Игра до победы

Когда наконец раздался заветный стук, Лес рывком распахнула дверь и, даже не дав Раулю войти в комнату, набросилась на него с упреками.

– Где ты был? Тренировка закончилась более полутора часов назад. И все это время я ждала тебя, чтобы поговорить. Я сказала Эктору, что мне надо увидеться с тобой сразу же, как только ты придешь. Он передал тебе мою просьбу?

– Да, он сказал, что ты хочешь меня видеть. Я был занят. И пришел к тебе так быстро, как только смог.

Его слова подтверждала испачканная и пропотевшая одежда, которую он не стал даже переодевать после тренировки, но Лес была слишком раздражена, чтобы обращать на это внимание.

– Так быстро, как только смог, – сердито повторила она. – Разве Эктор не передал тебе, что я сказала: это очень важно? Ты представляешь, как долго мне пришлось тебя ждать?

– Я был занят, – отрезал Рауль. – Уж не думаешь ли ты, что я должен бежать сломя голову, как только ты щелкнешь пальцами? Я не какой-то жиголо, который бросается на каждый твой кивок и оклик.

– Я вовсе не намекала, что ты – жиголо.

– Нет? Я пришел сразу же, как только освободился, и этого для тебя недостаточно. Я заставил тебя ждать, не так ли? Это ты имела в виду? – сердито спросил он. – Что у тебя за спешка такая? Зачем я тебе понадобился? Что тебе нужно?

И Лес отступила перед этим натиском, перейдя из наступления в оборону.

– Ничего, – сказала она. – Я хотела кое о чем с тобой поговорить.

– Поговорить?

Он двинулся вперед, но Лес не тронулась с места. Рауль остановился совсем рядом, хотя даже не прикоснулся к ней. Его прищуренные глаза сверлили Лес, проникая в самую глубину. Он смотрел на нее слишком пристально, и Лес стало неловко под этим испытующим взглядом.

– Поговорить? И это все, зачем я тебе понадобился? Значит, ты не хотела, чтобы я к тебе прикоснулся, обнял тебя, поцеловал? Ты не хотела, чтобы я тебя приласкал? Лег бы с тобой в постель? Ты никогда не сказала мне ничего подобного. Скажи, Лес, ты желаешь меня?

В душе Лес поднялся возмущенный протест. Как он может требовать от нее, чтобы она открыто призналась в столь интимных чувствах?!

– Это нечестно – задавать такие вопросы, – вспыхнула она. – Если я отвечу «да», то сразу же стану похожа на слабую женщину, которая не может существовать без мужчины. Должна же быть у меня хоть какая-то гордость.

– Но я-то говорю тебе все это, – напряженно напомнил Рауль. – Разве мои слова делают меня похожим на слабую женщину? Я мужчина. Так где же моя гордость? Или я всегда должен оставаться тем, кто подчиняется? Однажды ты спросила меня, хочу ли я тебя? Теперь моя очередь. Хочешь ли ты меня?

– Иногда… иногда я хочу тебя так сильно, Рауль, что это даже пугает меня.

Возможно, никогда еще Лес не желала его так сильно, как теперь, и никогда ее так не пугала сила собственного желания. До сих пор их отношения строились так, как установила Лес, и она чувствовала себя в безопасности, всегда вынуждая Рауля искать ее, и никогда не делая сама ни шагу навстречу, чтобы не быть отвергнутой.

Но о какой отверженности могла идти речь, когда его руки обняли Лес за талию и Рауль притянул ее в свои объятия. И горячий, властный поцелуй растопил все ее полуосознанные страхи, казавшиеся теперь Лес столь глупыми. Больше не надо было таиться и уклоняться, и теперь ее не терзало смутное безрассудное желание схватить и удержать великолепные и восхитительные ощущения каждого мгновения их встреч – из опасения, что они больше никогда не повторятся.

– Да, я хочу тебя, Рауль, я хочу тебя, – повторяла она шепотом вновь и вновь.

Вся ее сдержанность и скованность куда-то пропала. Когда Лес наконец отстранилась от Рауля, то только затем, чтобы сказать:

– Позволь мне самой ласкать тебя.

Она увидела, как в его голубых глазах вспыхнуло желание. Рауль медленно кивнул. Его пальцы начали высвобождать из-под пояса плотно прилегающую к телу спортивную рубашку. Лес стала помогать ему и подняла вверх подол рубахи, чтобы снять ее. Рауль заметно вздрогнул.

