Мой личный шеф

Но это обалденно вкусный стыд и срам, и я не могу перестать ржать.

Марат раньше меня берёт себя в руки: застёгивает рубашку, быстро засовывает её в брюки, поправляет бабочку. И кидается приводить меня в порядок. Тычет в голову шпильками, засовывает обратно цветы, подтягивая лиф вверх, расправляет платье. Пытается пришпандорить чулки.

— А трусики? — я глупо хихикаю, потому что, кажется, Марат порвал их, и они теперь с меня сползают.

Но кто-то уже тарабанит в дверь и кричит через неё:

— Эй, влюблённые, мы в ЗАГС опоздаем!

Это Ира. Я узнаю её голос. Малиновые щеки становятся ещё краснее. Султанов снова меня осматривает. И, крутанув вокруг оси, решает, что я выгляжу нормально. Тянет за руку к выходу. Вспоминаю, что забыла букет. Подобрав подол, возвращаюсь и хватаю цветы. Затем снова к нему.

Хихикнув, принимаю руку, которую он держит протянутой.

Открываем дверь.

Ира смотрит на нас, закатывает глаза. Её пунцово-розовое платье с бутоньеркой на груди совсем как мои щеки после любви с женихом.

— Сразу видно, чем вы двое тут занимались, — закатывает она глаза. — Не могли до ночи дотерпеть, извращенцы? Твой папа, господин шеф, уже очень хочет кушать, а мама затискала внучку, только и делает, что фотографируется с ней, звонит всем своим подружкам по мобильному, причём, как я поняла, трезвонит она на всё постсоветское пространство. Балаболит, рассказывая, как сильно её Алёнка на неё похожа. А твоя мама, — это уже мне, — плачет.

— Плачет? — пугаюсь.

— Да, она ревёт от счастья. Доктор с Ульяной рассказали ей, что ты беременна. Она так благодарила красавца Ткаченко, будто он сам тебе этого ребёнка и сделал.

Марат рычит, стаскивая меня за руку с лестницы.

— Терпеть не могу этого доктора Ткаченко. Все от него в восторге. Бабы млеют аж. Прям как увидят, так в обморок падают.

Ну как над ним не смеяться? Я всё ещё разомлевшая и влюблённая после страсти, его ревность больше не кажется чем-то дурным, она милая, и я от неё восторге.

— Вообще-то, он нас обоих вылечил и помог нам, Марат.

— Всё равно он козёл в белом халате! — бурчит Султанов.

— Тише, тише, тигр! — ржёт Ирка. — Млеем мы, потому что он классный. В этом виноваты мама, папа и природа. Но ты за свою красотку не бойся, у него беременная уже есть — Ульяна Сергеевна. — И добавляет шёпотом, как будто они с улицы могут нас услышать: — Кстати, у них мальчик.

— Ух ты! Мальчик? Доктор наверняка на седьмом небе! — Я безумно счастлива за Ульяну, но в этот момент мы вываливаемся из подъезда.

И вроде бы возвращаются мысли о ЗАГСе, но, оглядевшись по сторонам, я вижу только улыбающиеся лица. Не стоит переживать. Ведь это родные мне люди. Так и должно быть. И неважно, где я выйду замуж за Султанова: под аркой у дерева, на яхте в море или в том самом здании, которого я до смерти боялась все эти годы. Главное, что все те, кто сегодня пришел сюда желают мне только счастья.

— Доченька, — кидается ко мне мама, обнимая. — Это правда? Прости меня, я не должна была столь резко с тобой говорить. Ещё один внук. Внук! А вдруг мальчик? Это же счастье!

— Да мама, ещё один.

Мы чмокаем друг друга в щеки, и Марат плавно уводит меня в сторону, целует, усаживая в машину.

А потом он просто вообще не отпускает мою руку. Уже в ЗАГСе просит пропустить ту часть, где жених и невеста должны разойтись по разным комнатам.

И хотя девчонки бурчат, что это не по правилам, всё равно все смеются и выглядят довольными, как будто и не было той — нашей первой — свадьбы.

Да и кому она нужна в самом деле? Когда меня всё время пробивает на смех, учитывая, что Марат периодически напоминает об отсутствии на мне трусиков.

Когда Султанов вводит меня в зал для торжеств, звучит тот самый Мендельсон. Я столько лет боялась, а в итоге это просто зал, под ногами не что иное, как красная дорожка, и звучит всего лишь музыка. Женщина с высокой прической начинает церемонию. А я смотрю на Алёнку, которая держит за руки сразу двух бабушек и слушает, широко открыв рот. Улыбнувшись, вспоминаю, как она подбежала ко мне, когда мы сюда приехали, и сказала, что теперь у неё будет в два раза больше подарков на Новый год.

Нас объявляют мужем и женой, Султанов надевает мне кольцо отчего-то жутко дрожащими руками и так целует при всех, будто я умираю и нуждаюсь в искусственном дыхании.

В зале для торжеств он залпом пьёт бокал шампанского и запихивает в рот сразу три конфеты. Когда гости по очереди говорят поздравления, не слушает и, прижавшись лбом к моему лбу, довольно мило благодарит за то, что я не сбежала из ЗАГСа. Не исключено, что кто-то боялся больше моего.

А я смотрю на него, и даже не верится… Я всё-таки вышла за своего Годзиллу замуж.