Мир грома

Глава 1

Фаррелл Бэрд замер, наблюдая, как самолёт пролетает над высокими белыми антарктическими пиками. Тот быстро приближался с северо-западного направления, его металлические крылья поблёскивали в бледном солнечном свете, а атомные двигатели урчали.

Он подумал:

— Это просто случайность, что он движется в этом направлении, это не значит, что они нас нашли. Через минуту он изменит курс.

Но этого не произошло. Он летел прямо на него, как будто те, кто был в нём, точно знали, куда они направляются, и теперь гудел над перевалом, на котором, глядя вверх, стоял Бэрд.

В своём тёмном, плотно облегающем костюме и матерчатом шлеме Бэрд начал слегка потеть. Его высокая, худощавая молодая фигура была напряжена до боли, когда он провожал взглядом удаляющийся самолёт.

Должно быть, это просто совпадение, подумал он. Он пролетит мимо, как и все остальные.

Бэрд и раньше много раз видел, как пролетают самолёты. И всегда, за все двадцать лет его жизни здесь, они летели мимо. Эта суровая, покрытая льдом дикая местность в глубине Антарктиды даже сейчас, в 21 веке, была почти такой же непосещаемой, как и раньше. Воздушные лайнеры южного полушария или случайные атом-планы с гуманитарной помощью и снабжением для прибрежных метеостанций пролетали над этими мертвенно-белыми хребтами, но так и не приземлились.

Ещё мальчишкой он втайне мечтал, чтобы они приземлились. Он никогда не видел тех земель и городов, из которых они прилетели. Они воспламеняли его воображение — они и космические корабли. Космические корабли он никогда не видел, разве что угасающую полосу огня в небесах, сопровождаемую раскатами грома, когда они стремительно проносились к космопортам далеко на севере. Но самолёты… можно было наблюдать, как они скрываются из виду, и гадать, кто в них сидит и куда направляется. А потом они всегда пролетали мимо, оставляя его наедине с белым безмолвием.

Но не этот самолёт. Он летел низко и опускался всё ниже. Он направлялся прямо к той части соседнего хребта, где у Бэрда и его отца был их хитро спрятанный дом.

И теперь сомнений в этом не оставалось. Самолёт резко повернул и пронёсся между двумя покрытыми льдом пиками, возвышавшимися в начале их родной долины.

— Они нашли нас! — воскликнул Бэрд. — И папа там один…

Внезапно он отбросил молоток, которым откалывал образцы руды от скалы. Он бросился бежать вверх по длинному снежному склону к горному хребту, который лежал между ним и домом.

Бежал очень быстро, большими, размашистыми шагами. Воздух был разрежённым и очень холодным, но дышалось ему легко. Ни холод, ни усталость не беспокоили его ещё долгое время. Он гордился своей силой, выносливостью, и каменной стойкостью, которые привила ему суровая Антарктика. И всё же он не знал, насколько он может быть сильнее других людей, потому что не знал других людей, кроме своего отца. А Джон Бэрд сёдел, старел и с каждым годом становился всё слабее, так что никакое сравнение было невозможно.

Мысль об отце подстегнула Бэрда. Все страхи, накопившиеся за двадцать лет, нахлынули на него. Это были страхи его отца, но отец внедрял их в его сознание с тех самых пор, как он себя помнил.

— Почему мы не можем оставить снег и лёд и пойти посмотреть на других людей и места? — он вспомнил, как шестилетним мальчиком спросил об этом и как Джон Бэрд ответил.

— Мы не можем, Фаррелл. Мы должны оставаться здесь, где нас никто не сможет найти. Никто не должен знать, где мы.

— Но почему?

— Ты узнаешь позже.

Бэрд был уже на полпути к вершине длинного склона. Он быстро и уверенно двигался по замёрзшей поверхности, минуя причудливые очертания высоких заструг и снежных карнизов, вырезанных ветром, которые возвышались на гребне каждого длинного уступа. Чтобы не проломить корку наста, он переставлял ноги с кошачьей лёгкостью, но ни разу не замедлил свой бешеный темп.

