Страница 75 из 90
Глава 22
Весна пятнадцатого года началась с приятного со всех сторон и очень долгожданного сообщения от Демидова. На его Нижнетагильских заводах наконец — не прошло и пяти лет — построили первый экспериментальный «бессемеровский» — вернее теперь, чего уж скромничать, демидовский — конвертер, позволяющий перерабатывать чугун в сталь. Все еще находилось в стадии отработки, экспериментов и поиска оптимальных технических решений, однако я решил устроить себе небольшой отпуск и махнул в Нижний Тагил, посмотреть на все происходящее собственным глазом. Тем более, что, вложив в дело идею и полмиллиона рублей, я был точно такими же собственником предприятия, как и Николай Никитич.
Естественно, отправился я в путешествие по воде, потому что сухопутный путь предполагал сплошную череду мучений, причем, учитывая достаточно поздно наступившую в этом году распутицу, еще и совершенно неизвестную по продолжительности. Впрочем, сразу после затянувшейся зимы резко пришло тепло и никаких признаков «года без лета» пока не было. Возможно, я действительно промахнулся и это имелся ввиду не пятнадцатый, а все же шестнадцатый год.
Долгое путешествие через Ладожское, Онежское и Белое озера, вниз по Волге через Ярославль, Нижний Новгород, Казань, Елабугу в Пермь продлилось добрых три недели. Если учитывать короткие остановки в вышеперечисленных города в экскурсионных и так сказать туристических целях.
Надо сказать, что общее впечатление от России за пределами столицы у меня всегда складывалось сугубо мрачное. Даже Москва в эти времена — как-то ее теперь перестраивать придётся на более-менее современный лад, не сжигая все к чертовой матери — вид имела большой деревни. Каменным был только центр в пределах бульварного кольца — и то не весь, для меня вообще стало большим шоком наличие на месте Красной площади натурального рва, засыпанного только в прошлом году — а все остальное напоминало большую деревянную одноэтажную деревню. Выглядящую, пахнущую и звучащую соответственно. Что уж говорить про прочие города губернского, а то и уездного уровня.
Хуже всего, наверное, был контраст между нарядными встречающими меня местными дворянами — как же великий князь приехал, брат государя, радость-то какая — и обычными жителями, попадающимися нам на улицах городов. Вот уж где пир во время чумы натуральный, не дать не взять.
— Прощай немытая Россия,
Страна рабов, страна господ, — сами собой всплыли в уме строки классика. Вот только бежать за границу — это не наш метод. Мы останемся здесь и будем работать на то, чтобы сделать жизнь людей лучше. Тем более, что ныне по всему миру не особо лучше, а менять шило на мыло… Зачем?
Понятное дело, что так мрачно оно выглядело только для человека из двадцать первого века, местные все воспринимали несколько иначе. Если определенным образом жили двадцать поколений твоих предков, то и ты будешь считать все происходящее нормальным. Такой себе эффект низкой базы. Но при всем при этом глядеть на то как по уличной грязи бегают босоногие и чумазые дети — учитывая, что на улице температура едва-едва перевалила за десять градусов тепла — без ужаса, я так и не смог себя научить. И от осознания собственного бессилия сердце сжималось еще сильнее.
Больше всего мне запомнился приём в Казани. Куча народу, ленты, первые весенние цветы, патетические речи, забитый под завязку зал торжественных событий в обер-комендантском доме… Достаточно крупный по имперским меркам пятидесятитысячный город мог похвастать одним из лучших в стране университетов, — ну и прочим стандартным набором типа театра, гимназии и так далее — а вот подходящего для больших торжеств губернаторского дворца до сих пор не построили.
В Казанском же университете как раз я это время учился и вроде бы уже преподавал Лобачевский, тот который изобрел геометрию своего имени. Откуда я это знал? Каждый год мне приносят списки студентов, обучающихся в университетах — причем не только в России, — и я отмечаю в длинных столбцах знакомые фамилии. Я, конечно, мог и ошибиться, но вряд ли в России было два математика-Лобачесвкого, слишком уж специфическая фамилия. Так вот, таких известных в будущем людей я брал на карандаш, потихоньку, — чтобы не испортить случайно все дело — подкидывал деньжат, ну и в службе безопасности у меня был специальный отдел, приглядывающий за вот такими молодыми-перспективными. Чтобы их никто не обижал, но и, к примеру, за границу не сманили ненароком.
Нельзя сказать, что я потратил время путешествия по Волге совсем впустую. Много работал с бумагами, сидя прямо на палубе нашего деревянного корабля. Как раз в начале пятнадцатого года комиссия по переселению совместно с Министерствами Общественного здоровья и Народного Просвещения разрабатывали новый проект призванный улучшить ситуацию с простейшей медицинской помощью и заодно сдвинуть с места вопрос начального — хотя бы в пределах читать-писать-считать — образования среди крестьян.
Идея заключалась в том, чтобы в каждом крупном селе ставить большую избу, которая будет одновременно исполнять обязанности фельшерско-акушрского пункта и школы с библиотекой. Соответственно нужно было где-то найти деньги на финансирование жалования как минимум двум работникам, ну и на всю оснастку такого себе цивилизационного центра тоже, естественно. Пока проект был еще на стадии задумки, но я пытался двигать его вперед со всей возможной силой, считая, что именно этого не хватает заселенным свободными крестьянами землям на юге страны чтобы превратиться из далекого захолустья в привлекательные для освоения капиталом регионы. Не могу же я на себе все время тащить промышленность целой страны, нужно еще и частника как-то заманивать, может даже иностранного.
— Ну показывайте, что у вас тут и как, — тепло поздоровавшись с Демидовым, который последний год безвылазно торчал Нижнем Тагиле и занимался производственными вопросами, я сразу ухватил быка за рога.
— Давайте сначала в баньку, ваше высочество, потом поужинаем, а завтра с утра займемся делами, вы же, наверное, устали с дороги.
— Да уж, — я покачал головой, но прислушавшись к себе признал правоту заводчика, — дорог у вас тут практически-то и нет. Одни направления.
— Это вы верно подметили, — кивнул Демидов, одновременно отдавая своим людям распоряжение о размещении моих сопровождающих.
Путь от Перми до Нижнего Тагила — двести верст, если линейкой по каре мерять — занял у нас добрые семь дней. Сплошные леса, перемежаемые небольшими реками, поселений практически нет, одним словом, глухомань.
— Как вы только железо отсюда вывозите? — Подивился я, с ужасом представляя себе местную логистику.
— А так и вывозим, — усмехнулся заводчик. — Где по реке, коль природа позволяет, а где телегами на волах. Руда тут хорошая, накладных расходов мало, в цене железа, доставленного отсюда в столицу, например, стоимость перевозки… Где-то половина. Может даже больше.
— Сурово…
Что сказать? Нижний Тагил мне в целом скорее понравился, чем нет. Небольшой, по сути, городок — тысяч пять-семь населения — сформировался вокруг Демидовских заводов и оттого имел некоторую логичную упорядоченность, которой сильно недоставало более древним и, соответственно, застраивавшимся стихийно городам империи. Люди, хоть и крепостные, не выглядели совсем уж заморенными работой или голодом.
Непосредственно к делам перешли уже на следующий день. После бани и плотного ужина меня действительно накрыло усталостью, я упал в кровать и проспал двенадцать часов, компенсируя недобранное в пути время отдыха.