Страница 14 из 159
Из строя выскочил представитель одной из северных народностей.
– Товарищ гвардии полковник, курсант Якумов по Вашему приказанию явился.
– Встань сюда, – указал на место рядом с собой подполковник. -
Посмотрите на этого курсанта, – обратился он к стоящим. – Этот солдат стоял на посту и охранял имущество автополка, когда заметил проникшего на территорию сержанта Дубейко. Он не испугался, а смело задержал, положив в лужу… Молодец, – повернулся комполка к
Якумову, – хорошая смекалка. Курсант не смог дотянуться до телефона,
– продолжал он, обращаясь к строю, – и продержал проникшего сержанта
Дубейко, до прихода смены, которая забрала этого гребанного деда на гауптвахту. Может быть, недавно призвавшийся курсант Якубов плохо знает русский язык, но устав он выучил на пять. Поооооооооолк!
Курсант Якубов, за проявленное мужество и знания устава награждается краткосрочным отпуском на родину, не считая дороги.
– О-го-го, – пронеслось по рядам.
– А с Дубейко я потом разберусь… будет ему "губа" до дембеля.
После того как нас отпустили с плаца, мы дружно взялись обсуждать только что произошедшее. Слухи донесли, что Якубов из далекой
Якутии, и ему только в одну сторону добираться десять суток, да столько же обратно, да еще там десять дней. И если он добавит денег и купит билет на самолет, то сможет дома побыть целый месяц. Месяц из двадцати четырех отведенных солдату на почетную обязанность – это много, даже очень много. Мы откровенно завидовали Якубову, рассказывая услышанные невероятные истории, произошедшие на постах в других частях, и надеялись, что на долю каждого может выпасть счастливый лотерейный билет.
Через три дня после присяги мы заступали в караул. Это был мой первый караул. Целый день все учили обязанности часового, прописанные в уставе караульной службы.
– Часовой на посту не имеет права, – пытался вспомнить кто-нибудь из новобранцев.
– Чего он не имеет? Какие у него обязанности?
– … обязанности…
– Садись. Учи дальше!
Пришив "подшиву", полоску белой ткани, к воротнику гимнастерки и начистив сапоги, мы дружно выстроились перед оружейной комнатой, чтобы получить автоматы, штык-ножи и по два полных магазина боевых патронов.
– Распишись, – сказал мне дежурный по роте сержант. – Потеряешь – сядешь.
После получения оружия нам устроили настоящий экзамен на знание обязанностей, который мы дружно провалили.
– Шаров, что ты будешь делать, если в туалет захочешь? – спрашивал командир батареи, стоя перед строем солдат.
– Стоять буду.
– А если у тебя понос?
– Ну, я… А что делать, товарищ капитан?
– Ты дебил? У тебя дислекция? Ты понять прочитанное не можешь?
Тебя где учили? Тебе в институте надо было учиться, а не в армии служить.
– Я и учился в институте…
– В каком институте?
– В НГУ. На физфаке…
– Где? Чего ты мне тут гнукаешь? Ты стоять, блин, обязан. Стоять как столб и охранять этот хренов склад. Понял? А если у тебя понос, то стоять и срать в штаны.
– Как же?..
– Жидко. Или как у тебя там, я не знаю. Все, хватит ржать как коровы. Направо! Шагом арш!
В колонне мы подошли к серому одноэтажному зданию с воротами, размер которых не сильно отличался от ворот главного КПП с той только разницей, что ворота на территорию перед караульным помещением были ниже. В одной из половинок была сделана дверь являющейся неотъемлемой частью ворот. Мы прошли через эту калитку внутрь и построились на небольшого размера плацу перед караулкой. Из окон помещения на нас смотрели с любопытством солдаты соседней батареи, которые уже отстояли свое и ждали с нетерпением, когда же мы их сменим.
– Курсант, ты идешь на "фишку", – сказал мне начальник караула, офицер из нашей батареи. – В твои задачи входит ни кого не впускать, никого не выпускать без моего личного приказа. Понятно?
– Так точно!
– Ни хрена тебе не понятно. Идет смена караула. Во всех, кто хочет проникнуть на территорию караульного помещения без моего разрешения – расстреливать на месте.
