Солнце отца

— Я люблю тебя всем сердцем, — прошептала Ольга и поднялась на цыпочки, чтобы муж снова наклонил голову и встретился своими губами с ее.

— Ты — исцеление моего сердца, — пробормотал он, целуя ее.

— оОо~

— Магни, иди сюда. — Ольга протянула руки, и ее сын шагнул в объятья матери.

Он был высоким, как и его отец, и таким же коренастым, но все же положил голову ей на плечо, правда, согнувшись для этого почти пополам. Она провела рукой по его золотистой гриве — точь-в-точь как у его отца в юности. Внешне Магни был похож на Леифа. Но в его сердце и в разуме она могла найти себя.

Они стояли на пирсе. Большие корабли были загружены и почти полны налетчиками. Снова пришло время прощания.

Магни выпрямился и улыбнулся матери сверху вниз. Сегодня утром он выглядел немного хуже, чем накануне вечером. Он крепко напился во время празднования солнцестояния. Этим утром Ольга заметила, как хмурилась Сольвейг, держась подальше как от семьи, так и от друзей — и подозревала, что знает причину мрачного настроения своего сына. Ах, дикое сердце Сольвейг. Столько страстей для девушки, благословленной духами.

Но благословения могут быть и проклятиями.

Магни поцеловал ее в щеку.

— Береги себя, мама.

— И ты. Вернись ко мне, домой, kullake. И приведи с собой своего отца. Вернитесь оба.

— Мы вернемся. Мы вернемся домой с великой честью и славой, захватив Франкию.

Все, чего хотела Ольга, — это чтобы ее любимые вернулись домой целыми и невредимыми, что бы ни случилось во Франкии, но она знала, что лучше этого не говорить. Хотя Магни и не жаждал боя так, как Леиф, но был сыном своего отца. Он был обучен им и искал такой же чести. Он скорее отрубит себе руку, чем останется дома.

Поэтому она обняла сына в последний раз и отпустила.

Наблюдая, как ее мальчик, ее единственный живой ребенок, поднимается на борт корабля, она почувствовала за спиной чье-то теплое присутствие, а знакомые сильные руки обхватили ее за талию.

— Время пришло, любовь моя, — прошептал Леиф ей на ухо.

Ольга кивком головы подтвердила его слова.

— Вернись ко мне. — Она сказала почти то же самое Магни, но то было требование. Приказ. В случае с Леифом это была мольба.

— Я никогда не расстанусь с тобой. — Он повернул ее лицом к себе. — Никогда больше. Когда я умру, я буду ждать тебя. Я буду стоять у дверей Валгаллы, пока ты не переступишь ее порог.

Ольга не была рождена в этом мире и не разделяла веру в Валгаллу и диких богов, которые пировали в ее залах. Но за долгие годы своей жизни в Карлсе и Гетланде она приобрела определенную привязанность к таким убеждениям и обнаружила, что они окрашивают ее собственное мышление.

По верованиям ее народа смерть была концом познания. Люди не переходили к другой жизни, а уходили в землю, чтобы стать частью цикла и питать новое начало. Не было никакой загробной жизни, никакого другого мира. Был только этот.

Теперь, однако, она горячо надеялась, что Валгалла окажется реальным местом, и Леиф будет прав.

— оОо~

Ольга стояла и смотрела, как корабли удаляются к горизонту, их огромные паруса — два черно-белых, цвета Гетланда, и два красно-синих, цвета Карлсы, — раздувались от ветра, когда услышала характерный ритм шагов Ульва по деревянному причалу.

Он был тяжело ранен во время давнего набега. Бирте, целительнице Гетланда до самой ее смерти, все-таки удалось спасти его ногу, но не вернуть ей силу. Теперь Ульв ходил с палкой, и нога была жесткой, как деревяшка.

Ульв был другом Леифа всю его жизнь. Он был сыном бывшего ярла, Эйка, которого сверг Леиф, но поклялся ему в верности без колебаний, даже после того, как Леиф убил его старших братьев и изгнал его мачех и младших братьев и сестер.

В мире было мало людей, которых Ольга ненавидела, но Эйк был одним из них. Даже спустя годы после его смерти она презирала его. Он был бессердечным, мерзким человеком, который отнял у нее многое — почти все. Он забрал всех, кого она любила.

Но Ульв, его третий сын, был надежным другом. В течение многих лет, с тех пор как Астрид отправилась в Меркурию и не вернулась, он был правой рукой Леифа. Не имея возможности совершать набеги, он взял на себя руководство Гетландом в отсутствие ярла и служил верой и правдой.

Ольга тоже вносила свою лепту. Формально именно она была главной во время отсутствия Леифа, но были вещи, которые, по крайней мере, в первые дни, она знать просто не могла. Ульв помог ей. За эти годы у них сложились прочные отношения, они доверяли друг другу. Ульв занимался практическими вопросами, а Ольга — личными. Даже узнав обычаи этого мира, даже после того, как этот мир стал ее собственным, она предпочитала работать с Леифом, а когда он уплывал — с Ульвом.

Ульв стоял рядом с ней, когда корабли наконец исчезли за горизонтом, который, как ей казалось, был погружен во мрак. Он не произнес ни слова, а Ольга все еще не двигалась.

— Ольга? Вернешься в большой зал?

В зале должен был состояться пир. Оленя, которого принесли в жертву перед тем, как налетчики поднялись на борт, приготовят и съедят, а горожане будут пить за здоровье ушедших в поход и просить богов о помощи.

Ольга устала от пиршеств. В последнее время она всегда была уставшей. Ей было грустно всякий раз, когда ее муж и сын покидали дом, но то, что она чувствовала сегодня, было чем-то большим.

Ее охватило дурное предчувствие. Что-то плохое маячило на этом темном горизонте. Она мысленно перенеслась к утру, когда налетчики готовились к отплытию. Возможно, это Магни и Сольвейг и их сердитые взгляды омрачили настроение. Сольвейг спряталась на корме, вдали от своих родителей и от Магни. Бренна и Вали бросали обеспокоенные взгляды на свою дочь.

Возможно, дело было только в этом.

Ольга встряхнулась, пытаясь прогнать дурное предчувствие.

— Да. — Она заставила себя улыбнуться. — Идем. Пора воздать дать уважения нашим людям.

— оОо~

С самого начала Ольга поняла, что если она считает дни или изучает горизонт, если проводит слишком времени в ожидании возвращения Леифа и Магни, то дни тянутся бесконечно, и ее беспокойство только растет. Никакое разглядывание моря не могло ускорить возвращения мужа и сына, но довести ее саму до безумия — запросто. Поэтому она позволила себе погрустить в день их отъезда — и все.

После этого каждый день был обычным днем. И пусть на этот раз ее мучило дурное предчувствие, Ольга отбросила беспокойство в сторону.

В эти дни ее жизнь была занята работой, которую она делала уже много лет. У Гетланда уже был целитель, когда она вышла замуж за Леифа, была и повитуха, поэтому Ольга переключила свое внимание на другие дела. Но потом Бирте и ее ученица умерли от болезни, и в Гетланде не оказалось никого, кто мог бы занять их место, кроме Ольги. Ее руки отвыкли от целительских обязанностей, а знаний стало меньше, но после небольшой практики все вернулось.

Поскольку подходящего ученика еще не нашлось, Ольга пока занимала место целителя. Она была рада напряженной работе, хоти и беспокоилась о том, что болезнь, убившая Бирте и ее ученицу, может вернуться. Давным-давно саму Ольгу чуть не убила чума. Ее — и Магни, который рос внутри. Целительница, которая боялась заражения, должна была найти себе замену так быстро, как только могла.