Страница 72 из 120
Бутылка опустела, пришлось Волкову вставать, брать с полки новую. Юрий взял небольшую паузу в своём рассказе, ждал, когда капитан «Долга» наполнит наши стаканы. Выпили молча, закусили, немного посидели в тишине. Прожевав надкушенный персик из сиропа в банке, Семецкий продолжил чуть бодрее.
— Короче, пошле этого Димка начал менятьщя. Жавишал как-то, шмотрел перед шобой, будто пришлушивалщя к чему-то. Отвечал невпопад, вопрошы штранные жадавал. Думали, пройдёт, но дальше только хуже было. Я однажды жастал его жа тем, что он ш химеры шкуру живьем шпушкал. Прошто так, для хохмы! А потом и до меня добралщя…
Юрий на этом моменте запнулся. Нахмурился, отведя взгляд в сторону. Побарабанил пальцами по столу, прикусив нижнюю губу. Видно по нему, что Семецкому неприятно погружаться в воспоминания и вываливать их. По итогу он отмахнулся, как от ненужных подробностей и продолжил дальше.
— И вот получаетщя, что этот камушек превратил Димона в такого монштра. Я не жнал этого. Штаралщя от Димки держатьщя подальше, пошле того, что он шо мной делал. Я, хоть и бешшмертный, но умирать-то вщё равно неприятно. Ошобенно под пытками… Я вот и в первую проштранштвенную аномалию щиганул шпечиально, чтоб от Димки шпрятатьщя.
— Понятно… — произнёс я, взвешивая в голове всю полученную информацию. — Получается, что из-за двух дебилов, хоть и легендарных, мы сидим вот в этой жопе?
— Ну, получаетщя, — Семецкий сконфуженно пожал плечами. Заебись. Конечно, вины Азраила это не уменьшает, но во второй «Клетке» было бы куда комфортнее, не будь здесь поехавшего Шухова!
— Интересная история, но всё равно, погоды она нам не сделает, — сказал скучающе Апостол, откинувшись к стене. Ойкнул, тюкнувшись затылком о выступающее бревно. Потёр затылок, сощурив глаза, так что они превратились в две маленькие щели. — Сожрёт нас заражённый Шухов или Удав — разницы нет. Всё равно потеряем разум.
— Я все же надеюсь, что Кахир приведет нам помощь, — сказал скромно Пророк, кажется уже сам неуверенный в своих словах.
— Да перестань, — Волков скривился, глянув на сталкера. — Никто нам не поможет. Надо самим как-то выкручиваться.
— Вот! — Апостол моментально оживился, поднял к потолку указательный палец. — У меня есть поверхностный план. Подождем, когда кто-то из «дикарей» откроет нам дверь и наша Легенда первой бросится в бой. Мы пойдём под его прикрытием, попробуем взять заложника…
Мужики чего-то обсуждали, но без особого энтузиазма. Я их толком не слушал. Не интересно вообще. Стало как-то на всё абсолютно по боку. Ну вот, сбегут они каким-то чудом из деревни, а дальше что? От Удава-Шухова далеко не уйдешь. Из этой «Клетки» не сбежишь, давно надо было понять это. Про мышку, что теребит лапками молоко, пока оно не затвердеет — сказки. Махнув еще один стакан водки, я сложил руки на столе, свалил на них голову. Под активный бубнеж своих товарищей, я начал проваливаться в сон. Всё-таки накрыла меня горькая, слаб еще мой иммунитет к ней. Это хорошо…
Придерживая тяжелый рюкзак за лямки, я несся по дорожке через газон к подъезду дома. Торопился после школы домой, встречать отца, что уже должен был вернуться из командировки в Москву. Звонил в дороге, сказал, что везёт мне самый настоящий гамбургер! И еще много еды. Впопыхах я бросил соседке сухое «здрасте», промчался мимо старого «Запора», что уже не первый год стоит у дороги, и пнул мимоходом ржавую консервную банку. На окне первого этажа радио вопило на всю улицу новую песню группы «Тату». Огненно рыжая девчонка, встав босыми ногами на подоконник, танцевала, никого не стесняясь, размахивая яркими волосами. Я окинул её долгим изучающим взглядом на ходу. Нет, не до неё сейчас!
