Страница 8 из 28
– Уже одиннадцать часов. После обеда тебя навестит друг, о котором я тебе говорил.
– Он красивый?
– Шлюха!
Он дал отбой, и Рима зевнула.
Сначала ее забавляло заниматься любовью с этим монстром, но теперь это превратилось в неприятную обязанность, как эпиляция на ногах или менструальное недомогание.
Но Мамед давал ей много денег, а Рима любила роскошь, украшения, наряды. Благодаря деньгам Мамеда и его положению в обществе она могла брать деньги также у турецких султанов и даже американских конгрессменов, покоренных ее эротическими способностями.
Они никогда бы не одаривали так щедро простую шлюху. Их желание и щедрость возрастали от сознания того, что они занимаются любовью не просто с молодой и красивой женщиной, но с женой видного человека.
Впрочем, Рима редко отдавалась без охоты и порой обнаруживала в себе такую сторону, которая пугала ее.
Больше всего она наслаждалась в тот день, когда один богатый турок, использовав, заставил ее заниматься любовью со своим шофером…
Рима вытянула перед собой левую руку, с восхищением глядя на сапфир, подарок Мамеда к дню рождения. Камень был величиной в пятьдесят три карата и стоил четыре тысяча долларов. Рима никогда не расставалась с ним, он затмевал все остальные ее украшения. Она мечтала появиться в ночном Клубе совершенно голой, с одним этим сапфиром. Но Мамед опять бы назвал ее шлюхой.
Однако это не мешало самым патриархальным и фанатично преданным
Пророку туркам приглашать ее в свои безобразные гаремы и гарцевать на ее гибком теле. Соприкасаясь с этими неизмеримо богатыми и внешне религиозными фанатиками, Рима приобрела определенную философию. Она знала, что эти воины готовы развязать священную войну по ничтожному поводу, а также вылить бутылку виски на ее обнаженное тело и потом слизывать спиртное языком.
Она сделала вывод, что миром правят две силы: религия и секс, но последний сильнее. Для нее это удача, так как у нее не было призвания к посту и молитвам.
Тряхнув головой, она стала рассматривать свое изображение на многочисленных фото, расклеенных по стенам, – в голом виде и разных позах.
Рима встала и вышла из комнаты. Она была в восторге от новой квартиры: 400 квадратных метров, отделанных ослепительным серым мрамором.
Мамед все устлал коврами. Холодный мрамор и шелковистая мягкость теплых ковров… Рима спустилась по мраморной лестнице и хотела выйти на широкую террасу, но передумала из-за плохой погоды.
Внизу лестницы ее ждала Алла, прислуга из Грузии, с чашкой кофе, в который она добавляла гвоздику.
Она поклонилась хозяйке, протягивая ей чашку. Ее плоское лицо было некрасивым, но тонкий и стройный силуэт мирил с этой некрасивостью. Рима выпила горький и обжигающий напиток и почувствовала себя лучше. Ее вчерашний любовник оказался очень требовательным. Сейчас на бедре у нее был синяк, и Мамед наверняка устроит ей сцену.
– Иди на кухню! – выпроводила Рима служанку.
Она присела на низкое канапе и задумалась. Ее пригласили на остров Бали, и ей хотелось туда поехать.
Она окинула взглядом огромный салон с его шкафами на колесиках.
Чтобы развлечься, она подошла к платяному шкафу и открыла его.
Только у некоторых королев и Хилари Клинтон было больше платьев, чем у Римы. Ее шкаф был длиной двадцать метров. Она остановила свой выбор на брюках из зеленого сирийского броката и кружевной черной блузке, почти прозрачной. Для приема друга Мамеда.
Зазвонил телефон. Она неохотно сняла трубку.
– Рима?
Она вздрогнула, услышав властный и в то же время нежный голос.
Она сразу обмякла.
– Да, – ответила она. – Но я очень занята.
– Мне нужно с тобой поговорить. Сегодня. Рима выругалась про себя по-азербайджански.
– Я занята, – повторила она, волнуясь. – Приходи завтра.
– Нет, сегодня. Я сделаю тебе массаж.
Рима не успела возразить, послышались гудки… Впрочем, она знала, что в конце концов все равно бы согласилась. Она любила чувствовать прикосновение к своему телу рук Фидан, которые снимали усталость с поразительной ловкостью и были так приятны…
Фидан сняла длинный плащ, под которым был обыкновенный белый халат медсестры. Рима с забившимся сердцем чмокнула ее в щеку.