– Cuidado! Осторожнее! – предостерегающе пробормотал он.

– Что это? – Лес нахмурилась и, не поднимая рубаху выше, глянула ему в лицо.

– Левое плечо. Ушиб.

Рауль снял рубаху сам. Сначала высвободил из рукава правую руку, стащил рубаху через голову и затем уже осторожно стянул с поврежденного плеча левый рукав.

Почти вся верхняя часть левой руки и плечо были покрыты черно-багровым кровоподтеком. Лес нерешительно коснулась синяка кончиками пальцев. Как же ему, должно быть, больно!

– Ты упал?

– Si. Лошадь Ламберти столкнулась с моей. Он при падении сломал себе запястье и локтевую кость. Мне пришлось отвезти его в маленькую больницу в деревне. Там я и провел последние три часа, – сказал он. – Или, вероятно, мне следовало броситься к тебе, как только ты щелкнула пальцами?

Лес отошла от него на шаг и отвернулась, чтобы спрятать лицо. Только сейчас она поняла, как мелочно и эгоистично вела себя.

– Тебе следовало бы отшлепать меня… повернуться и уйти… или сделать что-нибудь в этом роде. – Она порывисто повернулась к Раулю. – Как он? С ним все в порядке?

– Si. Придется несколько недель походить в гипсовой повязке, но переломы чистые, без осколков, – сказал он. – Эктору надо было объяснить тебе, почему я задерживаюсь, но, думаю, он просто захлопотался. Я рад, что не шлепнул тебя и не вышел. Я очень долго ждал, чтобы услышать, как ты скажешь, что ты желаешь меня так же сильно, как я тебя.

Пальцы Рауля провели по нежной шее Лес и задержались на голубой жилке, пульсировавшей в такт ее сердцу. Затем он опустил руку и посмотрел ей в глаза.

– Сейчас у меня только одна здоровая рука, так что тебе придется самой любить меня.

– С наслаждением, – сказала Лес.

И это банальное выражение имело для нее буквальный смысл.

Много времени спустя она лежала полностью удовлетворенная, уютно свернувшись справа от него, положив руку на грудь Рауля. То, что она переживала с ним, было совершенно не похоже на близость с Эндрю. Как ни странно, но теперь она могла думать об Эндрю без досады и злости, вспоминая то хорошее, что было между ними, а не плохое.

Может быть, она была обязана этим, как и многим другим, Раулю – он помог вернуть ей уверенность в себе. Она не искала названия чувству, которое испытывала к нему, но признавалась себе в том, что не хочет, чтобы их роман подошел к концу. Прежде она не желала заглядывать вперед и жила только сегодняшним днем. Сейчас у нее появилась потребность строить планы на завтра.

– Как идут дела у Роба? Ты с ним ладишь?

Лес не стала упоминать о злосчастном инциденте, произошедшем между сыном и служанкой. Если Эктор и рассказал о нем, то Рауль не обмолвился с Лес о происшествии ни единым словом. Но с того дня она спрашивала себя: не проявились ли в ярости Роба те обида и негодование, которые сын испытывал по отношению к Раулю? Наблюдая за тренировками, Лес не ощутила между Робом и своим возлюбленным никакой враждебности, но она находилась слишком далеко, чтобы уловить все тонкости в выражениях лиц и голосов.

Рауль перевернулся на правый бок и, опершись на локоть, посмотрел на Лес.

– Теперь, после любовных ласк, тебе захотелось порасспрашивать меня о сыне? – насмешливо спросил он, лаская рукой ее обнаженные бедра и живот.

Лес невольно придвинулась ближе, отвечая на ласку, и вместе с тем попыталась сосредоточиться, чтобы нежные прикосновения Рауля не отвлекали ее от темы.

– В последнее время он сильно изменился, и мне хочется знать, заметил ли ты это?

– Он бывает раздраженным, иногда унылым и угрюмым… – Его рука продолжала лениво странствовать по ее телу. – Почему ты спрашиваешь?

– Иногда мне кажется, что он все еще сердится на то, что мы вместе, и меня интересует, как он ведет себя с тобой, когда меня нет поблизости.

– Он относится ко мне с уважением. Вовсе ни к чему, чтобы он еще и любил меня, – ответил Рауль, и Лес задумалась: а не раздувает ли она из мухи слона. Может быть, она слишком чувствительна.