Серая Башня

aepf lime'

Да, «Мы плывём на лодочке по волнам любви», именно этими строками она и закончила отрывок из знаменитой любовной песни «D’horiolly» («Дорогой»). Ещё эта песня называлась «Lymin Cwzg» («Афродизиак»), или «Lymin Lon» («Любовный пруд»). Существовало много вариантов этой песни (как это всегда бывает с народными песнями), её вариант мне вполне нравился.

— Vaenlae’h b’hen h’aes lad’hael' lebhate, — довольно сказала она. — Si

Дева слезла со стола, взяла меня (его) за руку и спросила:

— Doethy

Я (мы) ответили утвердительно, и она, лукаво улыбнувшись, повела меня (его) за собой.

— K’hegate.

Они покинули помещение и вышли в просторный длинный коридор, я последовал за ними. Мы двинулись по коридору, и по обеим сторонам мимо проплывали изящные остроконечные арки. Она вела меня (его) мимо них, и у меня (нас) не было ни времени, ни желания заглядывать в них, чтобы узнать, куда они ведут. Вместо этого я (я) любовался её прекрасной нежной обнажённой спиной. И тем, как при каждом шаге девы ткань натягивается вокруг места пониже спины, обрисовывая великолепные формы.

Наконец, она дошла до арки, ведущей в нужное помещение, вошла, и я (мы) последовали за ней.

Однако, как только я (я) прошёл через арку, дева исчезла, исчез коридор, роскошные помещения, и я оказался в тёмном лабиринте, где вдали падали лучи света, и в свету стоял дикозверь. Я поднял голову, и увидел, как с края ямы сверху за мной наблюдают звероголовые существа.

Я снова бросился на дикозверя, но вдруг он исчез, скользнув во тьму, и теперь я просто бежал к лучу света. Когда я добрался до него, то увидел, что это не луч, бьющий сверху, а щель, зазор между дверью и косяком, из которого бьёт свет. Я открыл дверь, вошёл… и понял, что попал в Серую Башню — меня окружали стены с узорами лун и деревьев на карамельном фоне. И в тот же момент я понял, что Башня знает о моём присутствии!

В помещении замерцал красный свет, зазвучал визжащий звук, раздающийся отовсюду, от самих стен. Всё затряслось, задрожало, будто началось землетрясение, стены завибрировали, и у меня бешено заколотилось сердце. Дверь, через которую я вошёл, исчезла, так что я просто побежал вперёд, не зная, куда бегу, не разбирая дороги, и вокруг был лишь коридор Серой Башни, стены которого украшены узорами лун и деревьев на карамельном фоне. Коридор бесконечно тянулся и тянулся вдаль, не заканчивался.

Я чувствовал, что задыхаюсь. Башня убивала меня. Я видел, как вслед за вибрирующими стенами начала вибрировать и кожа на моих руках. Моя плоть вибрировала, всё тело затряслось, вибрация становилась всё быстрее и быстрее. Нарастал визжащий звук — это был визг самой Серой Башни — и ускорялась вибрация моей плоти. Визг проникал в мою голову, острым шилом врезался в мой мозг. Я ощутил, как у меня закровоточили уши, кровь побежала из носа.

Всё дрожало, всё тряслось, я чувствовал, что распадаюсь на куски. Башня разрывала меня на части, Башня разбирала меня на частицы, на мелкие песчинки, Башня распыляла меня, испаряла меня.

Жуткая боль пронзила голову, и я дико заорал, и всё утонуло в белом свету, а затем погрузилось во тьму. В густой непроглядной тьме звучало лишь моё одинокое испуганное дыхание и бешено колотящееся сердце. Но потом ко мне нежно прикоснулась рука, добрая, заботливая. Тёплая ладонь легла на моё плечо, и успокаивающий шёпот прозвучал над ухом:

— Dalanadriel'…

И я успокоился. Кошмар прошёл, всё прошло.

Глава 21

Путь продолжается

— Спадэн, это вы кричали во сне? — спросила жена корчмаря, встретив меня на лестнице.

— Наверное, я.

— Все очень перепужались.

— Не стоит. Со мной так почти каждую ночь.

— Мучают кошмары?

— Да.

— Бедняжка, — она сочувственно улыбнулась и пошла дальше по своим делам.

Я застал зал корчмы пустым. За стойкой лишь обретался сонный половой.

— Доброе утро, спадэн! — поприветствовал он. — Завтракать будете? Похмелиться?

— Приготовь овсянку, дружище, — сказал я. — Отвари яиц. Сделай какой-нибудь приятный травяной отвар, а также подай небольшой кувшинчик вина. Я пока выйду на свежий воздух, сейчас вернусь.

Он кивнул, а я прошёл к двери и покинул корчму.

Сыпало как из солонки. За ночь снегопад и не думал прекращаться. Всё вокруг замело, выросли сугробы, крыша корчмы накрылась толстой снежной шубой.

Я покурил трубку, любуясь чистым белым простором — как лист, на который ещё не нанесён рисунок — а потом вернулся в корчму.

Завтракать мне пришлось в одиночестве. Тольскер и остальные объявились позже на целый дион.

Перед уходом мы вновь прикупили провизии, расплатились с корчмарём и принялись собираться в дорогу. Корчмарь уговаривал остаться.

— Куда же вы в такой снежище отправитесь? — говорил он. — Все дороги замело. Кони не пройдут, утопнете в сугробах.

Но его доводы не убедили нас — ведь снег был сырой, погода стояла ещё не совсем холодная, не по-зимнему. Так что снег хоть и валил, но подтаивал, и пройти по дорогам вполне было можно.

Если бы наше путешествие не требовало спешки, мы могли бы остаться. Но времени у нас было мало, а, возможно, не было вовсе — мы преследовали воров, которые спешили покинуть континент, поэтому мы не могли позволить себе просиживать дни в корчмах, ожидая, когда распогодится. Мы оседлали лошадок и отправились в путь.