Страница 28 из 45
Военный комитет, на сей раз не на шутку обеспокоенный словами депутата-воина, в объективности которого не приходилось сомневаться, без промедления направил его доклад военному министру, а тот в свою очередь срочно потребовал от главнокомандующего французской армии маршала Жоффра дать по этому поводу заключение.
Ответ Жоффра не заставил себя ждать:
«Депешей от 16 декабря с. г. Вы уведомляете меня, что из разных источников получаете сообщения, в коих указывается на различные недостатки в обороноспособности некоторых участков фронта. Полагаю, ничто не оправдывает опасений, высказанных в Вашей телеграмме от имени правительства. Тем не менее, поскольку сии опасения основаны на сообщениях, которые указывают на дефекты в состоянии наших укреплений, прошу Вас, господин министр, сообщить мне полный текст этих сообщений и назвать их автора.
Я действительно не могу допустить, чтобы мои подчиненные вручали правительству жалобы и возражения против изданных мною приказов иным путем. Не к лицу мне защищаться от чьих-либо неопределенных нападок, источника которых я не знаю. Уже сам по себе тот факт, что правительство благосклонно выслушивает такого рода сообщения, независимо от того, исходят ли они от мобилизованных депутатов парламента или от фронтовых офицеров, способен подорвать в армии дух дисциплины. Военнослужащие, которые пишут подобные вещи, прекрасно сознают, что правительство использует такие донесения против их же начальства. Мне необходимо полное доверие правительства. Если оно мне доверяет, то не должно поддерживать или терпеть подобного рода практику, которая принижает моральный авторитет, необходимый для выполнения моих обязанностей как главнокомандующего; без морального авторитета я не смогу более нести ответственность верховного военачальника.
В ставке верховного главнокомандующего 18 декабря 1915 года».
Канун Нового года.
Старый год уходит, да здравствует новый год!
Да исполнятся наши надежды!
Бокалы с шампанским во французском офицерском казино, сталкиваясь, звенят, и к их краям подступает шипучая пена из золотистых пузырьков…
Кружки пива в трактире прусских и баварских гренадеров глухо сталкиваются над досками столов, о которые потом, уже пустые («пей до дна!»), стукаются массивным дном.
На границе старого и нового года под кровлями домашних очагов, откуда ушли мужчины, глаза жен, матерей, невест вглядываются в даль, перед которой отступают белая стена горницы и черная ночь, где-то там, в необозримой дали, где сейчас…
Сынок, сыночек, ты жив? Так давно от тебя нет писем…
Вернешься ли, дорогой? Скажи, что вернешься!
Гастон!
Курт!
Муж мой…
Отец!
Донесение 2-ого отдела ставки верховного
командования французской армии, донесения
английского посла в Дании и донесения французских
агентов из Швейцарии.
Январь 1916 года:
«Существуют конкретные данные, что немцы готовят наступление северо-восточнее Вердена».
«Северо-восточнее Монфокона и по обе стороны реки Мез отмечено постоянное передвижение все новых и новых немецких батарей, близ Аттоншателя на позиции были доставлены тяжелые австро-венгерские мортиры».
«Из Бельгии и Лотарингии передвигается великое множество немецких солдат и боеприпасов, которые сосредотачиваются в окрестностях Седана, Кариньяна, Монмеди…»
«Между Бетинкуром и линией Спинкур — Конфлакс противник создал сеть полевых железнодорожных путей».
«Замечено, что в немецком предполье на верденском участке систематически сносятся шпили колоколен…»
Сведения, полученные от немецких пленных и перебежчиков.
6 февраля 1916 года:
«Немцы сосредотачивают войска на левом берегу реки Мез близ Дамвийер».
14 февраля:
Приказ немецкого кронпринца Вильгельма Гогенцолерна, командующего 5-й армии; этот приказ будет зачитан солдатам перед началом наступления:
«Каждый из нас должен проникнуться убеждением, что родина ожидает от него великих дел. Мы должны доказать неприятелю, что в сердцах сынов Германии продолжает жить железная воля к победе, что немецкая армия, где бы она ни начала наступление, преодолеет все препятствия».
(Один экземпляр размноженного приказа обнаружен французами у немецкого пленного.)
«Начало генерального наступления назначено на 12 февраля…»
Слабый морозец, снег.
Легкие снежинки порхают в воздухе и тихо опускаются на землю, где неслышно ложатся одна возле другой, одна на другую, и еще, и еще, слой снега незаметно растет, незаметно, зато непрестанно, пока не возникает мягкий настил, заглушающий звуки шагов и колес, а заодно и звуки над землей — команды, звон оружия, — все поглощает зимний снегопад…
Наконец-то, с начала второй недели февраля, французское командование убедилось, что именно Вердену угрожает непосредственная опасность. А когда оно узнало и дату готовящегося немецкого наступления…
Именно тогда погода стала резко меняться. Неожиданно, но быстро, со дня на день. Наледь растаяла, земля почернела и размякла. Снег сменился дождем. Ноги начали проваливаться в липкую грязь, колеса увязали в ней; следы от сапог и колеи от колес наполнялись водой. А в день, когда немецкое наступление должно было начаться, дождь превратился в ливень.
Разумеется, это заставит отложить все акции.
Отложить — но надолго ли?
Ответь, грязь, ответь, слякоть!
Однако решительно необходимо использовать каждый дарованный судьбой день: орудие за орудием, взвод за взводом, патронная повозка за патронной повозкой едут, маршируют по колеям, днем и ночью, со всех сторон их пути сходятся в одну точку, в одно направление — к Вердену.
А дождь со снегом и снег с дождем падает и падает, падает на каски немецких мушкетеров, обтянутые полотном, на их плечи, которые очень скоро промокают, на спины и на грудь солдат, падает и на душу, наполняя ее безнадежной серостью своих мокрых бахромчатых завес, студит суставы, проникающим под одежду холодом сковывает все тело, и напрасно в зябкой трясучке оно сжимается в комок.
День за днем ждут немецкие гренадеры, артиллеристы, ударные части, баварцы, саксонцы, прусские егеря, переступают с ноги на ногу в чавкающей грязи окопов, день за днем: давно подготовленное наступление все откладывается и откладывается…
…А на небе попеременно сменяется серость туч, и туманов, и воды, небо и земля слились в пронизывающей мокряди.
Пока в одну из ночей погода вдруг не переменилась…
С 19 на 20 февраля ветер, на удивленье легкий, играючи разорвал в клочья седые завесы на небе, и те без сопротивления позволили себя унести, точно отдали затяжным дождям всю силу. Небо поголубело, воздух потрескивал свежим морозцем.
За неполные сутки ноги снова почувствовали под собой почву, которая не проваливалась. А к полночи, на границе между 20 и 21 февраля, уже покрыл землю и все, что на ней было, искрящийся иней.
В последнюю минуту французам удалось увеличить количество войск на верденском фронте до тридцати шести полков и двухсот десяти орудий среднего калибра. С немецкой же стороны были сосредоточены семьдесят два полка и три тысячи триста тяжелых орудий, частью — самого крупного калибра.
Официальное сообщение австрийского генерального штаба:
«Русский фронт. Ничего нового.
Итальянский фронт. В Джудикарии наши укрепления Каррила подверглись сосредоточенному обстрелу из тяжелых мортир. На сочском участке продолжаются артиллерийские бои.
Юго-восточный фронт. У Пазар-Сьяка были захвачены выгодные итальянские позиции. Еще южнее наши войска продвинулись вплотную к неприятельским линиям юго-восточнее Дурреса.