Страница 37 из 78
— Срочно в штаб армии.
— Есть!..
Затарахтел мотор мотоцикла. «Тиз-АМ- 600» умчался. Капитан зябко повёл плечами. Начало сентября, и ночами становится прохладно… После обычных штабных дел он направился в свою землянку и смог, наконец, лечь спать. Утро начиналось как обычно. Подъём. Завтрак. Постановка боевых задач на день, распределение личного состава. Обсуждение и планирование операций по штурмовке. Словом, всё как всегда. Но только не сегодня…
Возле штаба полка затормозила кавалькада легковушек. Несколько ленд-лизовских «виллисов» и «доджей», до отказа забитых автоматчиками сопровождали чёрную автомашину горьковского автозавода. Из переднего «три четверти» выскочил лощёный подполковник.
— Командира полка сюда!
Повелительно махнул он рукой. Автоматчики горохом посыпались с сидений вездеходов, окружая «эмку». Столяров не спеша, подошёл к звавшему, и отдал честь:
— Исполняющий обязанности командира 622 ШАП капитан Столяров.
Внезапно из чёрной легковушки раздался голос:
— Столяров, говоришь?! Ну-ка, ты — иди сюда! Иди, скотина, кому сказал! Тебе генерал Жуков приказывает![21]
Опешивший от грубости и хамства Владимир замешкался, чем вызвал ещё больший гнев начальства.
— Распустились, ублюдки! Зажрались!!! Капитан! Сколько трусов расстреляно в полку?
Столяров взял в себя в руки и медленно, чтобы не нагрубить в ответ, произнёс:
— Ни одного, товарищ генерал. У нас в полку трусов нет. И своих расстреливать не умеют!
Побагровев от злости, из машины вылез низкорослый генерал в сопровождении чернявой девицы с эмблемами военврача и гражданским в кепке клинышком.
— Не умеют, говоришь? Ну, я тебя научу. Построить полк!..
Бойцы командиры полка с ужасом смотрели, как их командира, всего в крови притащили чужие автоматчики и бросили на землю. Капитан был жутко избит. Перед строем стоял незнакомый им генерал, автоматы его охраны смотрели прямо на шеренгу.
— На первый, второй — рассчитайсь!
— Первый, второй, первый, второй…
Эхом понеслась перекличка по строю, наконец, последний в строю вышел и отрапортовал об окончании счёта. Жуков вытащил из кармана широченных галифе монетку и подбросил в воздух.
— Решка. Вторые номера — два шага вперёд, марш! Ать-Два! Сомкнись! Первые номера — три шага назад — влево — разойдись! Построится за моей спиной.
Лётчики ничего не понимали. Но чувствовали, что сейчас произойдёт что-то страшное. Двое мордоворотов охраны подняли Столярова и толкнули его к оставшимся в строю. Пилоты подхватили своего командира…
— По трусам и изменникам Родины — огонь!
Треск автоматов перекрыл крики убиваемых людей. Они падали на землю, обливаясь кровью, пытались бежать, но тщетно. Пули были быстрее… Жуков довольно улыбался, смотря на сцену бойни. Его любовница смеялась при виде того, как рвутся на телах гимнастёрки, как валятся убитые по прихоти идиота… Генерал поставил осушенный от коньяка стакан на поднос, услужливо поднесённый ему адьютантом и, икнув, полез в машину. Из салона донёсся голос:
— Закопать их как собак. Оповестить политотдел о наказании, согласно приказу 227. Поехали…
Охранники попрыгали обратно в машины. Взревели ухоженные движки, колонна двинулась прочь, оставив после себя груды мёртвых тел. Людей, казнённых безвинно…[22]
Глава 21
Осторожно высовываюсь из башни — никого. Только трещит искрами пылающая неподалёку легковушка, вокруг которой разбросаны какие-то бумажки. Выбираюсь наружу, в левой руке «ППШ». Совсем новенькая штука, до войны их не было, только сейчас наладили. Бьёт похуже, чем ППД, но тоже неплохо. Нам, как экипажу тяжёлого танка такой полагается по штату, в кармане лежит «фенька». На всякий случай. Хотя мы и проутюжили деревню, но до того как придёт пехота следует поостеречься. Наверняка кто-нибудь из фрицев уцелел, или затаился, так что — ушки на макушке, обзор триста шестьдесят градусов.
