Мечник

4

На следующее утро в мою палату – а я уже точно знал, что нахожусь в больничном крыле Второй имперской школы магии Энрата в городе Пилмар – зашел толстенький хромоногий мужичок. Это был профессор Ольмо Рикс, и преподавал он травоведение, а заодно заведовал школьной лечебницей. Мужик он добродушный и преподаватель отнюдь не требовательный, но специалист в своем деле непревзойденный. К Теодору Кейлору, то бишь теперь ко мне, относится ровно. Совсем не так, как некоторые преподаватели, откровенно презирающие одного из самых бестолковых учеников.

– Ужасно выглядишь, Теодор, – сказал он, окинув меня внимательным взглядом.

– Молодой, исправлюсь, – прохрипел я в ответ.

Ночка действительно выдалась тяжелая. Мозги буквально кипели от безумной смеси моих и чужих знаний, чувств и воспоминаний. Несколько раз я едва не терял сознание от острых приступов головной боли. Стискивая зубы, я терпел и в глубине души робко надеялся, что вслед за болью смогу переместиться назад, в свой привычный мир. Но сбыться этим надеждам, похоже, было не суждено.

Я точно не знал, что за питье стояло на столике в большой глиняной чашке, но из-за отсутствия альтернативы всю ночь утолял им жажду. Может, помогло, а может, организм в конце концов сам справился, но к утру я сильно пропотел и ненадолго уснул беспокойным сном.

– Еще один такой приступ – и уже никто не в силах будет удержать тебя в этом мире, – укоризненно покачал головой Ольмо.

Можно подумать, я сам себе эти приступы организовываю.

– Больше приступов не будет, – неожиданно твердо заявил я, заставив профессора травоведения удивленно вскинуть брови. Объяснить свою уверенность я не мог, просто чувствовал, что так будет, и все тут.

– Молодец, Кейлор, – одобрительно цокнул языком Рикс, – вера в свои силы иногда творит чудеса.

Оставив на столе кувшин с новой порцией отвара и пообещав мне скорый завтрак, профессор удалился. Я снова оказался предоставлен самому себе, что в данной ситуации меня полностью устраивало. Поскольку в голове моей по-прежнему царили сумбур и смятение, нужно было использовать время нахождения в больничной палате, чтобы хоть как-то разобраться в происходящем.

Несмотря ни на что, трудно было смириться с новой реальностью, потому я никак не мог избавиться от мысли, что все это какой-то дурной сон, наваждение, которое вот-вот развеется. В конце концов, у меня просто случился тяжелый день, явившийся апогеем черной полосы в моей жизни, но разве это повод для подобного фантастического выкрутаса? У людей случаются ситуации и похуже моей, однако что-то я не слышал, чтобы с ними приключалась вот такая ерунда.

Впрочем, откуда я мог об этом слышать? Мало ли людей по стране исчезает? Мало ли историй, как молодой и здоровый человек внезапно умирает? Кто его знает, что происходит с сознанием таких людей? И если взять подобный случай за основу, то выходит, что там, в своем мире, я умер, а мое сознание было перемещено в чужое тело.

При этом важным было то, что я не только сохранил свою память, но и получил доступ к памяти Теодора Кейлора, к его опыту, знаниям. И вот от этого-то дополнительного массива информации у меня и раскалывалась голова весь прошлый вечер и всю ночь. Однако возникает закономерный вопрос: что случилось с прежним хозяином тела? Можно предположить, что он не выжил. Вернее – не выжил его разум… или душа… даже не знаю, как правильно сказать. Занял ли молодой Кейлор мое тело в том мире, тоже оставалось непонятным.

Что же я успел выяснить на данный момент? Обладателю этого тела – никак не привыкну пока называть его моим – восемнадцать лет, он старший сын лорда с северной окраины герцогства Кордения, и в перспективе ему по наследству должен перейти маленький, порядком обветшалый замок со всеми его проблемами. Причем перспектива эта весьма близкая, поскольку родителя, согласно последним письмам из дома, добивает тот же самый недуг, что изводит и Теодора. Что за недуг? По всей видимости, что-то вроде эпилепсии, но точно не знаю.

