или нет. Если да, то после завтрака мы поедем на свидание с твоей будущей супругой, и через две недели ты будешь ее мужем, если же нет, то…

— Вези меня, — проговорил с каким-то отчаянием барон, — покажи мне эту женщину и расскажи вкратце ее биографию. Если я буду согласен, я отправлюсь прямо к ней, если же нет, ворочусь и пущу себе пулю в лоб.

— Даешь слово?

— Честное слово дворянина, которым никого еще не обманул.

— В таком случае отправляйся в гостиную, выкури там сигару, а мне пришли горничную; я оденусь.

Барон повиновался.

Сент-Альфонс отворила дверь в уборную.

— Ну, что? — спросила она.

— Он мне нравится, — отвечала Андрэ, — в нем есть еще гордость, которая отчасти даже пугает меня.

— Отчего?

— Быть может, от откажется.

— Никогда; в этом я уверена.

— Итак, я ухожу, — сказала Андрэ. — Пройду через кухню по черной лестнице. Ровно в два часа я буду в лесу.

В два часа ландо Андрэ де Шамери поравнялось с коляской Сент-Альфонс.

Барон де Шамеруа, пораженный красотой Андрэ, прошептал своей спутнице:

— Не рассказывай мне о ней ничего; я ничего не хочу знать… Женюсь!

Познакомимся поближе с виконтом Фабьеном д’Асмоллем.

Ему было тридцать лет, он был среднего роста и имел весьма привлекательную наружность.

Оставшись шестнадцати лет сиротою и получив в наследство огромное состояние, он пристрастился к наукам и путешествиям. Он путешествовал несколько лет и в двадцать четыре года возвратился в Париж с тем, чтобы поселиться в нем.

Он жил в Вернельской улице, рядом с отелем де Шамери.

Отец Фабьена, покойный виконт д'Асмолль, служил вместе с маркизом де Шамери, по прибытии своем в Париж Фабьен принят был маркизом как родной сын. Бланш де Шамери была тогда еще восьмилетним ребенком.

Когда он воротился из путешествий, ребенок превратился в прелестную молодую девушку. В первые три года своего пребывания в Париже Фабьен редко бывал у Шамери, но однажды вечером он был так поражен ангельским взглядом Бланш де Шамери, что почувствовал какое-то душевное волнение и месяц спустя Фабьен уже любил Бланш.

— Разумеется, — рассуждал он, — маркиз согласится на мое предложение, и Бланш, покорная воле родителей, пойдет за меня. Но я хочу, чтобы она сама полюбила меня, если я добьюсь этого — я женюсь, если же нет — то скрою свои чувства в глубине сердца.

Он чаще начал бывать у де Шамери и вскоре стал замечать, что Бланш краснела и смущалась в его присутствии. Он уже готов был открыться ей в любви, но непредвиденное событие разрушило все его планы.

Однажды, придя в отель де Шамери, Фабьен встретил маркиза. Жены его и дочери не было дома.

— Здравствуй, Фабьен, — обратился к нему маркиз, — я очень рад, что ты теперь пришел; я уже несколько дней собираюсь поговорить с тобой о весьма серьезном деле.

Он провел Фабьена в летнюю гостиную, запер дверь и после короткого молчания проговорил:

— Милый Фабьен! Ты сын моего лучшего друга, и я люблю тебя как отец. Веришь ли ты, что я от души желаю тебе добра?

— Безусловно, — отвечал Фабьен.

— Слушай же, — продолжал маркиз взволнованным голосом. — Я заметил, что ты любишь Бланш.

— Это правда, — отвечал Фабьен, и на лице его заиграла радостная улыбка.

— В таком случае, сын мой, ты должен отказаться от этой любви.

Фабьен вздрогнул.

— Заклинаю тебя прахом отца твоего, именем чести твоего рода, что даже после моей смерти ты не будешь просить руки Бланш у ее матери… Причина моего отказа есть тайна, которая вместе со мною сойдет в гроб.

Фабьен вышел из отеля де Шамери с разбитою душой.

На другой же день он уехал в Италию, где прожил более года, стараясь забыть свою любовь. Но по возвращении в Париж он чувствовал себя еще более влюбленным.

В продолжение этого года маркиз де Шамери скончался, унеся в могилу клятву несчастного Фабьена.

Но если д'Асмолль отказался от женитьбы на Бланш, он не мог отказаться видеть ее.

На другой же день своего приезда он отправился в отель де Шамери.

Увидя входящего Фабьена, Бланш побледнела как мраморная статуя. Фабьен понял, что он еще любим, и сердце его готово было вырваться из груди.

— Я поклялся маркизу, — подумал он, — никогда не жениться на его дочери, но я могу быть ее братом. Жена и дочь его остались одни; я заменю маркизе пропавшего сына, а Бланш — ее брата.

Чтобы угасить в сердце Бланш любовь к нему и вместе с тем не Дать простору своим к ней чувствам» Фабьен начал все реже и реже бывать в доме маркизы. Но каждый день, каждый час он тайно охранял Бланш и ее мать.