Он пытался убедить себя, что причин для паники нет, что он ошибся и что самолёт мог скрыться из виду за вершинами гор, вместо того чтобы приземлиться в долине. Он не мог в это поверить. Его глаза были зоркими. Самолёт приземлился. Люди нашли их, как и опасался Джон Бэрд.

Кого именно боялся Джон Бэрд, он так и не узнал. По мере того как он рос, узнавая всё больше и больше о внешнем мире из книг и видеозаписей, о городах, толпах людей, космодромах, кораблях, которые летали даже на Марс и Венеру, Бэрд всё настойчивее требовал от отца ответа на этот вопрос.

— Ты нарушил закон? Почему мы должны прожить здесь всю свою жизнь?

Джон Бэрд печально посмотрел на него.

— Я не нарушал закон. Дело не в этом.

— В чём тогда?

— Послушай, Фаррел, мы уедем отсюда, когда станет безопасно. Но пока это небезопасно. Если бы стало известно, где я, это означало бы смерть.

— Твою смерть?

— Смерть многих, я думаю. — Джон Бэрд задумался, а потом сказал: — Оставь это, Фаррелл. Ещё на год. А потом— мы уедем.

Ещё на год? Будет ли ещё один год? Ведь это было всего несколько недель назад, и вот он здесь, на вершине хребта, смотрит вниз, на знакомую каменистую долину.

И атом-план был там.

Он лежал на длинном базальтовом плато, в тысяче ярдов от дома. Поблизости никого не было видно.

Когда он начал свой стремительный спуск по снежному склону в долину, взгляд Бэрда лихорадочно метнулся к дому. Никто, кроме него, даже не заметил бы этот дом, настолько искусно он был вписан в серый скалистый фон.

Джон Бэрд хорошо построил дом, когда много лет назад прилетел сюда с маленьким сыном на тяжёлом атом-коптере. Он разобрал сам вертолёт и использовал его как источник энергии и металла для постройки своего укрытия.

Продолговатый бетонный дом с плоской крышей был так умело раскрашен, обшарпан и шероховат, а его окна были так искусно скрыты сверху, что он казался всего лишь огромным валуном, оставшимся на старой морене. Не было ничего, что могло бы выдать его пролетающим над головой самолётам. Там никогда не было дыма, потому что тепловая установка реактора делала огонь ненужным, и там не выращивали овощи, потому что всё это было внутри, в гидропонных резервуарах. Никто не мог его обнаружить.

И всё же его обнаружили. Атом-план мягко поблёскивал в лучах бледного солнца, являясь немым доказательством этого.

Бэрд покинул линию снегов и бросился вниз по каменистому склону к дому. Но остановился, не добежав сотню футов.

Дверь была выбита выстрелом из бластера и представляла собой почерневшие обломки. Не было слышно ни звука, ни движения.

Бэрд шагнул вперёд, и тут у него вырвался крик горя и ярости. Теперь он мог заглянуть в знакомую комнату и увидел там Джона Бэрда, лежащего с обугленной раной в боку.

Над его отцом склонился мужчина в тёмном комбинезоне. Мужчина обернулся, его грубое лицо выражало удивление и враждебность. Бэрд бросился вперёд сквозь разбитую дверь.

Чей-то голос позади Бэрда произнёс:

— Я задержу его, Вейл.

Свистящий удар пришёлся Бэрду по затылку. Он попытался повернуться, но вокруг вдруг стало черным черно.

Чернота. Боль.

Это было всё, что он знал.

Затем чувствительность начала понемногу возвращаться. Он лежал, прижавшись лицом к холодному полу.

Послышался звук шагов. Тяжёлые шаги, которые прошли мимо него, а затем вернулись через мгновение, и снова прошли мимо.

Кто-то сказал:

— Поторопись.

Бэрда снова затянуло в огненную черноту, но на этот раз он смутно пытался сопротивляться, подняться, не уступать ей.

И снова его сознание зацепилось за грань реальности. Шаги всё ещё звучали, на этот раз ускоряясь.