Страница 19 из 22
Правительство Мексики с чрезвычайной радостью подписало контракт, гарантировавший «Таггарт трансконтинентал» право собственности на железнодорожную линию в течение двухсот лет – в стране, где не признавали никаких прав собственности. Франциско Д'Анкония получил аналогичную гарантию на свои рудники.
Дэгни всячески пыталась воспрепятствовать строительству этой железной дороги. Но она была слишком молода и, будучи в ту пору рядовым сотрудником отдела перевозок, не обладала достаточной властью. Ее никто не послушал.
Она никак не могла понять – ни тогда, ни сейчас, – какими мотивами руководствовались те, кто решил построить эту линию. Сидя беспомощным зрителем на одном из заседаний совета, она вдруг почувствовала, что в кабинете царит какая-то странная атмосфера уклончивости. Эта уклончивость чувствовалась в каждом слове, в каждом доводе, словно так и не сформулированная истинная причина решения была предельно ясна всем – всем, кроме нее.
Они говорили о важности будущих торговых связей с Мексикой, о будущем огромном потоке грузовых перевозок, о неимоверных доходах, которые гарантированы эксклюзивному перевозчику неисчерпаемых запасов меди. Они приводили в качестве основного довода былые достижения Франциско Д'Анкония, но никто не упомянул результатов минералогического исследования рудников Сан-Себастьян. Фактических данных почти не было. Та информация, которую обнародовал Франциско Д'Анкония, конкретностью не отличалась. Но казалось, факты никого не интересовали.
Они много говорили о том, в каком бедственном положении находится Мексика и как отчаянно она нуждается в железных дорогах: – У них никогда не было возможности сбросить вековую отсталость… Я считаю нашим долгом помочь отсталой стране развить собственную индустрию. Мне кажется, мы не имеем права оставаться безучастными к трудностям наших ближайших соседей.
Она сидела, слушала и думала о тех ветках, которые компания вынуждена была бросить на произвол судьбы. В течение многих лет доходы «Таггарт трансконтинентал» медленно, но неуклонно снижались. Она думала о жизненной необходимости ремонтных работ, которыми с преступной безответственностью пренебрегали на всех линиях огромной железнодорожной системы. У компании вообще отсутствовала программа действий в сфере технического обслуживания линий. То, что они делали, напоминало игру с куском резины, которую можно слегка вытянуть, а через какое-то время растянуть еще и еще.
– Мне кажется, мексиканцы – очень трудолюбивый народ, но их экономика застряла на пещерном уровне. Как они могут осуществить индустриализацию страны, если им никто не помогает? По-моему, рассматривая вопросы наших инвестиций, мы должны прежде всего принимать во внимание человеческие ценности, а не исходить из чисто материальных соображений.
Дэгни думала о локомотиве на Рио-Норт, который сошел с рельсов и сейчас валялся во рву. Она думала о тех пяти днях, когда движение на этой линии остановилось из-за того, что рухнула подпорная стенка и тонны горной породы осыпались на железнодорожное полотно.
– Как человек всегда должен думать о благе своего ближнего, а лишь потом о своем собственном, так и страна должна в первую очередь думать о благоденствии своего соседа и лишь потом о собственном благополучии.
Дэгни думала об Эллисе Вайете, который недавно появился в Колорадо и за действиями которого все пристально наблюдали, – то, что он делал, было лишь первым слабым ручейком огромного, стремительного потока изобилия, который вот-вот должен хлынуть с некогда пустынных просторов этого штата. Рио-Норт довели до грани краха как раз в тот момент, когда ее полная рабочая мощность так необходима.
– Материальное благополучие – это еще далеко не все. Надо подумать и о нематериальном – о принципах. Мне, признаться, становится просто стыдно, когда я думаю о той огромной системе железных дорог, которой мы располагаем, в то время как во всей Мексике существует лишь пара недоразвитых узкоколеек. Старая теория об экономической самодостаточности давно изжила себя. Просто невозможно и недопустимо, чтобы одна отдельно взятая страна процветала, в то время как остальные бедствуют.
