Искушение леди

– Неплохо уживалась? – Не веря своим ушам, Дебора уставилась на Рейчел, не зная, смеяться или плакать. – Да он же был на тридцать семь лет старше меня!

В голубых глаза Рейчел светилось любопытство.

– Ты никогда не жаловалась.

От эгоизма и бесчувственности сестры Дебора на мгновение лишилась дара речи. Опомнившись, она воскликнула:

– А разве кому-нибудь стало бы от этого лучше?

Она повернулась и пошла по тропинке. Общество сестры было ей неприятно, и она хотела хотя бы ненадолго оказаться от нее как можно дальше. Рейчел поспешила за ней.

– Но ты могла хотя бы намекнуть… А так и мама, и Лизбет, и я… Все мы считали, что ты вполне счастлива.

– Я делала то, что должна была делать. – Дебора сердито пнула подвернувшийся сорняк.

– Согласись, нельзя ожидать, что мы будем знать то, о чем ты не рассказываешь.

Дебора молча шла впереди. Тогда Рейчел была слишком юной, чтобы понять, что она испытывала, выходя замуж за мистера Персиваля. Но теперь-то сестра должна представлять, о чем идет речь! Сейчас она, без сомнения, может догадаться, каково было Деборе, даже не зная деталей.

– Я ни в чем не виновата перед тобой! – со слезами в голосе воскликнула Рейчел.

Дебора остановилась и обернулась. Та стояла футах в десяти от нее, достаточно взрослая и самостоятельная замужняя женщина. Тем не менее, в обществе старшей сестры она по-прежнему вела себя, как несмышленая девушка-подросток. Такое впечатление, что обе они играли свои, раз и навсегда навязанные роли. Дебора всегда была честной, прямой и открытой, надежной дочерью, пожертвовавшей собственными чувствами ради блага семьи. И как она могла объяснить теперь Рейчел, пусть уже даже вышедшей замуж, что представляла собой ее семейная жизнь? И что она испытывала во время еженедельных визитов своего супруга? И какая пустота царила в ее сердце, несмотря на то что супруг, в общем-то, оказался совсем неплохим человеком?

Дебора осмелилась возразить мужу один-единственный раз, настояв, что ее сестры должны выйти замуж по любви. Так оно и случилось. Вот только она никак не ожидала, что их мужья окажутся такими эгоистами. И того, что ее сестры уверуют, будто в двадцать семь лет Дебора уже ничего не ждет от жизни.

Ничего. Это слово приводило ее в отчаяние. В конце концов, должно же быть в жизни нечто большее, чем долг или просто существование.

– Ты не понимаешь, что я чувствую, – просто ответила Дебора.

Рейчел подошла к ней вплотную.

– Но я хочу, чтобы ты была счастлива.

– Тогда не устраивай мой брак с викарием Эймсом.

– Но ведь здесь, в Долине, нет других подходящих для тебя холостых мужчин.

– Ох, да поможет мне Господь! – набожно вздохнула Дебора и взяла сестру под руку. Они шли по зеленому лугу, покрытому сочной травой, и впереди уже виднелись каменная крыша и трубы дома Рейчел.

– Конечно, викарий – не самая лучшая партия, – признала Рейчел, – но он не такой уж плохой человек. У него доброе сердце, и он будет хорошо с тобой обращаться. В конце концов, он никогда и пальцем не тронул этих своих ужасных детей.

Логика Рейчел помимо воли заставила Дебору рассмеяться. Но она не могла, да и не хотела продолжать разговор на эту тему.

Как она могла объяснить сестре, внимательно прислушивающейся к общественному мнению, что в последнее время ее одолевают непонятные желания и томления… причем того сорта, которые Рейчел ни за что бы не одобрила?

Деборе не нужен был ни очередной старик, ни даже «подходящий» мужчина.

Нет, она обратила внимание как раз на неподходящих. Например, на бондаря Кевина с карими смеющимися глазами и мускулистыми руками. И на Дэвида, старшего конюшего баронессы Алодии, с широкой грудью и сильными, пусть и кривыми ногами наездника. Она грезила этими крепкими, здоровыми молодыми людьми, слухи о любовных похождениях которых подогревали ее пылкое воображение и не давали спать по ночам.

