Страница 41 из 80
— Извини, — сказал я, — придётся тебя оставить. Еду допрашивать Вещуна.
— Удачи. — Сандра вздохнула. — А я буду сидеть сложа руки. И вроде, с одной стороны, я рада, чувствую облегчение, что больше не надо притворяться и врать. С другой же — как-то обидно… Ладно, не буду ныть. Тут есть чем заняться. Я в любом случае собиралась в вашу библиотеку…
— Я бы тоже так сделал.
— А вечером навестишь меня? Ну, если будет желание и возможность.
— Да, обязательно, если не задержусь допоздна.
Сандра ушла к себе, а я в очередной раз переоделся — мне предстоял, конечно, не великосветский приём, но выглядеть требовалось прилично.
Выйдя во двор, я направился к гаражу для самоходных саней. Там ждал дежурный водитель, и мы без задержек выехали на улицу.
Сидя в просторном тёплом салоне, который был в моём полном распоряжении, я окончательно ощутил себя не просто случайным гостем во владениях Клёна, а настоящим зажравшимся толстосумом с наглой аристократической мордой. Ощущение мне понравилось.
Общегородской изолятор был унылым и серым бетонным сооружением. Вещун содержался в корпусе, расположенном несколько на отшибе. Там имелся отдельный охранный контур — металлическая ограда с серебряными вкраплениями и лунные линзы. Удостоверив личность на проходной, я прошёл в комнату для допросов.
От каждой из династий присутствовал один представитель. Я не особенно удивился, увидев Бурцева с Дольцевой. В своих Домах они, видимо, отвечали за контакты со стражей. Дом же Рябины представляла огненно-рыжая эффектная барышня с насмешливым синим взглядом.
Кроме аристократов в комнате не было пока никого. Рыжая и блондинка смотрели друга на друга как две дворовые кошки, разве что не шипели. Бурцев, похоже, искренне наслаждался.
— А вот и наш доблестный ловец, — промурлыкала рыжая при виде меня. — Герой моих грёз, который не только поймал смутьяна, но и дважды оставил с носом нашу белобрысую дылду. Этот былинный подвиг достоин занесения в анналы.
Она подмигнула Дольцевой, пошедшей красными пятнами, и добавила:
— Хочу узнать твой секрет, ловец. Но не сейчас, разумеется, а чуть позже. Здесь многовато лишних ушей. А мы с тобой побеседуем без свидетелей, в более располагающей обстановке…
Открылась дверь, и вошёл чиновник из министерства, сухопарый и с кислой физиономией. Следом просочился молодой человек в дешёвом костюме, причёсанный на пробор с пугающей ровностью.
— Дамы и господа, — произнёс чиновник, — я уполномочен следить за соблюдением процедуры. Прошу занимать места. Напоминаю также, что в процессе допроса должна быть обозначена принадлежность к вашим Домам.
Я и трое аристократов, высветив идентификационные знаки, сели за длинный стол, который стоял у дальней стены. Я выбрал крайнее место слева. Рядом со мной устроилась рыжая, чуть сдвинув стул назад и расслабленно опёршись на спинку. Мне достаточно было скосить глаза, чтобы рассмотреть её точёные ножки. Узор же у неё на лице, тёмно-красный, напоминал по цвету вино.
За отдельным столиком у зарешеченного окна примостился парень с пробором — стенографист, как я догадался. Перед ним стояла пишущая машинка и лежала стопка бумаги. И, наконец, напротив него расположился наблюдатель из министерства. Столик у него тоже был наособицу.
Двое конвоиров ввели в комнату Вещуна с серебряными браслетами на запястьях. Его усадили на табурет, лицом к нашему квартету наследников. Окно оказалось от него сбоку — мосластое лицо освещалось неравномерно, и на нём залегли гротескные тени.
Он неторопливо обвёл нас взглядом и, заметив меня, издал короткий смешок:
— И ты тоже здесь, ловец? Сумел, значит, воспользоваться моментом? Выжал, что называется, максимум и даже сверх того? Я-то думал, ты золотишко с них стрясти попытаешься, а ты аж в Дом прошмыгнул…
С первой же реплики арестанта стенографист потянулся к своей машинке, но министерский надсмотрщик сделал предостерегающий жест — пока, мол, не начинай.