Толкнув скрипучую дверь подъезда, я влетел в его темную прохладу. Перед глазами потемнело всего на секунду, а когда все прояснилось, я оказался в совершенно другом месте. Болезненно знакомая комната. Ненавистная комната! Одинокий стул с веревками, диван с кровавыми пятнами. На чистой его стороне расслабленно сидела Вероника, закинув ногу на ногу. Покачивал левой, уставившись в экран коммуникатора в руках. В горле у меня встал горький ком. Здесь всё и началось. Здесь всё могло и закончится, будь я еще большим ублюдком.
— Брелок?..
Услышав мой скромный зов, она заправила светлую прядку волос за ухо, и безразлично подняла на меня взгляд. Молчала. Ждала, что я скажу дальше. Её равнодушие равносильно удару ножа в сердце. Я осторожно подступил к дивану, боясь не то что дотронуться до девушки, а сделать случайное резкое движение.
— Прости меня… — шепнул я дрожащим голосом, — я последняя сволочь. Мне не нужно было уходить. Я должен был пойти с тобой! Ника, прости!
Она смотрела на меня долгим испытывающим взглядом. Я ждал ответа и боялся, что Брелок пошлёт меня куда подальше. Но вот губы её дрогнули в снисходительной улыбке и на душе у меня потеплело. Она приоткрыла рот, хотела что-то сказать. По её подбородку потекла тонкая алая струйка. Я не заметил и не понял, когда за её спиной оказался Азраил. Острый клинок пробил горло Вероники насквозь.
— Ника!..
Крупно содрогнувшись, я проснулся от своего же крика. Остатки кошмарного сна тут же развеялись. К счастью. Перед моей постелью стоял Волков. Смотрел хмуро, почти безразлично.
— Нога мучает или кошмар приснился? — спросил он, как бы просто из вежливости.
— Кошмар приснился… — пробормотал я, хотя боль в переломе никуда не ушла. Водка сработала как анестезия, но сейчас она выветрилась, и жгучая пульсация начинала постепенно разливаться по голени.
Приподнявшись тяжело, я откинул в сторону дырявое одеяло. Куртку и ботинки с меня стащили, шарф Пророка, на сломанной ноге, заменил плотный слой бинтов. За белыми мотками я разглядел свою дубинку и, еще какую-то палку. Кочерга, что ли? Ну, сойдёт за неимением.
Осторожно усадив себя на скрипучей кровати, я лениво осмотрелся. В ночлежке, где только четыре кровати, никого кроме меня с Серёгой. Окон в этой части бани нет, освещением служит только толстая свечка на тумбочке, поставленная в чайное блюдечко. Из-за двери слышатся негромкие разговоры наших «соседей». Который час? Сколько я спал? Кто меня сюда перетащил?
— Это еще «сегодня» или уже «завтра» наступило? — хрипло спросил я, протирая опухшее лицо дрожащими ладонями. Состояние отвратительное. И это не бодун, я бывало и больше выпивал, а на утро как огурчик был.
— Уже утро, — всё с той же скучающей интонацией ответил Волков. — В туалет хочешь? Мы для тебя бутылку пластиковую приспособили.
Твою же мать. Я скривил губы от отвращения и с неохотой кивнул. Гордость гордостью, а природные позывы никто не отменял. Инвалидом, блин, беспомощным себя ощущаю с этой ногой сраной. Стыдно, что мужикам приходится возиться со мной. Долго это еще продолжаться будет?
После унизительной процедуры Волков предложил перенести меня на кухню ко всем. Я отказался. Еще не хватало, чтоб меня туда-сюда таскали, надрывались. Сергей принёс мне банку гречки с тушенкой и банку энергетика вместо кофе. Сам вернулся к парням за стол, подперев чем-то дверь, чтоб мне было всё видно. Похоже, проснулись все недавно, потому как неспешно завтракали.
— И потом Натан ударил меня в грудь сапогом, так что я кубарем полетел в этот обрыв, — негромко рассказывал Апостол, с неохотой ковыряясь ложкой в своей банке с кашей. — Как я об камни не разбился, до сих пор не понимаю. Отделался только переломом пары рёбер, да левой ключицы. По тоннелям снорковым сутки выбирался. Нашёл чью-то берцовую кость, намотал на неё рукав плаща, факел смастерил. Пока бродил, наткнулся на пару трупов каких-то неудачников. Автомат одного из них меня пару раз и спас…