Легион

Гахет сделал паузу, ища подходящее человеческое сравнение.

— Это было все равно, что приказать течению реки поменять направление.

Грамматикус улыбнулся.

— Мы упрямые — кивнул он с гордостью в глазах. — Разве вы не думали, что стоит делать все это до того, как мы развились?

— Мы считали подобное поведение грубым варварством. Все, кроме Слау Дха конечно.

— Конечно. А теперь?

— Теперь я сожалею, что мы не уничтожили вас, когда был такой шанс. В последнее время единственный наш инструмент — разрушение.

Почти у всех людей, принятых в Кабалу было немало изъянов. Джон Грамматикус полагал, что он преуспел там, где другие потерпели неудачу из-за своего дара.

Он был псайкером.

— Уксор встретится с вами, гетман Хеникер, — объявил младший офицер.

— Спасибо, — ответил Грамматикус и поднялся со своего стула в конце коридора. Он прошел к комнате брифинга, на ходу расстегнув пуговицы на одежде. Судя по нестерпимой жаре внутри дворца, наступил полдень. Расположенный в пятнадцати километрах от порта Мон Ло, дворец приспособили под станцию контроля. Среди этих древних стен можно было почувствовать себя как в духовке.

У организма Джона Грамматикуса не было необходимости потеть, но он позволял телу выделять пот. Вокруг него все потели, а он не хотел выделяться.

Он постучал в дверь.

— Войдите!

Он вошел в большую, широкую комнату, с колоннами, поддерживающими потолок. Верхушки колонн были вырезаны в виде тростника и напоминали об архитектуре Нуртийцев. В центре комнаты стоял стальной стол, за которым сидела Уксор Рахсана. Вокруг нее находились четыре ее помощницы.

— Уксор, — начал Грамматикус. — Рад вас видеть. Извините за мой внешний вид, просто здесь очень жарко.

— Ничего, Кониг, — произнесла Рахсана. Ее помощницы закивали. Каждой было от тринадцати до шестнадцати лет и в будущем они сами могли стать уксорами. Их генетический материал уже находился в базе Гено пять два, и им оставалось отточить свои навыки.

Грамматикус нашел структуру Гено пять два весьма захватывающей. Сформированный в Эру Раздора, Гено, как оказалось, являлся самой эффективной и быстро приспосабливающейся к окружающим условиям силой. Неудивительно, что Император решил оставить Гено у себя на службе. Неудивительно, что он изучил их систему и позаимствовал ее.

Солдаты в Гено пять два были генетически модифицированны. Грамматикус знал это. Генетическая модификация была вполне обычным делом в те времена атомных ураганов и радиоактивных облаков. Ядро полка составляли Уксоры, психически чувствительные женщины. С помощью их генокода были выращены солдаты Гено, сильные и выносливые воины, к которым приписывали умных, тактически-одаренных командиров из других сил. А гетманы всегда обладали тактическим мышлением.

Уксоры, являющиеся верхушкой командования Гено пять два Хилиад, не могли иметь собственных детей после таких процедур. Это каким-то образом освободило их разум, и они направляли и координировали, как выразился Гахет, «поведение своих детей».

Уксоры были слабыми псайкерами. Они обладали элементарными способностями прочитать чьи-нибудь поверхностные мысли. В двадцать пять-двадцать шесть лет они уже полностью заканчивали обучение и были готовы к выполнению своих обязанностей. Они повсюду сопровождались помощницами, будущими уксорами, находящимися еще в процессе обучения.

Ни одна женщина в комнате не обладала талантами Грамматикуса.

Он сел за стол напротив Рахсаны, и сразу же узнал все мысли ее помощниц. Они думали о следующем солдате, которого выведут из их генов и о том, как трудно стать уксором.

Рахсана отличалась от них. Грамматикус вгляделся в нее. Для начала, она была женщиной, а не девочкой, и женщиной очень привлекательной. Большие серые глаза, полные губы, светлые волосы. На вид ей было около двадцати восьми, она находилась в конце своей службы уксором и ненавидела это. Ее угнетала мысль, что скоро она станет кем-то еще: медицинским работником, командующим Муниторума или уксором в отставке.

Она слабела.

— Что у вас? — спросила она.

