Страница 9 из 53
— Надо сначала поглядеть, что за штуку ты, дед, изобрел, а то, может, и не стоит она ничего. А может, стоит больше, чем ты сам думаешь. Зачем нам спешить, вдруг прогадаем?
Он разъяснил этой женщине, что скоро деморфин станут продавать в каждом аптечном киоске. Майда отреагировала очень здраво, Бенц понял, что она далеко не глупа:
— Все равно сиди! Скоро переселение. Как первый эшелон отлетит, так мы тебя под шумок и отпустим. Кто знает, выпусти тебя сейчас, еще в тюрьму угодишь. Тут в газетах написано, из-за тебя с переселением задержка. Вот уж не думала, что такой старик ракетным топливом заведует! А то бы в жизнь с тобой не связалась!
Газеты продолжали писать о профессоре Бенце. Поиски профессора стали популярным чтивом. Бедный Клаузен, и его заподозрили! Но главное он сделал. Как жаль, что не могут они понять, какая ценность у них в руках! Шейла в интервью некой газете сказала, что обнаруженная ассистентом Клаузеном природная органическая смесь требует тщательного изучения. Вот именно! Изучения — а кто будет заниматься этим изучением? Интервью Шейлы вселило в Бенца надежду. Шейла заявила, что останется на Аркосе до тех пор, пока профессор Бенц не будет найден. Вот и хорошо. Как только эти недалекие люди, удовлетворив свои чаяния, выпустят его на волю, они с Шейлой и займутся находкой Клаузена. Как всегда, вместе…
Но и деморфин все еще занимал мысли профессора Бенца. Когда он оставался один, он рассчитывал реакции различных проб, анализировал продукты распада, И тут… Он схватился за голову! Нужно немедленно что-то предпринять, нужно спасать…
— Послушайте меня, — обратился он к Сааду, когда Майда ушла по делам, — я хотел бы поговорить с вами как мужчина с мужчиной.
Тот отреагировал мгновенно: вытащил из-под тюфяка бутылку с мерзкой желтой жидкостью, прихватил пару стаканов и присел у решетки.
— Я не в том смысле, — смутился профессор, — дело короткое. Я не могу больше у вас оставаться, мои расчеты показывают… — и в самых примитивных выражениях объяснил Сааду, чем грозит неизвестное пока свойство деморфина.
Саад кряхтел, ничего не обещал, ссылался на жену на всякий случай проверил замок на клетке.
А Майда вернулась озабоченная и притихшая. Почти равнодушно выслушала мужа, подошла к клетке и спросила:
— Что ты там опять изобрел на нашу голову?
Профессор начал объяснять, но, видя ее ничего не понимающее и испуганное лицо, остановился:
— Не беспокойтесь, Майда, я не донесу на вас. Неужели вы не верите мне, старому человеку? Я понял, что люди вы не злые, не разбойники. Просто хотели жить чуточку лучше. Разве нет?
Майда хмуро кивнула, снимая замок:
— Теперь все будут лучше жить, переселение начинается. Я попала в первый эшелон. А он, — кивнула она на мужа, — пропадет здесь без меня, — и она всхлипнула.
… Ах, до чего же хорошо было на воле! Бенцу казалось, что он забыл, как набирается номер на телефонном аппарате. Счастье, что Шейла оказалась дома. Совсем скоро они наконец увидятся Детка, конечно, соскучилась Скорее к ней. Но есть еще одно дело. А вот мелочи нет…
На стене всегда висели графики. Даже их сняли Заменили этим списком один ассистент, один лаборант, один оператор электронного мозга. Укомплектовали лабораторию! И решили обойтись без него, Мо-рана…
Это понятно, Маттису покровительствует Крюгер, второе лицо комитета по переселению Там, на Беане, Маттис возглавит лабораторию.
Моран слышал, как в машинном зале позвякивали инструментами монтажники. Под руководством Маттиса демонтируется электронный мозг. Предприимчивым оказался Маттис! Весьма рационально обобрал лабораторию остались одни столы да пробирки. Теперь вот вывозит компьютер. Помешать ему невозможно. Вот и он сам. Моран сказал жестко:
— Слушай, ты вообще что делаешь? Нам здесь еще работать.
— Для алхимических действий тигелей и реторт вам хватит, — криво усмехнулся Маттис. — Оставим этот разговор. А сейчас лучше сходи за гвоздями на склад, да потом поможешь донести ящики вниз. Устал я сегодня… — И повернулся к двери.