Шутку я не понял и стоял действительно "на смерть". Вернее, когда подошла очередная смена постов к воротам, я крикнул, как было написано в уставе:
– Стой! Кто идет?
– Чего дурак? Сам не видишь?
Видеть мне приказано не было.
– Стой, позову начкара.
– Зови.
Я нажал на кнопку вызова, но никто не отреагировал. Я нажал еще раз – та же реакция.
– Подождите, – крикнул я за забор, – идет смена караула.
– Так мы и есть смена, – был мне ответ, – открывай ворота.
– Нельзя.
– Что значит "нельзя"? Я сейчас сам открою и тебе, духу, по шее надаю, – с этими словами сержант-разводящий смены твердым шагом направился к воротам.
– Стоять! – крикнул я. – Стрелять буду.
И с этими словами, я передернул затвор автомата, выставив его в прорезь ворот. Все солдаты, стоящие перед воротами кинулись врассыпную, кто-то спрятался за деревом, кто-то залег в канаве.
– Ты идиот?
– Нет, он не идиот – он дух.
– У тебя первый караул? – сержант нашей батареи понял суть и встал на мою защиту.
– Да, первый, – отозвался я.
– Тогда все понятно. Не лезьте, пацаны. Этот пальнет.
Из караульного помещения, придерживая на ходу падающую фуражку, по направлению к воротам уже бежал наш и сдающий смену начальники караула.
– Прекратить. Ты ненормальный? Ты почему патрон в патронник дослал? – кричал мне офицер другой батареи.
– У меня был приказ никого не пускать! – твердо ответил я. – А они прорывались.
– Да это же наш караул!! – все еще не мог остановиться начальник караула.
– Я выполнял приказ! – ответил я.
– Пошли со мной, – обратился ко мне офицер из нашей батареи. -
Иванько, замени его пока кем-нибудь.
Мы отошли к стойке, где разряжают автоматы.
– Разряжай.
Я выполнил приказ.
– Молодец. Все сделал правильно. Иди в караулку.
Я был горд. Я не просто так стоял как "фишка". Я выполнил приказ, как положено. Я не пустил посторонних в караульное помещение. Мимо меня проходили солдаты прошлого караула, усмехаясь и подкалывая вошедших.
– Селин, вот отстрелил бы он тебе задницу. Как бы ты к мамке поехал?
– Я бы ему сам отстрелил.
– Ты в штаны не наделал? Проверь, – хохотали солдаты.
Солдаты освободившегося караула, побрякивая оружием, ушли в казарму. Мы, приняв все по описи, тут же приступили к никому не нужной уборке помещения, выслушав наставление начкара, после чего вновь уселись учить обязанности часового. Когда наряд давился невкусным, уже остывшим ужином, который нам принесли в бачках, подошло время менять часовых на постах. Я не знал заранее, какой пост меня направят охранять. Оказалось, что артиллерийский полк охраняет еще и дивизионную гауптвахту, которую от караульного помещения отделяла общая стена. Разводящий привел меня к железной решетчатой двери, из-за которой сразу появился мой сослуживец.
– Стой, кто идет?
– Разводящий со сменой.
Солдат доложил об отсутствии происшествий и, совершив установленную процедуру смены караула, я встал на его место, заперев за собой решетку. Сержант со сменившимся караульным ушли. Я выглянул из-за решетки на качающиеся за забором деревья, на уже потемневшее небо, на асфальт плаца и подумал, что ощущение взгляда из-за решетки не самое приятное. Я ходил по короткому коридору от крайней двери до входной, иногда заглядывая в небольшие глазки – окошки на дверях камер. Я слышал шевеление людей, которые старались улечься поудобнее на деревянных нарах, но даже при освещении постоянно горящей лампочки я не мог разглядеть лиц. Приблизительно через час я услышал шаги на плацу и выглянул наружу. К двери гауптвахты приближался разводящий сержант с солдатом.
– Стой, кто идет?
– Разводящий со сменой.
– Товарищ сержант, за время моего дежурства происшествий не случилось.
– Тебя меняют.
– Почему? Еще ведь время не пришло?