Сам наследник не может похвастаться ни крепким здоровьем, ни умением находить общий язык с людьми, ни особой сообразительностью. Зато гонора, хвастовства и наглости у молодого человека хоть отбавляй. По всему выходит, что Тео, как называют его окружающие, личность весьма неприятная. И было бы для него пределом мечтаний жить местечковым лордом в своем захолустье, не обнаружься у него зачатки способностей к магии. А маг в этом мире – существо редкое и оттого весьма ценное. Потому и возятся наставники до сих пор с этой неблагодарной бестолочью, даже не думающей заморачиваться учебой.

Такой вывод напрашивался сам собой из-за крайне скудных сведений о большинстве изучаемых в школе предметов. Более или менее приличными знаниями этот «ученичок» обладал только по географии и истории империи, зачеты же по остальным предметам ему помогал получать единственный друг Пайрус Крин. Да и как – друг? Может, парень и верит в дружбу Тео, но тот банально использует скромного тщедушного отличника из простолюдинов в своих целях. Честно говоря, я бы сам с таким типом, как Теодор, ни за что дружить не стал.

В коридоре послышались шаги и шум голосов, вскоре дверь распахнулась, впуская в комнату вместо обещанного завтрака троих мужчин и женщину. Вернее, не совсем женщину… или правильнее сказать – странную женщину… В общем, это была эльфийка!

Мне пришлось на мгновение поморщиться от нового приступа боли, потому что в голове моей опять распахнулись дверцы архивных шкафов памяти Кейлора, заваливая мой мозг информацией о разнообразии населяющих этот мир народов. Проклятье! Эльфы, гномы, орки, гоблины! А я точно не слетел с катушек? Не ударился в детство со всеми его мечтами о мирах Толкина?

– Добрый день, Теодор! Как твое самочувствие? – участливо поинтересовался директор школы Питер Тирлих – высокий крепкий старик с аккуратно остриженной седой бородой-лопатой.

– Во все глаза пялится на Теану, значит, уже на пути к выздоровлению! – едко усмехнулся холеный темноволосый молодой мужчина среднего роста – преподаватель теории заклинаний Миерин Тахо.

Внимание мое действительно было приковано к эльфийке Теане Шуль, преподававшей предмет под простым названием «вычисления», как не трудно догадаться, на самом деле являвшийся привычной мне математикой. И мой интерес был вполне объясним, потому что, во-первых, не каждый день – вот так, вживую – видишь настоящего эльфа. Во-вторых, посмотреть реально было на что: завораживающие своей плавностью движения, точеная фигурка, подчеркнутая обтягивающим длинным платьем, правильные черты лица, миндалевидные глаза, ниспадающие на плечи темные прямые волосы и аккуратно выглядывающие из-под них острые кончики ушей. Одним словом, профессор Шуль была очень привлекательной особой и прекрасно это осознавала.

– Заглядываться на нашу уважаемую коллегу – не преступление, скорее наоборот, – миролюбиво ответил директор.

– Я не имел в виду… – вспыхнул было Тахо.

– Я прекрасно понял, что вы имели в виду, Миерин. Просто хочу напомнить, что мы здесь находимся по делу, потому прошу не отвлекаться и не давать волю эмоциям, – вот тут уже в голосе Тирлиха прозвучали стальные нотки, заставившие подчиненного насупившись отвернуться в сторону.

По всему выходит, что «заклинатель» неровно дышит к эльфийке, ревниво отслеживая каждый брошенный на нее посторонний взгляд. Только вот сама Теана во время этой сцены сохраняла бесстрастное выражение лица, лишь на одно только мгновение нарушенное нервным движением уголков губ. Не любит она этого щеголя, ох не любит.