Страница 67 из 120
— Как тебя смерть не берёт? — спросил громко Апостол. Несмотря на своё положение, тон его был надменный. Впрочем, задал он вполне рациональный вопрос.
— Почему это не берёт? — живучий сталкер приподнялся на локтях, кашлянул в противогаз. — Берёт! Еще как!
— Врёшь, — сухо отрезал азиат, — я убил тебя. Точно знаю. Почему ты еще жив?
— Потому что это Юрий Семецкий, — уверенно заявил я, и глянул на Чёрного, чуть приподняв голову. — Верно я говорю?
Вместо нормального ответа, Чёрный рассмеялся в резиновую маску, прерываясь тяжёлым кашлем. Двое «дикарей» рядом с ним нервно потоптались на месте, сжали крепче в руках оружие. Их «вождь» никак не среагировал. Смотрел себе под ноги, ковыряя концом посоха рыхлую землю. Будто его происходящее вокруг вообще никак не касается. Прервав болезненный смех, Чёрный кое-как усадил себя ровно, потёр ладонью правую сторону груди. Видимо, кроме ног у него сломано и несколько рёбер. Взялся одной рукой за противогаз. Потянул его с трудом наверх, высвобождая покрасневшее взмокшее лицо от тугой резины.
— Я думал как-то иначе щебя рашкрыть, — произнёс Чёрный устало. Коротко выдохнул, стёр ладонью пот с лица. Широко улыбнулся, открыв щербинку между передними зубами. При виде этой довольной, но в то же время слегка растерянной и виноватой физиономии, во мне закипела злость.
— Ну ты Юра и сука, — прохрипел я, сжав пальцы, случайно смяв шапку. — Знакомьтесь, пацаны! Если кто еще не понял, это Вечный Сталкер.
— Быть не может, — морда Апостола снова попала в «кадр». Поморгала в неверии, сощурилась еще больше, так что узкие глаза превратились совсем в тонкие щелки. Сталкер кивнул сам себе, придя к какому-то выводу. — Впрочем, это многое объясняет…
— Рад познакомиться с легендой, — подал робко голос Пророк, — хоть и обстоятельства не располагают.
— Даррова! — Семецкий добродушно помахал рукой кошатнику. На его резкое движение парочка ближайших к нам «дикарей» дёрнулись. Подняли молоток и вилы выше, как бы предупреждая не рыпаться. Кто-то из них даже зарычал.
— Тебя каким ветром сюда занесло? — спросил хмуро я. Возле сломанной ноги бухнулся чужой ботинок. Перед самым носом красноречиво пригрозили молотком. Я прикрыл глаза, глубоко вдохнув носом. Ладно, понял, больше никаких разговоров. Хотя очень хочется узнать правду, пока меня как бедного Багиру не схарчили.
Меня заткнули как раз перед появлением нового портала. Будто «дикари» почуяли его. Возник он рядом с тем местом, где вывалились Волков с Семецким. Из его голубых разводов выскочил резво Прозрачный. Споткнулся о пенёк, шлёпнулся пузом на траву, прокатившись вперед. Встал на карачки, счастливо улыбаясь, что смог выбраться из «Клетки». Ну да, конечно. Радость свободовца стремительно испарилась, когда он увидел интересную местность, и не менее интересных людей. Трое «дикарей» уже направлялись невозмутимо к нему.
— Не понял! — вскочив на ноги, анархист отступил назад, возмущённо озираясь, — это чё за бубуйня⁈
— Прозрачный, не бунтуй, — строго сказал ему Апостол. — Тебе же хуже будет!
— Да щас! — неугомонный свободовец, с манерами подростка в пубертатный период, и не думал сдаваться. Отступил еще назад и на глаза ему попался топор в колоде. Смело хохотнув, парень схватился обеими руками за гладкую рукоять. Уперся правой ногой в пень, выдернул с трудом из него топор. Троица «дикарей» остановилась, посмотрели на своего разукрашенного лидера. Эмоции их не были видны из-за масок. Вождь подал короткий знак рукой и один из «рачков» снял с головы свой шлём. Положил его аккуратно на траву, открыв угрюмое усатое лицо. Теперь-то я без труда узнал друга Волкова — Павла Василенко. Сжимая в руке знакомое мачете, он уверенно двинулся к свободовцу.