Моран скрипнул зубами, так и сжались кулаки. Что кулаки! Ими ничего не докажешь! Подобный демонтаж идет повсюду! С заводов и фабрик, институтов тянулись на космодром крытые грузовики. Вертолеты транспортировали громоздкие конструкции. После введения чрезвычайного положения сборы на Беану напоминали пущенный на предельные обороты мотор.
Зазвенел телефон. Моран автоматически снял трубку.
— Да! — крикнул он и тут же осекся. — Я рад, очень рад. Разумеется, сию минуту.
Что ж, у него, кажется, есть возможность подумать о месте в первом эшелоне — для себя. Конечно, за это место придется дорого заплатить. Но цена себя оправдывает.
Если бы не забастовка на заводе Крюгера, если бы не пришлось отсиживаться за станком!
Когда Грим в ответ на вопрос: «Кто там еще?» — привычно бросил: «Полицейский инспектор Грим», за дверью раздались причитания, женский плач, что-то загремело, будто обрушились стены, и только потом ему
Открыли. Из-за плеча щуплого мужчины выглядывала женщина с красным трясущимся лицом. У мужчины вид был тоже неважный. Хозяева посторонились, пропуская Грима вперед, и мужчина мрачно сказал жене:
— Это все ты! Все твои фантазии! — и сокрушенно сел на промятый диван.
Грим шел с целью задать единственный вопрос: «Кому еще вы рассказывали о сообщении рабочего Надди?» Но теперь, глядя на странный беспорядок в доме Саадов, Грим понял, что этим вопросом не ограничиться.
Прямо посреди комнаты валялись сколоченные крест-накрест доски. Не надо иметь большого воображения, чтобы понять, что решетчатую стену обрушили только что, пока Грим стоял за дверью. За досками — низкий столик, табурет, застеленный тюфяк. На столике обрывки газет, свечи и исписанный почти до основания карандаш. Грим удивленно посмотрел на хозяев.
Под его взглядом женщина как подкошенная рухнула рядом с мужем и запричитала:
— А мы… Мы ему все! Ни в чем!.. Кормила старого, себе отказывала, постель ему стирала каждый день, чтоб не жил в нашей бедности… Все ему… Ночами не спала! А он… Седин своих не постыдился. И ты, — она бросилась на мужа, — ты ему еще и полфорлинга дал, чтобы он полицию вызвал!
Грим достал наручники. Второй пары у него не было. Но женщина и так покорно поплелась в машину за мужем. Она только ругалась потихоньку, размазывая по лицу слезы. Когда смотритель тюрьмы привел их в камеру, она сказала мужу:
— Нет худа без добра. А то нам пришлось бы расстаться… А из-за отлета вдруг амнистия выйдет.
Улики были против Саадов. Их участь облегчалась добровольным признанием, да, пожалуй, тем, что они сами предоставили свободу своей жертве. Эти соображения Грим высказал Веркеру, показывая вещественные доказательства — записки профессора на обрывках газет, найденные у Саадов,
— Они утверждают, что, выйдя из их дома, профессор позвонил внучке, пригласил ее к себе на виллу, затем вернулся попросить еще полфорлинга для автомата, чтобы сделать еще один звонок. Сейчас профессор должен быть дома. Нужно ехать к нему, взять показания.
Когда Грим вошел в гостиную, профессор лежал на ковре. Возле него неподвижно сидела Шейла. Она подняла на Грима пустые глаза и отвернулась. Грим заметил перерезанный телефонный провод. У косяка противоположной двери понуро стоял Моран,
Профессор Бенц был мертв.
Крюгер нервничал. Моррис опаздывал на совещание комитета. Могут начать без него, и кто тогда докажет Моррису-старшему, что он, Крюгер, не допускал произвола, поступал сообразно условиям чрезвычайного положения, а вот то, что его личная заводская охрана оказалась за решеткой, — это уже недопустимо! В конце концов, это же частная собственность! Надо же, арестовать охрану! Подумаешь, нарушили общественный порядок, ну и что? Первый раз? Тут произошла остановка производства — это куда важнее. Все это результаты жалкого либерализма старого Рэва Морриса. Не хватало только, чтобы эти либеральные замашки перетянулись на Беану. Он так и сказал Моррису-младшему. Моррис-младший пообещал поднять вопрос на ближайшем совещании. Но теперь вот он почему-то запаздывал — могут начать без него. Старый Моррис, конечно, возмутится произволом предпринимателей, покажет пальцем на Крюгера, да еще, по обыкновению, обвинит его в провоцировании рабочих выступлений.