Страница 67 из 100
Аммос Федорович. Я, пожалуй, Антон Антонович, продам вам того кобелька, [того кобеля] которого торговали.
Городничий. Нет: мне теперь не до кобельков.
Аммос Федорович. Ну, не хотите; на другой собаке сойдемся?
Жена Коробкина. Ах, как, Анна Андреевна, я рада вашему счастию! вы не можете себе представить.
Коробкин. Где ж теперь, позвольте узнать, находится именитый гость? я слышал, что он уехал за чем-то.
Городничий. Да, он отправился на один день по весьма важному делу.
Анна Андреевна. К своему дяде, чтоб испросить благословения.
Городничий. Испросить благословения; но завтра же… [но завтра] (чихает; поздравления сливаются в один гул). Много благодарен! но завтра же и назад… (чихает. Поздравительный гул. Слышнее других голоса:)
Частного пристава. [Частный пристав] Здравия желаем ваше высокоблагородие!
Бобчинского. [Бобчинский] Сто лет и куль червонцев!
Добчинского. [Добчинский] Продли боже на сорок сороков!
Артемий Филипович. Чтоб ты пропал!
Жена Коробкина. Чорт тебя побери!
Городничий. Покорнейше благодарю! И вам того желаю! [благодарю, господа, и вам…]
Анна Андреевна. Мы теперь в Петербурге намерены жить. А здесь, признаюсь, такой воздух… деревенский уж слишком!.. признаюсь, большая неприятность… Вот и муж мой: он там получит генеральский чин.
Городничий. Да, признаюсь, господа, я, чорт возьми, очень хочу быть генералом.
Лука Лукич. И дай бог получить.
Растаковский. От человека не возможно; а от бога всё возможно.
Аммос Федорович. Большому кораблю большое плаванье. [большое и плаванье]
Артемий Филипович. По заслугам и честь.
Аммос Федорович в сторону. Вот выкинет штуку, когда в самом деле сделается генералом! Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! Нет, до этого еще далека песня. Тут и почище тебя есть, а до сих [почище тебя есть, до сих] пор еще не генералы.
Артемий Филипович, в сторону. Эка, чорт возьми, уж и в генералы лезет. Чего доброго, может и будет генералом. Ведь у него важности, лукавый не взял бы его, довольно. (Обращаясь к нему) Тогда, Антон Антонович, и нас не позабудьте.
Аммос Федорович. И если что случится: например какая-нибудь надобность по делам, не оставьте покровительством!
Коробкин. В следующем году повезу сынка в столицу на пользу государства, так сделайте милость, окажите ему вашу протекцию, место отца заступите сиротке.
Городничий. Я готов с своей стороны, готов стараться.
Анна Андреевна. Ты, Антоша, всегда готов обещать. Во-первых тебе не будет времени думать об этом. И как можно, и с какой стати себя обременять этакими обещаниями?
Городничий. Почему ж, душа моя: иногда можно.
Анна Андреевна. Можно! Это ты себе так воображаешь.
Жена Коробкина. Вы слышали, как она отзывается о нас?
Гостья. Да, она такова всегда была; я ее знаю: посади ее за стол, она и ноги свои…
Те же и почтмейстер.
Почтмейстер. Я, господа, пришел объявить вам удивительное дело.
Городничий. А например, что такое? послушаем.
Почтмейстер. Я и сам не знаю, что сказать вам: [“вам” нет] такое странное обстоятельство, что я…
Некоторые. Какое? что?
Почтмейстер. Прихожу я домой и застаю письмо этого чиновника, которому мы показывали все заведения. На пакете было написано какому-то Тряпичкину, в С. Петербург, в Почтамтскую улицу. И как прочитал я, что в Почтамтскую улицу, то в ту же минуту так и обомлел. [в ту же минуту и обомлел] Верно, думаю себе, это обо мне писано. Может быть как-нибудь дошло до него, что я для своего удовольствия распечатывал иногда письма. И в ту же самую минуту, так как будто какая-нибудь непредвидимая сила понудила [понукала] меня распечатать.
Аммос Федорович. Как, и это [это-то] самое письмо?
Городничий. Как же вы это?.. (Все показывают ужас.)
Почтмейстер. Я и сам испугался такой мысли и в ту же минуту положил письмо на стол и уже хотел позвать почталиона, чтоб отправить скорее с эштафетой. Но только немножко отойду от стола, так вот опять и тянет, и тянет. [так вот опять и тянет] В одном ухе кричит: распечатай, [распечатывай] в другом: не распечатывай! распечатай, не распечатывай! С этой стороны так, вот как бы под руку кто-нибудь толкает, а с другой стороны — как будто бы невидимая сила говорит: оставь, пропадешь как курица! Так что минут с десять не знал что делать, наконец напропалую [на пропалое] решился распечатать.
Городничий. Как же вы смели распечатать?
Почтмейстер. Ей богу, распечатал! со страхом таким, какого еще никогда [какого никогда] не помню. И ставни велел закрыть, и собственноручно заткнул все щелки. И как только придавил сургуч, то огонь так по всему телу и пробежал; а как разломал печать — мороз, мороз, так вот и чувствую, что мороз! а как вынул и развернул письмо — то я уже не знаю, где я в то время был. Зубы и губы так тряслись, что [что я] целый час не мог одной строчки прочесть.
Городничий. Да как же вы осмелились распечатать письмо такой уполномоченной особы?
Почтмейстер. В том-то и штука, что он и не уполномоченный, и не особа!
Городничий. Что ж он по вашему такое?
Почтмейстер. Ни сё, ни то; чорт знает что такое.
Городничий, запальчиво. Как вы смеете это сказать? знаете ли, что я велю вас под арест взять.
Почтмейстер. Кто? вы?
Городничий. Да, я.
Почтмейстер. Коротки руки.
Городничий. Знаете ли, что этот самый чиновник женится [женится теперь] на моей дочери? Я сам скоро буду вельможа и если захочу, то вас в Сибирь законопачу.
Почтмейстер. Эх, Антон Антонович! что Сибирь, далеко Сибирь. Вот лучше я вам прочту. Господа! позвольте прочитать письмо?
Все. Читайте, читайте!
Почтмейстер читает. [читая] “Мая такого-то числа и пр. и пр. и пр. Я уже писал к тебе, душа Тряпичкин, о том как обыграл меня в Пензе пехотный капитан. [в Пензе капитан] Трактирщик хотел даже потащить в тюрьму. К батюшке не писал; недоволен тоном. Всё одно: розги да розги. Этим, при теперешнем образовании, он ничего не возьмет. [“Трактирщик ~ не возьмет” нет] Но вдруг сцена переменилась: я живу теперь у городничего в доме, жуирую, отпускаю bons mots. Жена и дочка его обе ко мне не равнодушны. Не решился, [Жена и дочка у него прелесть! Я строю курбеты им обеим; но еще не решился] с которой прежде начать; думаю, [прежде, думаю] лучше с матушки: к дочке может быть [к дочке еще неизвестно, может быть] труден доступ, а матушка такая, что сию минуту готова влюбиться по уши. [“влюбиться по уши” нет в цензурном варианте] Сам городничий! преблагороднейший человек, с гостеприимством патриархальным, но глуп, как сивый мерин!!!”