— Пашка… — выдохнул Сергей и позвал соклановца громче, — Пашка!
Тот не среагировал. И не понял, наверное, что долговец к нему обращается. Это теперь другой человек.
— Ну, давай, собака чумная! — анархист взвесил в руке добытый топор, шире расставил ноги. Совершенно не чуял смертельной опасности от психов. — Покажи, чего можешь!
— Прозрачный! — крикнули хором его товарищи. Не достучались и они до свободовца, как и Волков до своего друга. Во взгляде анархиста запылала азартная ярость. Желал он отомстить всем и вся за смерть Листа, или же сам по себе хотел убивать?
Бывший долговец бросился в лобовую атаку. Прозрачному бы отскочить, пропустить мимо себя этого мужика, что слегка уступает Волкову в габаритах. Но парнишка решил встречать его ударом топора. Замахнулся, подняв тяжёлое орудие над головой. Подпустил «дикаря» ближе и обрушил топор на голову Василенко. За миг до того, как череп лейтенанта раскололся бы, псих извернулся, проскользнул под рукой анархиста. Оказался позади него, положил левую руку на плечо парня, крепко сжал ткань куртки. Глаза Прозрачного распахнулись в сильнейшем изумлении, опустились на клинок мачете, появившееся у самого горла. Василенко хмуро покосился на вождя, ожидая от него приказа.
— Погодите, стойте! — Апостол отнял руки от затылка, поднял их вверх. Необычно было слышать от него беспокойный тон. — Прозрачный сглупил! Он больше не будет нападать на вас! Он просто испугался! Сейчас он одумается, успокоится и!..
Невнятное мычание от вождя и многозначительный кивок. Лезвие мачете отнялось от горла Прозрачного, оставляя на нём глубокую борозду. На белом лице анархиста отразилась целая гамма эмоций — удивление, страх, обида и боль. Пинок под зад отправляет свободовца вперед, заставляя пробежать несколько шагов. По ушам резанул крик Пророка. Вольник, наплевав на окружающих нас поехавших «дикарей», вскакивает с земли, бросается на бессмысленную помощь к анархисту. Успел подхватить паренька, прежде чем тут рухнул на траву сломанной куклой. Пара психов было дёрнулась остановить сталкера, один занёс для удара стальную трубу, когда Пророк проскочил мимо, но вождь остановил их. Не знаю, наслаждался ли он драматичным зрелищем — разукрашенное красками лицо смотрелось безжизненной маской. Во мне закипела беспомощная ненависть к нему и к его сородичам. По хер, что они с высосанными мозгами! Не верю, что они сейчас не соображают, что творят! Убить бы вас всех разом, сволочи!
— Сука! Нет-нет-нет-нет! — положив бережно Прозрачного на землю, Пророк пытался зажать ему рукой длинную грязную рану, — помогите, кто-нибудь!
Свободовец крупно содрогался, давясь собственной кровью. Алые волны толчками заливали подбородок, зелёный воротник формы. Глаза парня закатились, еще одна крупная судорога и он затихает. Воздух с шипением выходит из распоротого горла. Грудь мне больно обожгло, словно в меня самого вонзили клинок. Всё. Еще одного сожрала «Клетка»…
— Блядь… — запрокинув голову назад, Пророк прижал окровавленную ладонь к своим глазам, испачкав кожу. — БЛЯДЬ!
Я смотрел, не отрываясь на замершее лицо анархиста. Чувствовал жгучую вину. Я же бездумно пожелал, чтоб на месте Чёрного был Прозрачный. Пожелал парнишке смерти. Нет, я не хотел этого! Это всё ужасно! Почему Азраил бездействует⁈ Почему позволяет вот так убивать пойманных им «кроликов»⁈
— Зачем?.. — с хрипом спрашивает Волков, глядя на Василенко, застывшего тупым истуканом после убийства глупого паренька. Капитан переводит взгляд на вождя, и повторят вопрос громче, с вызовом, — зачем⁈
— Буйный, — лаконично отвечает тот. Голос его глухой, низкий, как у глубокого старика. Одно единственное слово прозвучало нечётко, словно мужик еле ворочал одеревеневшим языком. Я удивлён, что главный псих вообще в состоянии говорить, а не издавать нелепые вопли, как его дурные сородичи. Видать, на то и главный!