Страница 56 из 78
Она втягивает воздух, и я чувствую прилив ответного желания в ее мыслях.
«Все, чего ты хочешь, — это я?»
«Все, чего я когда-либо хотел, — это ты, моя Эмма. — Я наклоняюсь и завладеваю ее ртом в яростном поцелуе. — И я устал ждать».
Она стонет и прижимается ко мне.
Глава 28
Зор
Нет большего удовольствия, чем целовать свою половинку, чувствовать, как ее язык касается моего собственного, как ее губы раскрываются, когда я покоряю ее рот. Несмотря на ужасные духи, окутывающие нас, я чувствую ее неповторимый аромат, едва различимый на фоне других маскирующих запахов. Мне не нужно этого, чтобы знать, что она наслаждается моим поцелуем; ее тихие стоны говорят мне, что она наслаждается. Ее мысли побуждают меня целовать ее еще сильнее.
Похоже, не все люди плохие. Они отдали мне мою Эмму. И они целуются, и это слияние ртов, не похожее ни на что, что я когда-либо испытывал. Эмма смело оседлала меня в тот первый раз, и я могу только представить, какие еще удовольствия люди создали своим воображением. Она покажет мне их все, и мы вместе познаем их прелести. Мне очень нравится мысль об этом.
«Моя сладкая половинка», — посылаю я ей, когда ее рот приоткрывается под моим, и ее маленький язычок проникает мне в рот. Странно, что она может быть такой смелой во всех отношениях, но когда дело доходит до спаривания, она становится застенчивой, как будто я каким-то образом откажусь от ее поцелуев или ласк. Неужели она не понимает, что я ни в чем ей не откажу? Мне нравится в ней все. Я хочу, чтобы она была так же голодна по мне, как я по ней. Поэтому, когда она пытается прервать поцелуй, я слегка посасываю кончик ее языка и полностью наслаждаюсь ее ответным стоном.
«Это твое гнездышко, — посылаю я ей с пылким поцелуем. — Ты хочешь найти его сегодня?»
— Ох. — Она смотрит на меня снизу вверх, ошеломленная и тяжело дышащая. Ее щеки больше не мокрые от полива, но глаза все еще красные, ресницы густые, выражение лица мягкое. Она шмыгает носом, а затем качает головой. — Нет, это может подождать день.
«Хорошо. Потому что я собираюсь заявить на тебя права. — Я наклоняюсь и утыкаюсь лицом в ее шею, вдыхая ее аромат. — Сегодня я наполню тебя своим семенем и оставлю на тебе свой запах, чтобы все знали, что ты моя».
Она ахает, пораженная моими сильными мыслями, но крепко держится за меня. По ее мыслям я могу сказать, что ей нравится эта идея.
— Тогда нам следует переделать кровать, — бормочет она. — Я убрала все одеяла.
В ожидании своего ухода она собрала свои вещи. По образам в ее сознании я могу сказать, что она собралась уходить, и это заставляет меня низко зарычать. Я отпускаю свою пару, ухожу… затем поворачиваюсь и дарю ей еще один страстный поцелуй, полный притязаний. Когда она задыхается и пошатывается, я прерываю поцелуй и подхожу к ее сумке, той, в которой она носит все свои вещи. Одеяла хранятся там, аккуратно свернутые в жгуты. Я использую когти и разрываю завязки, одеяла вываливаются и распутываются. Однако я на этом не останавливаюсь. Я хватаю ее рюкзак и вытряхиваю содержимое на землю, затем распарываю ткань рюкзака, разрывая его на куски. «Ты остаешься. Твое место рядом со мной».
— Ладно, ладно, — кричит она, смеясь. Ее одновременно раздражает и забавляет моя истерика. — Да будет тебе известно, что ты только что испортил отличный рюкзак.
«Я дам тебе больше, если ты пообещаешь никогда не покидать меня».
Выражение ее лица смягчается, и она кивает.