Тихий голос. Даже помощницы заметили это. Хриплый. Нет, мягкий и сладкий, как мед. Грамматикус признавал, что она ему нравится и он наслаждался этим фактом. Уже довольно долго, семьсот лет или даже больше, он общался с женщинами всеми способами, кроме физического контакта.

— Ну, новостей хватает, Уксор, — ответил он, доставая папку и открывая ее.

— Вы были в порту Мон Ло? — задала ему вопрос одна из помощниц.

Грамматикус почувствовал непреодолимое желание.

— Да… Как вас зовут?

— Туви, сэр, — ответила девочка. Она была самой старшей из помощниц Рахсаны, около девятнадцати лет. В этот момент она ясно увидела все мысли гетмана.

— Да, Туви. Я изображал торговца по имени Д’сал Хулта и последние четыре дня собирал информацию в городе.

Помимо прочего, подумал он.

— Разве это не опасно? — спросила другая помощница.

— Да, опасно.

— И каким образом противник не разоблачил вас? — посмотрела на него Туви.

— Тише, — сказала Рахсана. — Сотрудники разведки не обязаны раскрывать свои приемы.

— Все в порядке, Уксор, — он поднял глаза на Туви. — El-teh ta nash el et chey tanay.

— Что?

— Это значит, «я говорю на их языке как местный», на Нуртийском.

— Но… — начала Туви.

— Моя дорогая, я не скажу вам как, так что даже не спрашивайте. Могу я продолжать?

Туви явно собиралась сказать что-то еще, но Рахсана перебила ее.

— Позвольте гетману продолжить. Хеникер?

— О, конечно. Сама местность, хм… Как нам известно, у Нуртийцев нет и никогда не было ни межпланетных ни орбитальных технологий. Однако местность, называемая портом Мон Ло и используемая для морских перевозок изначально была зоной, для посадки космических кораблей.

Уксор Рахсана моргнула.

— Космических кораблей значит?

Он рисковал, разглашая эту информацию, но разум Джона Грамматикуса точно рассортировывал и оценивал данные. Он точно знал, что можно рассказывать, а что нет. И нет ничего страшного, если Имперцы узнают, что Мон Ло когда-то был космопортом. Кабала посещала это место очень давно, потому он и знал о культуре Нуртийцев.

— Да, для космических кораблей, Уксор.

— Вы уверены?

— Абсолютно — ответил Грамматикус. — У меня надежный источник.

— А «изначально» это когда, Кониг?

— Это примерно восемь-двенадцать тысяч лет назад. Достаточно времени, чтобы изменился уровень моря, поменялась природа, а огромный космопорт ушел под воду и стал портом обыкновенным.

Если быть точнее, это случилось одиннадцать тысяч восемьсот двадцать шесть лет назад, а весь процесс длился одиннадцать месяцев. Грамматикус решил уклониться от точных цифр. Помощники Уксора начали говорить одновременно.

— Это означает, что он был построен еще во времена Второй Эры Технологий.

— Во время Первого Контакта и первых войн с чужими.

— Есть предположения относительно того, какая раса ответственна за постройку?

— Знают ли Нуртийцы о его происхождении?

— Туви задала лучший вопрос, — прервал их Грамматикус. — Знают ли Нуртийцы? Я полагаю, что нет. Как и у любой расы, у них есть мифы и легенды и в некоторых из них есть интересные моменты, которые можно истолковать как контакт с ксено-расой или вмешательство. Но, пока не пришла шестьсот семидесятая экспедиция, Нуртийцы полагали, что они одни в галактике. Они даже не понимают, что первоначально они были колонистами с Терры.

— Очень жаль, что они не признают нас, как родственников — кивнула Рахсана.

Грамматикус почувствовал ее дискомфорт. Родство означало очень много для уксоров Гено. Он находил этот аспект Великого Крестового похода Императора очень печальным. Человечество путешествовало между звезд колонизируя тысячи миров и формировало межзвездное сообщество. И в тот момент, как лезвие гильотины, обрушилась Эра Раздора. На пять тысяч лет межзвездные путешествия стали невозможны из-за варп-штормов. Человеческие миры оказались изолированны, и в своем одиночестве пошли иным путем развития и забыли о своих корнях. Так случилось и с Нуртом.