Трактир «Ямайка»

– Там ужасная черная земля, – заметила Мэри.

– А что мне до цвета земли, – возразил Джем. – Болотный торф тоже ведь черный. В Хелфорде тоже, когда дожди льют, все ваши свинарники полны черной водой. Какая разница?

– Ты, Джем, несешь всякий вздор, только чтобы поспорить. В твоих словах нет никакого смысла.

– А как я могу говорить что-нибудь разумное, когда ты прислонилась к моему коню и я схожу с ума, глядя, как твои буйные волосы смешиваются с его гривой? И я знаю, что через каких-нибудь десять минут буду уж по ту сторону холма на пути к Теймару… Без тебя. Ты же пойдешь назад в Норт-Хилл, чтобы распивать там чаи со сквайром Бассетом.

– Ну, тогда отложи свое путешествие, и поедем в Норт-Хилл вместе.

– Не говори глупостей, Мэри. Можешь ли ты вообразить меня распивающим чаи со сквайром и покачивающим на колене его детей? Я не принадлежу к его классу, да и ты тоже.

– Я знаю. Потому-то и возвращаюсь в Хелфорд. Я истосковалась по дому, Джем, хочу снова дышать речным воздухом и ступать по родной земле.

– Ну и отправляйся. Повернись ко мне спиной и иди – прямо сейчас.

Через десять миль будет дорога, которая приведет тебя к Бодмину, от Бодмина к Труро, а там уж и Хелстон. Найдешь в Хелстоне своих друзей, поживешь с ними, пока не будет готова твоя ферма.

– Ты сегодня очень груб и жесток.

– Я и со своими лошадьми груб, когда они упрямятся и не слушаются, но это не означает, что я их меньше люблю.

– Да ты никогда в жизни никого не любил, – сказала Мэри.

– А много ли я знал любви на своем веку? – ответил он резко.

Обойдя телегу, он ногой вышиб камень из-под колеса.

– Что это ты делаешь? – спросила Мэри.

– Уже полдень, и мне пора в путь. И так я долго здесь прохлаждался, – – бросил он. – Была б ты мужчиной, я предложил бы тебе поехать со мной. Мы сели бы рядом на облучок, ты засунула бы руки в карманы, и мы бы были вместе, пока тебе не надоело бы.

– Я бы и поехала, когда б ты повез меня на юг, – отвечала она.

– Да, но я-то еду на север. И ты не мужчина. Ты всего лишь женщина. И только намучилась бы, кабы поехала со мной. Посторонись-ка, Мэри, да перестань скручивать вожжи. Я уезжаю. Прощай!

Тут он взял ее за подбородок и поцеловал, и она увидела, что он смеется.

– Когда ты станешь старой девой в своем Хелфорде и будешь носить митенки, то вспомни, как я тебя целовал. И будешь помнить до конца своих дней. "Он воровал лошадей, – скажешь ты, – и ничуть не интересовался женщинами. Но кабы не моя гордость, я была бы сейчас с ним".

Он забрался на телегу и сверху поглядывал на нее, помахивая кнутом и позевывая.

– До ночи покрою миль пятьдесят, – произнес он лениво. – Потом залягу в палатке на обочине дороги и буду дрыхнуть без задних ног. Разожгу костер и поджарю себе кусок бекона. А ты будешь думать обо мне или нет?

Не слушая его, Мэри, сжав руки, смотрела на юг. Она мучительно колебалась.

За этими холмами суровые пустоши переходили в пастбища, а пастбища – в долины и реки. Там у мирно струящейся воды ее ожидал покой Хелфорда.

– Это вовсе не гордость, – произнесла она наконец, – ты знаешь, что не гордость. Я тоскую по дому и по всему, что утратила.

Он ничего не ответил, но взялся за вожжи и прикрикнул на коня.

– Подожди, – сказала Мэри. – Подожди, придержи его и подай мне руку.

Джем отложил кнут, наклонился к девушке и помог ей сесть рядом с собой.

– Ну, что теперь? – спросил он. – Куда ты хочешь, чтобы я повез тебя? Ты ведь сидишь спиной к Хелфорду, ты это знаешь?

– Знаю, – ответила она.

– Если поедешь со мной, у тебя будет нелегкая жизнь, а порой – ох, какая суровая, Мэри! Ни постоянного жилья, ни покоя, ни уюта. Мужчины – скверные компаньоны. Особенно когда они не в духе. А я, видит Бог, хуже всех. Вот что тебя ожидает вместо спокойной жизни на ферме, которой ты так жаждешь.

– Я готова рискнуть, Джем. И попробую вынести твой дурной нрав.

– Ты любишь меня, Мэри?

– Кажется, да, Джем.

– Больше, чем Хелфорд?

– Этого я не знаю.

– Почему же в таком случае ты села со мной?

– Потому что хочу, потому что не могу иначе, потому что отныне и навек мое место рядом с тобой, – ответила Мэри.

Тут он радостно рассмеялся, взял ее руку и вручил ей вожжи.

И, уж больше не оглядываясь назад, она стала править на Теймар.