— Я не буду. Мне жаль, Зор. Как я уже сказала, я не привыкла ни в ком нуждаться, и мне ненавистна мысль о том, что это может означать для твоей безопасности, если мы останемся вместе.
«Мне все равно, — говорю я ей, возвращаясь к ней. — Я гораздо более несчастен при мысли о том, что могу потерять тебя. — Я беру ее на руки и несу несколько шагов к разбросанным по твердому полу одеялам. — Нравится ли тебе эта постель? Или тебе нужно что-то еще, чтобы спариться?»
Она похлопывает меня по плечу, ее губы кривятся от удовольствия.
— Как насчет того, чтобы ты позволил мне застелить кровать, хорошо?
«Хорошо».
Я опускаю ее на землю, и она тут же опускается на колени, разглаживая и расправляя одеяла. Я нахожу странным, что люди так зациклены на дополнительных шкурах на своих телах и одеялах, под которыми можно спать, особенно когда очень жарко. Но опять же, у моей Эммы нет твердой чешуи, которая защитила бы ее от столь же твердого пола. Это причиняет боль под ее мягким телом, и это напоминает мне, что, прежде всего, моя пара уязвима и не похожа на самку дракони.
Я должен быть очень осторожен с ней, даже во время спаривания. Она сильна и свирепа духом, но во плоти она такая хрупкая.
Закончив с постельным бельем, она снимает обувь и аккуратно ставит ее рядом с одеялами, затем снимает покрывало для ног. Я могу сказать, что румянец вернулся на ее лицо, потому что по мере того, как она раздевается, ее мысли становятся все более неловкими.
«Если твои покрытия так сильно смущают тебя, перестань носить их, как это делаю я».
Эмма хихикает и качает головой.
— Это было бы сложно объяснить любому, с кем мы встретимся.
«Тогда мы никого не встретим. Мы будем избегать всех остальных — как людей, так и дракони».
Она приподнимает бровь, глядя на меня.
— Неплохая идея.
Я наблюдаю за тем, как она устраивается поудобнее, не торопясь снимая слои одежды, которые на ней надеты. Мои мысли голодны, когда она обнажает свое тело, кусочек за кусочком, и когда она снимает толстую синюю кожу, покрывающую ее ноги, и обнажает крошечный пучок темных волос между бедер, я издаю низкий горловой рык, полный желания.
«Моя», — говорю я ей.
Я чувствую ее пугливое смущение — и волнение, которое она тоже испытывает.
— Твои мысли очень… напряженные, — говорит она мне.
Да. Я не могу с этим не согласиться. Я очень сильно сочувствую своей милой половинке. Пришло время мне заявить на нее права, снова попробовать ее на вкус. Мне уже кажется, что прошла целая жизнь с тех пор, как мои губы были на ней.
— Или вчера, — поддразнивает она, услышав мои мысли. — Почти уверена, что это было только вчера.
«Слишком долго, — говорю я ей. — Можешь ли ты винить меня за то, что я изголодался по своей паре? За то, что мне нравится ее вкус и то, как она вздыхает, когда мои губы прикасаются к ней?»
Она дрожит и стаскивает с себя последний слой одежды.
— Нет.
«Тогда позволь мне попробовать тебя на вкус и насладиться тобой, я требую». — Я опускаюсь на одеяла и подкрадываюсь на небольшое расстояние к ней.
Она хихикает.
— Знаешь, когда я решила установить с тобой мысленную связь, я понятия не имела, что ты будешь такой очень… игривый.
«Каким, по-твоему, я должен был быть?» — Я наклоняюсь и прижимаюсь лицом к ее плечу, к ее восхитительной коже, и глубоко дышу. Она так вкусно пахнет, что у меня начинает болеть член.
— Я не знаю. Тише? — Эмма улыбается про себя, даже когда протягивает руку, чтобы запустить пальцы в мои волосы. — Я и не подозревала, что мы будем находиться в головах друг у друга весь день, каждый день. Наверное, я вообще не очень хорошо все продумала.