Огонь в его объятиях

Почему она не подставляет мне свое горло?

Мое освобождение разливается по телу, полное бурлящей потребности, но я борюсь с ним. Мне требуются все мои силы, чтобы не излиться в нее. Не для того, чтобы объявить ее своей. Я не могу. Если она не моя пара, если она не приняла мой огонь, мое освобождение опалит ее изнутри. Я щелкаю на нее зубами, показывая, что она должна подставить мне свое горло, но она не понимает.

Я разрываю свои путы, изгибаясь. Разочарование угрожает захлестнуть меня, даже когда ее влагалище крепко сжимает меня, требуя, чтобы я признал ее своей. Ее аромат окутывает меня со всех сторон, такой густой и восхитительный, что у меня слюнки текут. Я хочу ощутить ее жар. Я хочу попробовать ее всю — но я должен заявить на нее права.

Я должен.

Я не могу кончить, пока не сделаю этого.

Я снова в бешенстве щелкаю на нее зубами. Я так близок к освобождению, но я должен бороться с этим, как я борюсь с жаждой убийства, которая угрожает захлестнуть мои мысли. Я начинаю отчаиваться, задаваясь вопросом, не пришла ли Эм-ма сюда, чтобы мучить меня, вместо того чтобы совокупляться со мной. Это то, что запланировали люди? Показать мне мою пару и не позволить мне заявить на нее права?

Но потом она прикасается к своему горлу, в ее глазах вопрос, и мне хочется зарычать от радости. Да! Твое горло!

Она выглядит напуганной этой мыслью, и это наполняет меня яростной потребностью защитить, успокоить. Я бы никогда не причинил ей вреда. Я хочу только отдать ей свой огонь, но она не дракони. Возможно, эти вонючие спариваются по-другому. Я снова щелкаю на нее зубами и показываю свое горло, подбадривая ее.

Моя Эм-ма колеблется, а затем наклоняется, подставляя мне свое горло.

Моя.

С молниеносной быстротой мои клыки удлиняются. Я погружаю их в ее мягкое горло, осторожно, чтобы не причинить ей вреда больше, чем необходимо. Я чувствую, как она напрягается рядом со мной, чувствую, как напрягается ее тело, когда я высвобождаю в нее свой огонь. Я вливаю все, что у меня есть, в глотку моей второй половинки, полный радости и гордости за то, что заявляю на нее права. Эм-ма будет моей. Наши разумы соединятся, и даже в этом ужасном месте, в котором я заперт, она будет дарить мне радость.

Она прижимается ко мне, дрожа, и я хочу успокоить ее. Я прикасаюсь своими мыслями к ее мыслям, но ответа не последовало. Ещё нет. Я должен быть терпеливым. До тех пор я молча приказываю ей оставаться неподвижной, чтобы я не порвал ее нежную кожу. Мои клыки остаются вонзенными в нее, и я жду бесконечные мгновения, пока они не исчезнут. Я зализываю рану, которую нанес ей на горле, сожалея о том вреде, который причинил ей. Моя Эм-ма. На вкус она сладкая, совсем не такая, как я ожидал.

Я хочу продолжать лизать ее горло, пробовать на вкус ее кожу, но она поднимает голову и отстраняется от меня, касаясь своей шеи. Я посылаю ей в голову еще больше мыслей, но она по-прежнему закрыта для меня. В нетерпении я снова напрягаю руки, освобождаясь от оков. Я хочу, чтобы она освободила меня. Я хочу прикоснуться к ней.

Больше всего на свете я хочу опустить ее на пол и заявить на нее права должным образом, как дракони предъявляет права на свою пару. Теперь она забрала мой огонь, и я могу дать ей свое семя.

Она неуверенно покачивает бедрами, прижимаясь к моим, в ее глазах вопрос. Мы все еще продолжаем? Я прижался к ней, сильно толкаясь. Я хочу, чтобы она кончила. Я хочу увидеть, как она кончит, прежде чем я заявлю о своих правах. Но затем ее влагалище сжимается вокруг меня, и она снова начинает трогать себя, и я чувствую, как ее стенки крепко сжимают мой член.

