Страница 17 из 26
И то, что она — не голливудская дива, а толстуха с непривлекательной внешностью, это мужу: спортсмену, красавцу, — жутко повезло. Потому что красавицы, как правило, глупы, бездушны, неверны. Главная красота человека — внутренняя. У Татьяны в этом плане всё на высшем уровне! Будь она, как жены друзей мужа, финтифлюхи, которые и дипломы-то университетские наверняка известным путём получили, то вертела бы хвостом. А то и развелась бы, как того и гляди, эти смехотворные бездушные красотки сделают. Она же верна мужу, бросать его не собирается, пока не встретит более достойного, кто оценит ее несомненные достоинства. И вообще мужу сказала: если узнаю, что изменяешь или уйти соберёшься — соперницу кислотой оболью, а тебе кое-что отрежу. А поскольку тётка у меня в "Ягодке" работает, то справку мне сварганят. И мне ничего не будет. Ещё не хватало чего: она ему молодость отдала, а он куда-то ушмыгнёт!
Характер у Татьяны тоже несравнимо лучше: она ни разу не дала мужу повода начать ругаться, а он ей такие поводы даёт постоянно, поэтому она постоянно ругается: несколько лет они с мужем живут, но ни дня без ругани не обходилось! Татьяна всё время ругается, а ведь муж ни разу не начинал скандала, и даже на её ругань не отвечает — молчит. Потому что крыть нечем. Дня не проходит, чтоб муж не завёл её! Она его всегда прибить готова! Но из-за своего прекрасного характера такие намерения не осуществляет. Вот сегодня из-за него на улице проторчала полчаса. Пока он подъехал и дверь открыл… Она ключи дома забыла, когда выходила с мужем: он специально заехал за ней во время обеда и отвёз в ателье: у неё нестандартная фигура, и нужно шить по индивидуальному заказу. Ну, она ключи и забыла. Вернувшись, спохватилась, что ключей нету. Так разозлилась! Ведь вместе с мужем из дома выходили! Что, не мог он ей напомнить, чтобы посмотрела, взяла ли ключи? Пока дозвонилась до него, пока он соизволил приехать… Не торопился, знамо дело — не он же на улице торчит! Татьяна, как собака бездомная, туда-сюда по двору ходила. Когда муж подъехал, она в сердцах по колесу машины пнула! Другая бы на её месте сразу по роже дала. Но Татьяна — прекрасной души человек, умеет себя сдерживать. Конечно, это стоит ей нервов, а нервные клетки не восстанавливаются. Но она не то, что другие: сама страдает, как вот ногу, когда машину пинала, ушибла, не перенося на других свои переживания.
А вчера что муженёк отчебучил? Сидит, смотрит свой чемпионат, ирод. Татьяна с подругой по телефону заболталась, та тоже не работает, дома сидит, ну и много общих интересов. Заболталась, упустила, который час, а спохватилась когда, оказалась, что она пропустила 568-ю серию "Страданий женщины". Главное, муж, нарочно, конечно, чтобы она не спохватилась, дочку тихонько уложил спать, чтобы Татьяна и не слышала, а сам смотрит свой спорт. Татьяна так ругалась! Она ни одной серии не пропустила, а из-за этого аспида не знает, нашлась без вести пропавшая любовница сына второго мужа сестры главной героини или нет. Слава Богу, утром серии повторяют. Но надо было дождаться утра! Да и мать позвонила, чтобы серию обсудить, а Татьяна, как дура, одна ничего не знает из-за своего муженька-эгоиста. Мать так и сказала: прибей его, чёрта такого! Но Татьяна — прекрасной души человек. Поорала-поорала, разорвала на мелкие кусочки его газету любимую, которую он ещё не читал (пусть знает, каково это), да и успокоилась.
Говорят, что она выглядит старше своих лет. А чему здесь удивляться? Поживи-ка с её мужем, помайся каждый день! Такой враг рода человеческого живьем в могилу загонит! Он её не достоин, безусловно! Никаких сомнений! Ни у неё, ни у матери ни у тётки. Она достойна намного лучшей участи. Но что поделаешь? Татьяна понимает, что это — её крест, что дочке нужен отец. Потому и сказала ему, что если что… И продолжает ежедневно страдать, терпеть немыслимые муки, про которые можно не один сериал снять.