Спрыгиваю на землю. Под ногами белесого цвета песок. Мелкий-мелкий, словно пудра. Рядом приземляется заряжающий с «ДТ» в руках. Выдернул из «ворошиловской» установки. Это дело. Осматриваемся для начала. «КВ» упёрся кормой в стену избы, причём глухой. Здесь окон нет, так что противотанковая граната в МТО отсюда не грозит, к тому же скат крыши тоже сплошной. Ни тебе слуховых окошек, ни амбразур. Уже легче.
— Ваня, пошли избу проверим. Ребята, вы тут пока постерегите, а мы в дом!
— Есть, товарищ майор!
Осторожно обходим дом и поднимаемся на крыльцо. Рассохшиеся ступеньки поскрипывают под ногами, к моей великой досаде. Никак бесшумно не подкрадёшься. Ладно, сойдёт и так… На двери ни замка, ни крючка, вообще никаких запоров. Погнутый проржавевший засов бессильно болтается на одном наполовину выдернутом гвозде. Мрачное зрелище. Сбитое из струганных досок полотно душераздирающе визжит на закостеневших петлях. В конце коридора — вторая дверь. Она вообще сорвана и валяется на полу. Толстый слой пыли вокруг, на ней ни единого следа. Вряд ли кто заходил сюда минимум неделю. Тем не менее, с автоматом наперевес проверяю комнаты, заглядываю под печку. Что удивляет — дом абсолютно пуст: ни кроватей, ни стульев, ни даже стола. Только светлые следы на любовно выровненной топором потемневшей от времени бревенчатой стене от фотографий, либо картин. Ни малейших следов мебели, или каких других вещей.
— Товарищ майор, я так думаю, что хозяева эвакуировались ещё до прихода немцев. Видите, всё вывезено.
— Похоже, сержант. Похоже. Ладно, идём на воздух. Что-то мне тут не по себе, давит как-то.
— И мне, товарищ майор…
Вываливаемся наружу, и сразу становиться легче. Сад при доме ещё не одичал. Яблони все словно в белой пене. Много цветов. Очень много. Видать, урожай будет хороший в этом году…
— Ваня, ты налево, я направо. На пятьдесят метров. Не больше.
— Понятно, товарищ майор.
Расходимся. По дороге следы наших траков. Попадается раздавленный вдоль немец. Выглядит неаппетитно. Бесформенная куча мяса, вывалившиеся из лопнувшего мундира внутренности, уже облепленные синими мясными мухами, гулко роящимися, словно маленькая чёрная тучка. Начинающая чернеть лужа крови и неожиданно нетронутый, целёхонький сапог, усеянный шипами. Рядом валяется какая-то кривуля, в которой с трудом угадывается стандартный немецкий маузер «98К». Наиболее распространённое оружие германского пехотинца. Автоматы у них только у унтеров и повыше. А рядовые сплошь с винтовками. Недалеко ещё один труп. Свисает, перегнувшись через плетень, будто половик. Задница здесь, а остальное — там. Да ещё получил в мягкое место пулемётную очередь. Аккуратная строчка дыр наискось, вокруг которых багровое пятно. Стоп! Уже пятьдесят метров. Назад! Спешу к танку.
21
Обычный способ общения генерала с военными, ниже его по должности и званию. Грубость Жукова отмечена даже И.В. Сталиным, и вошла в поговорку.
22
Реальный случай, произошедший под Сталинградом. Рассказан автору в 1981 году очевидцем произошедшего, бойцом БАО рядовым Терещенко Н.П., скончавшимся в 1995 году.