Страница 5 из 157
К счастью, в то утро не случилось ничего плохого, и мы спокойно приземлились. Я помню красный гравий взлетно-посадочной полосы, пыль, которая обволокла нас, когда колеса самолета коснулись земли, и множество одетых в полевую форму и вооруженных до зубов эфиопских солдат, не спускавших с нас глаз, пока самолет подруливал к месту стоянки. Заметил я и другие вещи: вырытые с обеих сторон полосы траншеи, многочисленные окопы, прикрытые камуфляжными сетками, из которых торчали стволы тяжелых орудий. Припоминаю я и несколько бронетранспортеров, выстроившихся у контрольной вышки, и с полдюжины советских танков. На бетонированной площадке чуть в стороне стояли два вертолета МИ-24, вооруженные ракетами, подвешенными на консолях под их стабилизаторами, похожими на обрубки крыльев.
На протяжении всего нашего пребывания Аксум жил в атмосфере постоянной тревоги и страха, свойственной осажденному городу. Нам разрешили находиться там только одну ночь, но у нас создалось впечатление, как будто это время растянулось до бесконечности.
ДВОРЦЫ, КАТАКОМБЫ И ОБЕЛИСКИ
Работа началась с момента прибытия. У трапа самолета нас встретил престарелый абиссинский джентльмен в слегка поношенном костюме-тройке и с великолепнейшей патриархальной бородой. На несколько необычном, но грамматически правильном английском языке он представился как Берхане Маскель Зелелеу и объяснил, что с ним заключили по радио из Аддис-Абебы договор о работе в качестве нашего гида и переводчика. По поручению министерства культуры он, по его словам, «присматривал за древностями Аксума». В этой роли он помогал археологам из Британского института в. Восточной Африке, чьи раскопки наиболее интересных руин города были прерваны революцией 1974 года.
— Так приятно видеть здесь англичан после столь долгого перерыва! — воскликнул он, пока мы представлялись ему.
Мы уселись в старенький «лендровер» цвета лимона-дичка с двумя аккуратными пулевыми отверстиями в ветровом стекле.
— К счастью, никого не убили, — подбодрил нас Зелелеу, когда мы поинтересовались этими дырками.
На пути из аэропорта я объяснил, нервно посмеиваясь, зачем мы приехали, перечислил исторические места, которые мы хотели бы посетить, и сообщил ему, что особенно интересуюсь притязаниями Аксума на роль последнего пристанища ковчега завета.
— Вы верите, что ковчег находится здесь? — спросил я.
— Да, разумеется.
— А где же он хранится?
— В одной часовне в центре города.
— Эта часовня… она очень старая?
— Нет, она была построена по распоряжению нашего последнего императора… Думаю, в 1965 году. До того времени реликвия находилась в святая святых близко расположенной от нее церкви Святой Марии Сионской… — Зелелеу помолчал и добавил: — Кстати, Хайле Селассие проявлял особый интерес к этому вопросу… Он был двести двадцать пятым наследником по прямой линии Менелика — сына царицы Савской и царя Соломона. Именно Менелик доставил ковчег завета в нашу страну…
Я изъявил желание тут же посетить часовню, но Зелелеу убедил меня в том, что не имеет смысла спешить:
— Вам не разрешат и близко подойти к ковчегу. Он покоится в святой земле. Монахи и жители Аксума стерегут его и не колеблясь убьют любого, кто попытается посягнуть на него. Только одному человеку позволено входить в помещение, где он хранится, — это монах, отвечающий за его сохранность. Мы попытаемся встретиться с ним попозже, а сначала давайте посмотрим дворец царицы Савской.
После того как мы согласились с, этим привлекательным предложением, наша машина свернула на разбитую ухабистую дорогу, которая, если бы мы ехали по ней до конца, привела бы нас через сотни миль на северо-запад через колоссальные пики и долины Симиенских гор к городу Гондэр на озере Тана. Но всего лишь в миле от центра Аксума мы остановились в виду сильно укрепленного военного пункта, стоявшего, как объяснил Зелелеу, на границе контролировавшегося правительством района. Зелелеу выразительно махнул рукой в сторону ближайших холмов:
— Все остальное под контролем НФОТ, так что мы не можем поехать дальше. Очень жаль. Там можно увидеть так много интересного. Вот там, за тем поворотом дороги, находятся гранитные карьеры, где были вырублены стелы. Одна так и осталась высеченной наполовину из скалы. Там также есть прекрасная фигура львицы. Она очень древняя — появилась еще до прихода христианства. К сожалению, мы не сможем посмотреть ее.
— А как далеко до нее? — попытался я удовлетворить мучительное любопытство.
— Очень близко — менее трех километров. Но военные не пропустят нас через контрольно-пропускной пункт. А если бы и пропустили, мы обязательно попали бы в руки партизан. Даже здесь не стоит находиться слишком долго. Снайперы НФОТ могут разглядеть вас — иностранцев, примут за русских и начнут стрелять… — Зелелеу рассмеялся. — Это было бы нежелательно, не так ли? Пойдемте со мной.
Он вывел нас в поле к северу от дороги, и вскоре мы уже спотыкались об остатки того, что когда-то было, наверное, внушительным зданием.
— Здесь стоял дворец царицы Савскьй, — с гордостью объявил Зелелеу. — В соответствии с нашими обычаями ее звали Македа, а Аксум был столицей ее царства. Я знаю, что иностранцы отказываются верить в то, что она была эфиопкой, и тем не менее ни одна страна не имеет права притязать на нее больше нас.
Я поинтересовался, велись ли когда-нибудь здесь раскопки, дабы проверить достоверность легенд.
— Да, в конце шестидесятых годов. Эфиопский институт археологии проводил здесь раскопки, и я участвовал в них.
— И что же они дали?
Лицо Зелелеу стало печальным.
— Сложилось общее мнение, что дворец не столь древен, чтобы быть резиденцией царицы Савской.
То, что раскопали археологи и что мы некоторое время изучали, было руинами огромного, искусно построенного здания с отлично сложенными из камней на известковом растворе стенами, глубоким фундаментом и внушительной дренажной системой. Мы увидели прекрасно сохранившийся пол из камня-плитняка того, что Зелелеу назвал большим тронным залом, и несколько лестничных колодцев, которые подразумевали существование по крайней мере одного верхнего этажа. Были там и купальни изысканного дизайна, и хорошо сохранившаяся кухня, в которой господствовали две печи из кирпича.