Иван Миронов ЗАМУРОВАННЫЕ-2 Продолжение. Начало — в N 5
Единственное здание, не разрушаемое временем, не подвластное ходу истории, непоколебимое в войнах и революционных потрясениях, — это тюрьма. Тюрьма — неизменный символ своей эпохи, непременная изнанка государственного прогресса и просвещения, свободы и равенства, демократии и политического плюрализма. Историю Франции можно изучать по узникам Бастилии, историю Российской Империи — по шлиссельбургской крепости и Петропавловским казематам, а образы "подвалов Лубянки" и ГУЛАГа неотделимы от доброй половины лет советской эпохи.
Уже почти двадцать лет главным острогом, наводящим ужас на обитателей высоких кабинетов, является Федеральная тюрьма N 1. Суровый образ политической тюрьмы, как хороший коньяк, требует выдержки. Пройдут годы, и мрачная слава централа в Сокольниках затмит своих легендарных исторических предшественников. Снимут фильмы, напишут книги, сложат песни. Ведь эти стены обрекали на страдания гэкачепистов, опальных олигархов, проштрафившихся министров, зарвавшихся банкиров, главшпанов самых могущественных организованных преступных группировок. Все, по своей сути, — жертвы собственных преимуществ.
Название сего заведения уложилось в три цифры — ИЗ-99/1. Две девятки говорят о федеральном значении изолятора. Неофициально ИЗ-99/1 называют "фабрикой звёзд", "девяткой", "Абу-Грейб", "Бастилией", "Гробом". Сегодня здесь ждут своей участи фигуранты всех самых громких дел последнего десятилетия. Многие сидят годами, дорога отсюда на свободу в разы уже, чем на пожизненный остров "Огненный". 99/1 — это точка, реже многоточие в сумасшедших карьерах, блистательных биографиях, захватывающих боевиках и душераздирающих трагедиях. Это скала в море власти и успеха, о которую разбиваются судьбы их вершителей.
Посадочных мест на "девятке" не больше сотни, именно "посадочных", поскольку, как правило, им всегда предшествует стремительный взлёт. Избранностью клиентуры определяются индивидуальный подход и исключительная изоляция. Единственная связующая нить с родными — письма, насквозь пропахшие едкой парфюмерией цензоров, с размазанным, словно с медицинской справки, штампом — "проверено". Камеры, адвокатские, прогулочные дворики, продолы-коридоры от души нашпигованы подслушивающей и подглядывающей электроникой. Под запретом даже шнурки, и чтобы подвязать на подбитых баландой животах штаны, сидельцы плетут верёвки из сорочек от Бриони, Армани и Гуччи…
ПРОПИСКА
Проехав шлюз, "Газель" остановилась. Сквозь решётки "воронка" я смог разглядеть лишь кусок серой обшарпанной стены и нижний угол большого окна. Меня вывели на улицу. Зимнюю ночь угрюмо разрезал масляный лунный серп. Навстречу милицейскому конвою вышли трое в зеленой пятнистой форме: потертый безразмерный камуфляж, сбитые ботинки, небольшие ростом, с отекшими лицами, и, словно лейбл на этом человеческом материале, на рукавах красовался шеврон "Министерство юстиции. ГУИН".
Поднявшись на третий этаж, ведущий постучал ключом-"вездеходом" по железной двери, провёл рукавом по чёрному электронному датчику, на котором, пискнув, зажёгся зелёный диод, далее три оборота ключа, и дверь впустила нас на этаж. Не успел я оглянуться по сторонам, как оказался в четырёхместной камере-сборке.
Пара двухъярусных шконок, между ними стол, вместо параши в углу возвышался унитаз, обнесенный бетонной оградкой высотой в метр, над раковиной для мыльно-рыльных принадлежностей топорщился зеркальный пластиковый ящик. Размером хата пять метров в ширину и три в длину. Зато потолок высокий — метра под четыре. Окно тоже "приятно" впечатляло: решётка снаружи, решётка изнутри, матовая плёнка на стёклах.
Спустя минут сорок ввалился тучный прапорщик в сопровождении двух сержантов. Личный обыск и опись вещей прошли довольно быстро. Отобрали почти всё, взамен выдали квитанцию "о приёме изъятых вещей у арестованного", в правом углу которой в графе "наименование органа" от руки было вписано "ФГУ ИЗ-99/1". Название тюрьмы мне пока ни о чем не говорило. Тщедушный сержантик притащил положняковую казёнку — старый матрац, грязную подушку, комплект застиранного постельного белья и картонную коробку, запаянную в целлофан с куском хозяйственного мыла, зубной пастой и щеткой. Матрац — в одну руку, миску, кружку — в другую, двинулись по продолу.