— Да, — продолжал Вещун, уставившись на меня, — что ни говори, а это забавно. Ярмарка скоморохов… И, знаешь, я даже рад, ловец. Ты ведь у них там наверняка как кабан в фарфоровой лавке. Авось успеешь расколотить побольше…
— Заткнись, — приказала Дольцева. — Если ты думаешь, что мы пришли тебя развлекать, то разочарую. Ты здесь находишься, чтобы дать показания. А твоя болтовня с приятелем нас не интересует…
— Ну почему же? — невинно спросила рыжая. — Я, к примеру, послушала бы охотно.
Воспользовавшись паузой, встрял чиновник:
— Напоминаю — протоколируются вопросы, обращённые непосредственно к фигуранту, а также его ответы. Пока ни одного такого вопроса не прозвучало. Возможно, стоит исправить это досадное упущение?
— Вопрос предельно простой, — процедила Дольцева. — Пусть фигурант ответит, где прячутся его прихлебатели и что они замышляют. В чём состояла цель сегодняшних действий на берегу?
— Девочка моя, — произнёс Вещун дружелюбно, — во-первых, это уже не один вопрос, а три сразу. Впрочем, я понимаю, что с точными науками в правящих Домах — плоховато. А во-вторых — неужели ты вправду думаешь, что я буду перед тобой отчитываться?
Стенографист печатал с нечеловеческой скоростью, но не долбил по клавишам, а лишь касался их мимолётно. Машинка у него была хитрая — механическая конструкция с добавлением лунной тяги. Мерцала линза на задней крышке, а звук получался совсем негромким.
— И коль уж на то пошло, — продолжал Вещун, — меня держат в изоляторе, если ты не заметила. Это такое место, куда не очень доходят новости. А мысли в твоей глупенькой головке я читать не умею. Поэтому без понятия, что у вас там сегодня стряслось.
Дольцева запыхтела разгневанно, рыжая расцвела ещё больше, а я вмешался:
— Может, ответишь хотя бы мне? Двое вивисекторов совершили агрессивную вылазку, не скрываясь. Им помогала тварь, похожая на тюленя, но уродливая и злобная. Как ты это прокомментируешь?
— На тюленя? — Вещун нахмурился. — Гм, паршиво… Знаешь, ловец, среди экспериментаторов, изучающих взаимодействие тяги с мозгом, есть очень разные люди. В том числе и маньяки, надо признать. С ними я не общался, но слухи иногда доходили…
— Что эти люди делали?
— Тогда это ещё было на уровне теории, как я понял. Но вот представь — змеиное яйцо помещают в потоки тяги с определённой корректировкой. Можешь пофантазировать, что вылупится в итоге. Сам я не видел, к счастью. С млекопитающими, наверно, сложнее, но… Повторяю — я не имел отношения к таким опытам. Меня интересовало другое…
— И что же именно? — подал голос Бурцев, помешав мне задать следующий вопрос.
Некоторое время Вещун молча его разглядывал, затем всё же заговорил:
— Меня, например, давно занимает — почему наш социум так устроен, что у вершины власти оказываются люди вроде тебя? Чтобы попасть в наследники-по-луне, критерием отбора служит не ум и не багаж знаний. Не железная воля и не организаторские таланты, а всего лишь способность к использованию механической тяги. Грубая сила. Мораль же вынесена за скобки…
— А сам ты, — лениво поинтересовался Бурцев, — считаешь себя моральным авторитетом? Раз уж берёшься рассуждать на такие темы?
— Нет, не считаю. Я тоже сволочь и делал плохие вещи. Но я, в отличие от тебя, не влез хотя бы во власть.
Вещун снова посмотрел на меня:
— Подумай и ты об этом, ловец. У тебя вроде есть мозги, и ты не успел ещё оскотиниться, хоть и сунулся туда, к ним.
— Совет приму к сведению, — сказал я, — но сейчас меня больше интересуют практические вопросы. Как нам выйти на вивисекторов, уродующих зверей? Где они скрываются?