Разумеется, она не могла дать им знать о том восхищении, которое испытывала. Это была ее сокровенная тайна. Дебора Персиваль была слишком утонченной и воспитанной женщиной, чтобы поддаться похоти. Даже если для этого потребуется пожертвовать частичкой собственной души. И еще она не могла дать лишний повод для подтверждения разговоров о «нечестивой французской крови», позволив фантазиям взять над собой верх.

Но ведь женщина может помечтать…

Рука об руку сестры шли по дорожке к дому. На ступеньках, поджидая их, стоял Генри. Он был довольно привлекательным мужчиной, крепким и мускулистым, который, невзирая на свою прижимистость и даже скупость, был, в общем-то, вполне удачливым фермером.

– Обещай подумать о том, чтобы выйти замуж за викария, – попросила сестру Рейчел, когда они подходили к дому. – В конце концов, он совсем неплохой мужчина, да и его детям нужна мать.

Дебора не ответила. Она просто не могла говорить. Молодая женщина отчаянно молила Бога о том, чтобы в ближайшее время произошло нечто такое, что избавило бы ее от очередного запланированного замужества.

– Обещаешь? – настаивала Рейчел.

– Ну хорошо, хорошо. Я подумаю об этом.

Сестра быстро обняла ее.

– Я знала, что ты согласишься. – И прежде чем Дебора успела возразить, Рейчел, повысив голос, обратилась к мужу: – Дебора не думает, что викарий Эймс – такая уж неподходящая партия.

– И она выйдет за него замуж? – прямо поинтересовался Генри.

– Разумеется, – ответила Рейчел и отвернулась, избегая смотреть Деборе в глаза. Жалкая трусиха!

Генри внезапно сменил тему:

– Пришло письмо от вашей сестрицы из Лондона. По-моему, у нее неприятности.

Взгляды женщин были прикованы к нему, и Генри протянул им пухлый конверт. Дебора завладела им первой.

– Он вскрыт.

Ее зять пожал плечами.

– Письмо пришло на адрес моего дома. – Он взглянул на жену. – Герцог уволил Эдмонда. Так что теперь они едва сводят концы с концами, живут очень скромно и стесненно. Держу пари, она умоляет позволить им вернуться сюда и поселиться под моей крышей.

Развернувшись, он решительным шагом вошел в дом. Его поведение не оставляло сомнений в том, что он думает обо всем происходящем.

Дебора быстро пробежала глазами исписанные страницы. Лизбет никогда не могла похвастаться хорошим почерком, вдобавок некоторые слова расплывались от упавших на них слез. Хуже всего, сестра пребывала в столь расстроенных чувствах, что из письма почти ничего нельзя было понять. Судя по тому немногому, что Дебора все-таки сумела разобрать, Генри в общих чертах правильно обрисовал ситуацию.

Если не считать последних отчаянных строчек.

– Что случилось? – озабоченно поинтересовалась Рейчел.

– Эдмонд занят поисками нового места, но им пришлось уволить всех слуг. – Дебора сложила письмо. – Лизбет не может одна управляться с ребенком. Она хочет, чтобы я приехала и помогла ей.

– Ты? Ты поедешь в Лондон? – не веря своим ушам, переспросила Рейчел и после паузы добавила: – Одна?

– Да. – Хотя поначалу мысль о поездке тоже показалась Деборе дикой. Она еще не бывала нигде дальше Дерби. Но другие люди ездят в Лондон и не находят в этом ничего необычного. Иногда ездят каждый день… если живут достаточно близко от него.

– Полагаю, ты захочешь, чтобы я дал тебе денег на дорогу? – Голос Генри грубо разрушил начавший было складываться план. Он вновь вышел на крыльцо, явно не в состоянии держать свое мнение исключительно при себе.

– Я никогда не просила у тебя денег, – отрезала Дебора, производя в уме некоторые подсчеты. Она была очень ограничена в средствах, тем не менее, вполне могла позволить себе поездку в Лондон, чтобы помочь сестре. – Мне хватит того, что есть. Едва-едва, но все-таки хватит. – Гордость помогла ей принять решение немедленно. – Я должна поехать. И мне ничего от тебя не нужно.

– Дебора! – взмолилась Рейчел.

– Это твое последнее слово? – пожелал узнать Генри. Он не любил оставаться в дураках, даже если сам был в этом виноват. – В таком случае я не хочу, чтобы ты вернулась обратно вместе с Эдмондом, Лизбет и их недоноском в придачу!