Зеркала миров

Мысли путались, мешались с картинками воспоминаний, а надо было идти дальше.

Да. Надо идти дальше. Лучше не задерживаться надолго на этом постоялом дворе.

* * *

Раны солдат Каддиса промыли чистой водой, наложили целебную мазь и перевязали. А потом вояк просто вышвырнули с постоялого двора, даже не собираясь выслушивать их объяснения напоследок.

— Ты бандит, Фалько, — обратился к лохматому Каддис, пока служивые делали перевязку своему начальству. Ранения были несерьёзными. Кинжал, которым позже разжился Фалько, лишь разорвал одежду Каддиса и оставил на вербовщике пару неглубоких, но болезненных порезов.

— Бандит и мошенник. И теперь ты от меня так просто не отцепишься. Твое место — на передовой, в действующей армии, либо в петле виселицы.

— А ты добряк, Каддис, — ухмыльнулся Фалько. — Смотри. Не валяться бы тебе с перерезанной глоткой, где-нибудь на мостовой заместо этого бедолаги Осбона. Ну скажи мне, за что твои доблестные воины прикончили несчастного? А?

— Это была оплошность, — недовольно засопел Каддис. — Ребята подумали, что на меня напали и вели себя так как обязывал их долг воина и охранника.

— Кто напал? Этот несчастный старик? — один из напарников Фалько помогавший убирать обломки мебели повернулся к Каддису. — Ну и ублюдок же ты.

— Да, парень просто ошибся, — без тени смущения тут же заявил вербовщик. — И армия непременно судила бы виновного в соответствии с порядком и уставом, но вы!! Вы сами не дали это сделать, отправив несчастного на тот свет раньше, чем он предстал перед справедливым судом.

— Каддис и сам не верит в то, что говорит. — заметил другой из защитников юного лорда. Сейчас он брезгливо поднял с пола чьё-то отрезанное ухо и размышлял выбросить его на помойку или же оставить на память пострадавшему.

После минутного обдумывания, он вздохнул и ухо все же полетело в бак с отбросами.

— Слушай, Йен. — успел заметить его манипуляции хозяин. — Убери эту гадость из моего бака. Ишь шустрый какой. Мы в нем свиньям корм собираем.

— Ааа. Так это того. Тоже как бы мясо, — не растерялся оплошавший парень. — Сытнее будет.

Лицо хозяина медленно наливалось красным. Откуда-то в руках появилась огромная, смахивающая на дубину поварёшка.

— Все. Все. Уже иду, — Йен быстро приблизился к баку. — Тааак. Что тут у нас? Это —лук. Вид у него того. Не очень. А тут? Ага. Обрезки репы, кусок моркови, листья салата. Слушай, хорошая закуска для хряка! А это что? Хлеб!! Фил, ты выбросил корку хлеба! Как ты мог, а?

Подавальщицы убирающие разбросанную посуду и остатки блюд захихикали.

Сбоку к балагуру приблизилась на опасное расстояние поварёшка, за которой маячило разгневанное лицо хозяина.

— Все. Все. Фил ты только не волнуйся. Вот, то что ты так искал! — почти незаметным жестом фокусника весельчак быстро извлек неприятный предмет и осторожно удерживая его двумя пальцами отправился на улицу.

— Проследи, чтобы он закопал эту дрянь. — кивнул хозяин слуге. — А то скормит ненароком моим хрюшкам.

Между тем, упирающегося Каддиса, Фалько с напарником уже тащили по направлению к дверям.

— Ничего. Я запомню это Фалько. — орал тот. — Теперь ты уже не отвертишься от службы.

— Не понимаю, о чем ты. — Фалько напоследок ухватил крикуна за шиворот готовый уже спустить того со ступенек входа.— Я конюх его высочества принца Антрейского. Вся моя жизнь принадлежит лишь ему и никому более. Так что заткни свою вонючую пасть и ступай отсюда.

Он сделал знак напарнику и Каддис ругаясь во всю глотку полетел в придорожную пыль. Дверь захлопнулась и очередные бранные пожелания вояки остались лишь для любопытствующей улицы.

Внутри зала, тело Осбона перенесли на лавку, смыли немного кровь и Егоний осмотрел одежду несчастного.

Он достал из карманов камердинера все нехитрые, но бережно сохраняемые «сокровища». Тут были бумаги, горсть монет приготовленная на оплату постоя, связка ключей, вышитый платок и очень маленькая деревянная статуэтка коня похожая на старую детскую игрушку.

— Вот и окончил свой путь бедолага, — произнес кто-то из сочувствующих окруживших покойника. Эти слова прервали непродолжительную, уважительную тишину царившую во время извлечения всех мелочей из одежды Осбона. И тут уж заговорили все разом.

— И как это лорд не понял, что его слуга мертв.

— Может трупов до этого не видел?

— Да, брось. Кто у нас их не видел? Разве, что младенец какой. В окружении нянек.

— Я и говорю. Странный он какой-то стал. То был крикливым, истерики устраивал по любому поводу.

— Да. И Осбону бывало перепадало. Даже ногами его бил.

— Ну это он пьяный был, — вступился Фалько. — Он тогда на брудершафт пытался со мной пить. Ну и не рассчитал малость.

— Да. Выпить он любит, — согласился Йен, который уже закончил все дела и подошёл к собравшимся. — Да и трусоват малость. Не думал я, что он сможет так приложить нашего Каддиса. Странно все это. В драку полез один против всех и не струсил. А из-за слуги, которого унижал как мог, чуть не рехнулся. Странно.

Все замолчали.

— Что же тут странного, — внезапно вмешался в разговор Егоний. — Парень повзрослел. Один остался. И вел он себя достойно.

Вокруг все покивали соглашаясь.

— Ты вот что. — обернулся Егоний к Фалько. — Отнеси молодому лорду все что нашли в карманах его камердинера. Пусть распорядится на своё усмотрение. Йен подготовь нужное для похорон. А я молитву прочитаю над телом.

* * *

Мари постепенно приходила в себя. Картины недавнего боя уже не так настойчиво маячили перед глазами. Она попыталась вытащить кошель с монетами, который ей вручили на станции. Но одежда была еще не столь привычна, да и сотрудники упаковали деньги так надежно, что пришлось снимать камзол. Булавка с камнем оказалась прикрытой тяжелой тканью, но Мари не обратила на это внимание.

Как же ей оказывается тяжело было в этом допотопном «убогом сюртуке» с кучей ненужных наворотов. Если бы можно было остаток пути ехать в рубахе, которая, кстати, была не обычной, а тоже специальной одеждой. Она отлично маскировала выпуклости женского тела и делала фигуру самозванки — юношеской, мужской.

И только избавившись от камзола, ей удалось, наконец, достать искомое.

— Наверное, этого хватит на похороны Осбона, — обдумывала Мари разглядывая содержимое кошеля. — Или нет? Интересно, были ли у лорда наличные? И сколько?

В дверь громко постучали и створка сразу распахнулась пропуская Фалько.

Вместе с ним в комнату ворвался запах крепкого мужского пота и легкого перегара.

— Вот, все что было у камердинера в карманах, — лохматый положил на стол бумаги, небольшую кучку серебрянных монет и остальные мелкие предметы несчастного Осбона.

— Монеты возьмите себе. — произнесла Мари торопливо припоминая все что ей известно о проводах покойника в этом мире. — Сколько надо, чтобы совершить все правильно, провожая усопшего?