Рычание вырывается из моего горла. Я хочу кончить… но я хочу, чтобы она была первой. Она должна. Она…

— Зор, — тихо произносит она, мое имя вертится у нее на языке, и снова прикасается к своему горлу, где я глубоко вонзил зубы и объявил ее своей.

Это уже слишком. Я больше не могу сдерживаться. С ревом я изливаю свою разрядку в ее мягкое тело, отдавая ей свое семя. Это льется из меня, несмотря на наше странное положение, несмотря на то, что она не подо мной, и…

Она ахает, поднимая глаза. В воздухе витает другой запах, все еще далекий. Дурно пахнущий самец, который был здесь, скоро вернется. Я терзаю ее своими мыслями, даже когда она слезает с моего члена, мое семя стекает по ее бедрам.

Я потрясен этим зрелищем. Она… она отвергает меня? Когда самец дракони отвергает самку, он не входит в нее. Он вырывается и позволяет своему семени пролиться ей на спину. Неужели она решила, что я ей не нужен?

Но я предъявил на нее права. Она моя.

Рев разочарования застревает у меня в горле, когда она набрасывает свои странные шкуры обратно на свое тело, затем вытирает мое семя с моей кожи своими обертками и убегает.

Как это возможно? Почему она уходит?

Почему она отвергла меня? Я снова прикасаюсь к ее разуму, но мне по-прежнему не к чему прикасаться. Мне не с кем поговорить.

— Эм-ма! — рычу я в ярости. Во мне горит непреодолимое желание принять боевую форму, схватить ее в свои когти и улететь с ней прочь. Но клетка на моей груди не дает мне повернуться, как и удушающая лента на моей шее. Я не принесу пользы своей самке, если буду мертв или не смогу летать.

Запах моей пары исчезает, и я реву о своем разочаровании на весь мир.

Глава 7

Эмма

Это кажется невозможным, но я подхватила грипп.

По крайней мере, я почти уверена, что это грипп. Все, что я знаю, это то, что когда я просыпаюсь на следующее утро, меня лихорадит, и я чувствую жар, а мои швы болят и пульсируют так, как я никогда раньше не чувствовала. Когда я не могу подняться с постели, чтобы позавтракать, Кэрол, одна из пожилых женщин, навещает меня. Вскоре мимо проходит старина Джерри и кладет руку мне на лоб.

— Ты вся горишь. Возможно, это инфекция. — Он проверяет мою голову, а затем удивленно хмыкает. — Хотя выглядит неплохо. Возможно, это просто невезение. Наверное, останься в постели. Я не могу позволить тебе кормить всех подряд, если у тебя чертова чума. — Он садится на складной стул рядом с моей кроватью, роется в своей сумке, а затем протягивает мне несколько таблеток от простуды с истекшим сроком годности. — Возьми это и посмотри, помогут ли они.

Я киваю и проглатываю таблетки, затем снова засыпаю.

Некоторое время спустя я просыпаюсь с чувством страха, нависшего над моей головой. Я провожу рукой по лицу, щурясь на потрескавшийся потолок в своей комнате и гадая, что меня беспокоит. Снился ли мне мой брат? Меня тошнило от лекарств от простуды?

«Где ты?»

Эта мысль эхом отдается в моей голове, ясная как божий день, и мой первый порыв — подумать, что у меня галлюцинации.

Но голос в моей голове совершенно мужской, глубокий и полный гнева. Это может быть только один человек. «Зор?»

«Эмма? Где ты? Почему ты прячешься от меня?»

Я удивленно сажусь на кровати. Волна тошноты накатывает на меня, и я снова ложусь на спину, постанывая. «Я в постели. Я больна».

Его мысли становятся нежными и защищающими, что удивительно ощущать. «Это потому, что ты впитала мой огонь?»

«Твой огонь? Это то, что произошло, когда ты укусил меня?» Я все еще шокирована тем, что это сработало, и немного довольна. Что-то действительно сработало для разнообразия. Я еще больше шокирована тем, что Зор разговаривает со мной, и его голос звучит так отчетливо, что с таким же успехом он мог бы стоять прямо рядом со мной. Однако я одна в своей комнате, и все же у меня странное ощущение, что за мной наблюдают. Это странно. Я прижимаю руку к пульсирующему лбу, пытаясь вобрать в себя все происходящее.