Страница 56 из 78
— УРА!!!
Крик постепенно переходит в одно сплошное «А-А-А». Немецкие танкисты не знают, что делать, поскольку всё перемешалось. Тут немец душит лежащего на земле русского. Правее наш боец исступленно молотит прикладом винтовки по останкам головы фашиста. Именно останкам, поскольку каска, прикрывающая голову, уже плоская. Кто-то кричит диким воем, пытаясь собрать расползающиеся из вспоротого живота внутренности. Вот валится на землю враг с торчащим из глаза ножом, и одновременно выстрелив друг в друга падают на окровавленную глину Сталинграда двое… С перекошенным в крике ртом Дмитрий шагает с пулемётом наперевес, я вижу, как дёргается ствол выпуская пули. Немцы валятся словно подкошенные. Уворачиваюсь от удара рукоятки автомата, которым, как дубиной, размахивает здоровенный, почти на две головы выше меня, панцергренадёр. Я не собираюсь играть с ним в кошки-мышки. Выстрел из пистолета ставит точку на его никчёмной жизни. И тут же валюсь навзничь — кто-то сунул мне под ноги винтовку. Пытаюсь вскочить — но уже поздно, мне дышат в лицо смрадным воздухом, навалились, суки! На тебе, на! Хорошо, что я успел вернуться за ножом — только он сейчас может спасти меня. «Люгер» вываливается из вывернутой руки, но широкое, отточенное словно бритва лезвие уже вспарывает чужую плоть. С хрустом, с треском, когда проходит по костям. На меня брызжет кровь, слизь. Из последних сил изворачиваюсь и выползаю из под кучи тел. Подхватываю валяющийся на земле «шмайсер», жму на курок. Ствол брызгает свинцом. Полосую остатками рожками кучу тел на земле. Главное, не останавливаться. Глаз выхватывает Ивана, от которого словно городки разлетаются в разные стороны гансы, так ловко он орудует кулаками. И вдруг кто-то швыряет землю, по которой я только что бежал, мне прямо в лицо. Всё словно выключается…
…-Очнулся, майор?
Всё болит. Всё ломит. Явно контузия. Похоже на сотрясение мозга. Два, а то и три дня я буду беспомощен, как младенец. Хорошо хоть, с ложечки кормить не надо. Смогу сам есть. А вот до отхожего места придётся водить. Под ручки. Страшное это дело, контузия. Пожалуй, хуже ранения. Там вылечился — и всё. А контузия с возрастом сказывается. Был у нас один дедок в деревне, герой Японской. Так у того голова, словно у паралитика тряслась, и руки ходуном ходили… Зрение фокусируется. Вижу Брагоренко. Он тоже весь в крови, фуражка прострелена.
— О-о-отсто…
Язык, словно деревянный.
— Отстояли, майор. Отстояли. Не беспокойся. Отдыхай…
И вновь глубокий сон, словно в омут с головой… Открываю глаза опять. Блиндаж. Бетонный потолок, поворачиваю голову. Деревянные нары и стол с рацией. На столе — «катюша». На снарядном ящике, используемом вместо стула дремлет, уронив голову на руки — Татьяна. Пересохшим ртом выталкиваю:
— Пить…
— Ой, очнулся! Товарищ старший лейтенант! Товарищ майор очнулись!
Вот уж не думал, что у неё такой голос пронзительный… Даже зазвенело в ушах. Девушка вскакивает и устремляется к стоящей вне зоны моего обзора ёмкости с водой. Через несколько мгновений меня поддерживают за голову, помогая пить из котелка невыразимо вкусную, холодную воду. Какое счастье!.. Вбегает командир ястребков.
— Ну ты брат, даёшь!
— Отстояли рубеж?
— Ещё бы! Ты там такое устроил! И орлы твои, из экипажа, молодцы! Я вот Командующему представление на вас отправил. На всех пятерых! И командир заградотряда подписал, и у пехоты-матушки комбат. Все, даже никто и не сомневался!
— К-какой заградотряд? Ну-ка, поясни?
— А ты что, не знал?! Позади нас ребята стояли. Про приказ 227 слышал? Нашёлся тут у нас один, придурок. Хрущёв. Ещё услышишь по него, не раз, помяни моё слово. Послал тут орлов с пулемётами. Мол, побежим — всех перестрелять. Так не поверишь: ребята как увидели, что немец в рукопашную пошёл — без команды к нам, и во фланг ударили. Представляешь — четыре танка сожгли! Так и не прошёл гад к Сталинграду!
— А мои ребята?
— Все живёхоньки! Орлы, одно слово! Только наводчику твоему не повезло, под конец боя уже какая то су…Ой, простите, девушка, словом, какой-то гад гимнастёрку ножом пропорол. А на самом — ни царапинки!
— А вообще, потери большие?
Брагоренко мрачнеет.
— Из батальона, что с нами стоял, человек двести осталось. Там же одни желторотики были. Только из тыла. Необученные, не отъевшиеся. Так что… По совести, ты со своими на себя главный удар принял. А в дыму, да пламени не разобрать толком было, и когда из заградительного хлопцы ударили, немцы не выдержали. Покрошили нас изрядно… Ну, не переживай. Подошло пополнение, так что сдержим вражину.
— А со мной то что?
Старлей вновь оживляется:
— Не поверишь, майор! В трёх метрах от тебя граната рванула! И ни царапинки, хотя бы осколочком зацепило!
— А тогда чем?
— Землёй. Ком земляной вылетел и тебе прямо по темечку. Ты и отъехал…
Мотаю на ус. А Пётр тем временем рассказывает, как дрались, какие трофеи(!), вот молодцы, даже пощипать успели фрицев. Выясняется, что бой закончился всего три часа назад… И ещё новость — через два дня можно будет забрать с завода наш КВ! Это самая лучшая новость из всех, что я сегодня слышал. Тем временем исчезнувшая было при начале разговора радиотелеграфистка возвращается и меня начинают кормить. Приятно, чёрт возьми, когда за тобой ухаживают…
Глава 32
…Владимир вышел из кабинета, держа в руке предписание. Его переполняла радость — Сталинград! Опять под Сталинград! Он уже знал, что там Красная Армия начала успешную операцию по окружению трёхсоттысячной группировки немецко-фашистских войск генерала фон Паулюса. Лёгкий морозец бодрил, заставлял тёплый воздух клубиться паром у рта. Новенькая, ещё не обмятая форма, подогнанная портными по мерке, ладно сидела на лётчике. Под хромовыми утеплёнными сапогами поскрипывал снег. Столяров взглянул на наручные часы — пятнадцать тридцать две. Самолёт на фронт только утром, талоны на гостиницу в кармане полушубка. А сейчас неплохо бы перекусить. Он осмотрелся — неподалёку, на другой стороне улицы светилась синим светом большая буква «М», гостеприимно приглашающая в метро. Что же, неплохо! Он поспешил под уютные сени вестибюля, спустился по эскалатору и вошёл в роскошный голубой вагон. Тот был полупустым, поскольку народ находился на работе, а случайных приезжих в Москве в это время не было…