Дом Сумасшедших

Понсон дю Террайль

Дом Сумасшедших

(Полные похождения Рокамболя-11)

* * *

Мы уже знаем, что де Морлюкс, будучи уверен, что Антуанетта умерла, отправился в Россию к Мадлене.

Рокамболь же, поместив Антуанетту в безопасном месте и дав приказание Аженору и Милону, чтобы ее никуда не выпускали и чтобы Аженор не показывался отцу, отправился с Вандой в погоню за де Морлюксом.

Читатель знает, каким образом Рокамболь спас Мадлену, но каково же было его удивление, когда, приехав назад в Париж, он не нашел на станции Милона, который должен был их ожидать.

— Слушай, — сказал Рокамболь, обращаясь к Ванде, — с Милоном что-то случилось, и потому ты должна свезти Мадлену сперва в квартиру майора Аватара, а я поеду на розыски и, может быть, вернусь с Антуанеттой.

Взяв багаж, они уехали втроем в квартиру Аватара, оттуда Рокамболь отправился на поиски, сказав Мадлене, что едет за Антуанеттой.

Взяв фиакр, он поехал в отель, где поместил Антуанетту.

— Где Милон? — спросил он у Филиппа.

— Вы, сударь, должны знать, где он, вот уже восемь дней, как он уехал навстречу вам с mademoiselle Антуанеттой.

— Куда? Когда?

— Да вот телеграмма, которую вы прислали нам, — сказал Аженор, подавая Рокамболю телеграмму следующего содержания:

«Кельн, 12 1/2 ч. Милон выедет сегодня с Антуанеттой с вечерним поездом. Задержаны в Кельне, Мадлена больна. Ждем Милона с Антуанеттой в Кельне.

Рокамболь испустил ужасный вопль и зашатался.

— Я не посылал этой телеграммы! — сказал он. Наступило мгновенное оцепенение этих трех человек.

— Да, — проговорил Аженор, — ведь Антуанетта прислала мне письмо. Вот оно. — И он подал письмо Рокамболю. Оно было следующего содержания:

«Мой милый! Я и Милон приехали сегодня в Кельн. Здоровье моей сестры до сих пор значительно расстроено. Господин наш принужден остаться в Кельне, впрочем, через три-четыре дня мы надеемся ехать в Париж».

Затем следовали слова ласки и нежности, обращенные к Аженору.

— А, понимаю, — проговорил Рокамболь, — это негодяй Тимолеон. Битва снова завязывается, и надо выйти победителем.

— Слушайте, monsieur Аженор, вы поедете сейчас к вашему отцу и скажете: «Батюшка, если к завтрашнему вечеру Антуанетта не отыщется, я застрелюсь».

Затем они расстались. Аженор поехал к отцу, а Рокамболь в виллу Сайд.

— Милостивый государь, — сказал армейский офицер, вскакивая к Рокамболю в фиакр, — мне выдан приказ арестовать вас.

— А, меня обвиняют в том, что я слишком вмешиваюсь в политику, а так как я сегодня приехал из Варшавы…

— Вы ошибаетесь, — проговорил офицер, — вас обвиняют в том, что вы беглый каторжник, записанный в Тулонском остроге под № 117, и в том, что вы называете себя майором Аватаром, а не Рокамболем.

Рокамболь глазом не моргнул во время этой речи.

— Прежде чем вы меня отправите в Консьержери для разъяснения, вы мне позволите поцеловать мою жену?

В это время фиакр подъехал к квартире Рокамболя, и он, быстро выскочив из него, позвонил два раза у подъезда.

Ванда показалась в окне.

— Приди поцелуй меня, — сказал он ей по-французски, а по-русски прибавил:— Мы попались, я иду в тюрьму. Антуанетта исчезла. Ты одна можешь спасти. Принеси мне темную пилюлю.

Он все это говорил очень спокойно, так что нельзя было и подумать ничего.

Ванда сошла и бросилась в объятия своего мнимого мужа.

— Дитя мое, — сказал он ей, — меня обвиняют, что я, якобы, беглый каторжник.

— Тут можно всего ожидать, — сказала Ванда, презрительно улыбнувшись.

Полицейские агенты подвели Рокамболя к фиакру. Он не сопротивлялся. Через час фиакр был уже у Консьержери.