Дэгни думала, что для того, чтобы возродить былую мощь «Таггарт трансконтинентал», потребуется каждый имеющийся в наличии рельс, гвоздь, доллар – а всего этого осталось катастрофически мало.
На том же заседании в той же восторженной манере говорили об организационном уровне мексиканского правительства, которое все держало под контролем. У Мексики большое будущее, говорили они, и через пару лет эта страна превратится в довольно опасного конкурента. У них там дисциплина, неустанно повторяли они с ноткой зависти в голосе.
Неопределенными намеками и недоговорками Джеймс Таггарт дал понять, что его друзья в Вашингтоне, имен которых он никогда не называл, очень заинтересованы в строительстве этой линии, потому что это способствовало бы решению определенных дипломатических проблем, и что признательность мировой общественности сторицей окупит все расходы «Таггарт трансконтинентал».
Они проголосовали за строительство Сан-Себастьян и выделили на это тридцать миллионов долларов.
Когда Дэгни вышла из здания компании и вдохнула чистый холодный воздух улицы, в ее голове многоголосым эхом звучало лишь одно слово: уйти… уйти… уйти…
Она ошеломленно слушала. Мысль об уходе из «Таггарт трансконтинентал» была непостижимой, невозможной. Ее охватил ужас – не от того, что она так подумала, а от того, что заставило ее так подумать. Дэгни сердито тряхнула головой и сказала себе, что именно теперь она, как никогда, нужна «Таггарт трансконтинентал».
Двое из совета директоров и вице-президент по грузовым и пассажирским перевозкам подали в отставку. На его место Таггарт назначил одного из своих друзей.
На просторах Мексиканской пустыни началось строительство новой линии, в то время как на Рио-Норт поступило распоряжение снизить скорость движения поездов, потому что путь очень ненадежен.
Огромную железнодорожную станцию с зеркалами и мраморными колоннами построили посреди пыльной незаасфальтированной площади мексиканской деревни – а на Рио-Норт из-за того, что не выдержали рельсы, пошел под откос и взорвался состав с нефтью. Эллис Вайет не стал дожидаться, когда суд определит, было ли это крушение вызвано непреодолимыми обстоятельствами, как поспешно заявил Таггарт. Он передал право на перевозку нефти «Финикс – Дуранго», небольшой и малоизвестной железнодорожной компании, которая упорно и не без успеха цеплялась за жизнь, изо всех сил стараясь встать на ноги. Нефть Вайета стала своего рода катализатором для «Финикс – Дуранго». Компания начала стремительно расти вместе с нефтяными промыслами Вайета, с фабриками и заводами на пустынных просторах Колорадо.
А в это время через чахлые маисовые поля Мексики со скоростью пять миль в месяц продвигалась прокладка линии Сан-Себастьян.
Дэгни было тридцать два года, когда она заявила Джеймсу Таггарту, что уходит из компании. Последние три года, не занимая соответствующей должности и не имея фактически никакой власти, она руководила работой отдела перевозок. Содрогаясь от омерзения, она тратила драгоценное время на нейтрализацию действий приятеля Джима, который занимал должность вице-президента по грузовым и пассажирским перевозкам. У него не было никакой программы действий, и все решения, которые он принимал, были ее решениями, но принимал он их, лишь предприняв все возможное, чтобы ее решения не прошли. В конце концов она поставила Таггарту ультиматум.
– Но, Дэгни, ты же женщина! Женщина – и вдруг вице-президент компании?! Да это просто неслыханно! Совет директоров никогда на это не пойдет.
– В таком случае я умываю руки.
Она не думала о том, как проведет остаток своей жизни. Решение уйти из «Таггарт трансконтинентал» было для нее таким же мучительным, как ожидание ампутации обеих ног.
Но она все же решилась на это и была готова принять любое испытание, которое выпадет на ее долю.