– У меня мало времени, – начала было она. – Ко мне должны прийти…
Но Фидан пренебрежительно пожала плечами.
– Я отниму у тебя полчаса. Мне нужно поговорить с тобой.
Рима позвала служанку:
– Алла!
Из кухни появилась грузинка.
– Ко мне должен прийти один господин, – сказала ей Рима. – Если я буду еще наверху, впусти его и предложи что-нибудь выпить.
Закутавшись в пеньюар, она поднялась на второй этаж следом за Фидан.
Опустив глаза, Алла впустила Мелика и усадила его на диван возле лестницы. Через тридцать секунд она вернулась с неизбежным кофе с гвоздикой. Мелик огляделся.
Он ждал уже пять минут, когда услышал сладострастный стон. Он прислушался: звук доносился с верхнего этажа. Ему была неприятна мысль, что он стал невольным свидетелем интимной жизни хозяйки дома.
Стон повторился, и профессионализм одержал верх над воспитанием.
Мелик на цыпочках поднялся по мраморной лестнице.
Его шаги приглушал толстый ковер под ногами. Он заметил приоткрытую дверь и сделал еще несколько шагов, чтобы заглянуть в комнату. В первый момент он увидел только лицо женщины с темными волосами, волевым подбородком и крупным носом, лежащей на массажном столе. У нее были закрыты глаза, и она кусала губы. Сделав еще шаг, он увидел спину другой женщины в белом халате, с волосами, уложенными на затылке в шиньон.
Лицо женщины в белом халате прижималось к обнаженному телу брюнетки. Мелик замер. Он узнал девушку в черной шляпе, танцевавшую в Клубе. Уля сказала тогда, что она лесбиянка. Мелик увидел, как ее большой чувственный рот прикасается к груди лежащей женщины, затем опускается ниже… Лежащая женщина изогнулась дугой и снова застонала. Руки "массажистки" уже ласкали ее бедра – холеные руки с длинными ногтями, покрытыми лаком изумрудно-зеленого цвета. Мелику бросилось в глаза необычное кольцо – тоже в виде двух изогнутых золотых ногтей.
А брюнетка стонала, ритмично покачивая тазом. Неожиданно она стала выкрикивать по-азербайджански бессвязные слова, которые Мелик не понял.
В следующую секунду она приподнялась и привлекла к себе
"массажистку", которая лихорадочно принялась расстегивать свой халат. Мелик увидел стройное, мускулистое тело с маленькой грудью и чуть-чуть выпуклым животом. Рука лежащей женщины опустилась к черному треугольнику "массажистки". Пальцы с зелеными ногтями крепко сжали ее.
– Ты больше не любишь меня, Фидан?
У Мелика в висках застучала кровь. Любопытно, знает ли Мамед
Садуллаев об этих "массажах"?
– Люблю, – ответил низкий и нежный голос женщины с зелеными ногтями. – Но меня ждет другая клиентка…
Рима вцепилась в белый халат.
– Ты никуда не пойдешь…
Девушка улыбнулась.
– Не говори глупостей! Я вернусь завтра.
Рима расслабилась.
– Хорошо. В пять часов. Ты сможешь?
Голос ее был умоляющим. Стройная девушка ответила:
– Обещаю.
Она стала застегивать халат, и Мелик поспешил спуститься с лестницы. У него отпало всякое желание встречаться с Римой сегодня.
Он постучал в дверь кухни, откуда показалась курчавая головка Аллы.
– Мне очень жаль, но я не могу больше ждать мадам. Я ей позвоню.
Он поспешил к выходу. Рима оказалась сложной личностью.
Мамед Садуллаев утонул в своем кресле. Он с упреком посмотрел на
Мелика.
– Это невозможно, – жалобно сказал он. – Абсолютно невозможно.
Рима не может быть замешана в этой истории…
Мелик безжалостно настаивал:
– Не кажется ли вам странным: меня пытались убить сразу после того, как вы сказали ей, что мое присутствие позволит вам подписать контракт с иранцами?..
– Но это просто совпадение, – защищался Мамед.
Мелик не ответил. Если он был еще жив, то только потому, что твердо знал: в его профессии совпадений не бывает. Те, кто в них верил, лежат сегодня на кладбище.