Прибыв в регистратуру, Рокамболь сказал:

— Я майор Аватар и не имею ничего общего с той личностью, которую велено арестовать. Надеюсь, что меня сейчас потребуют к допросу и позволят известить моих друзей об аресте.

— Не думаю, — сказал чиновник, — вас сведут с человеком, который сидел в остроге вместе с вами.

На этот раз Рокамболь чуть не выдал себя. Уж не намекает ли он на Милона?

— Но отчего же меня не сведут с этим человеком сейчас же?

— Это невозможно, потому что этого человека арестовали на Валансьенской станции и он прибудет сюда через два или три дня, не раньше.

Затем Рокамболя отвели в тюрьму, назначенную для секретных заключенных.

— Если Милон арестован — все пропало, — проговорил он сам себе.

Тимолеон, садясь на пароход, чувствовал жгучую ярость, потому что не отомстил Рокамболю за его поступок с ним, и он, проводив дочь свою в Ливерпуль и поместив ее в одном семействе, сам поехал обратно в Дувр.

Здесь с помощью телеграфа он завязал переписку с парижским обер-полицмейстером.

Результатом этой корреспонденции было то, что ему разрешено было вернуться в Париж с условием, что он выдаст Рокамболя в течение месяца.

Спустя двое суток Тимолеон остановился в Париже на Лондонской улице у господина и госпожи Гепэн. Господину Гепэну было около сорока лет, его везде называли полковником. Дочь его была прекрасная пикантная брюнетка и с несколько мужскими манерами. Чем они жили — было тайной.

Вот у них-то и остановился Тимолеон.

На другой день он узнал, что Рокамболь уехал и что Антуанетта жива и живет под покровительством Милона. Тогда он и придумал эту телеграмму.

Когда Милон с Антуанеттой ехали, в вагоне они разговорились с мужчиной и дамой — это были полковник Гепэн и его дочь. Но вдруг на станции Валансьен Милона арестовали как беглого каторжника, Антуанетта упала без чувств, и любезный полковник со своей дочерью взялись проводить Антуанетту, по ее желанию, обратно в Париж и спасти этого человека.

Приехав обратно в Париж, полковник предложил Антуанетте заехать к нему. Антуанетта согласилась.

Дома mademoiselle Гепэн предложила Антуанетте отдохнуть часок, но — о, ужас! — когда она проснулась, то не могла отпереть двери, и как она ни кричала, ответа не последовало.

Вдруг она услышала, как замок в дверях щелкнул и на пороге показалась женщина. Женщина эта была… Мадлена Шивот.

— Можешь кричать, сколько тебе угодно, — проговорила она, — стены не выдадут тебя.

Мнимый полковник и его дочь исчезли. Узнаем теперь, как начала действовать Ванда. Когда она распрощалась с мнимым мужем, она вошла в дом.

— Выслушайте меня, дитя мое, — сказала она, садясь около Мадлены.

— Вы спаслись от грубостей Петра, от волков, от преследований де Морлюкса. Вы мужественны. Теперь вам предстоит еще один удар: где Антуанетта и Милон — неизвестно, Рокамболь арестован.

Мадлена вскрикнула и, взяв Ванду за руку, сказала:

— Будем спасать вместе. В это время вошел Ноэль.

— Слушай, Ноэль, — проговорила Ванда, — ты должен повиноваться мне. Возьмешь эту барышню и отвезешь ее к своей матери. Смотри, ты мне жизнью за нее ответишь.

— Но я хочу ехать вместе с вами, — проговорила Мадлена.

— Если вы хотите, чтобы я спасла вашу сестру, слушайтесь меня.

— Я буду повиноваться.

— Ну так вы поезжайте в одну сторону, а я в другую. Мы последуем за Вандой. Она поехала в отель, где раньше помещались Аженор и Антуанетта.

— Ах, сударыня, несчастье! — вскричал Филипп.

— Знаю, знаю все, — сказала Ванда и, взяв Мартон, вышла с ней.

Перенесемся теперь в отель де Морлюкса. Во двор въехала карета, на запятках стояли два лакея. Лакеи были не кто иные, как Беруто и мужик Петр. Внутри кареты сидели двое путешественников — де Морлюкс и Иван Потеньев.

— Пойдемте со мной, — проговорил де Морлюкс, обращаясь к Ивану, — мой дом — ваш дом.

Пока Иван устраивался в новой квартире, де Морлюкс распечатывал письмо от Тимолеона. Оно было следующего содержания: