Полёт совиного пёрышка

– Да, было дело, как-то к нам сюда залетела маленькая сова, – пожала плечами я.

Цепкий взгляд буравил моё лицо, а я думала о том, что из всех возможных тем для бесед эти двое почему-то выбрали эту.

– Я могу на этого сычика взглянуть? – улыбаясь, попросил циркач.

Я заставила себя как можно непринуждённее улыбнуться.

Глава 30.2

– Вам нравятся совы, айт Фитри?

– О, я вообще люблю птиц, а тот сыч, которого я ищу, он особенный, – проникновенно поведал владелец цирка.

Встав со своей скамеечки, я сделала шаг в сторону выхода с галереи: прогулка стремительно утрачивала всю свою прелесть.

– А что в нём особенного? – не оборачиваясь, спросила я.

– Всё! – воскликнул Гарео Фитри в мою спину. – Необыкновенная птица! Чрезвычайно умная, сообразительная! Вы не представляете, дэйна Уинблейр, каким успехом пользовались у публики выступления этой маленькой совушки!

Представив Рене, вынужденного выполнять команды этого человека и развлекать толпу восторженных зевак, я содрогнулась. Слишком живо всплывала в памяти привязанная к лапке верёвка. А циркач, неотступно следующий за мной, продолжал:

– Птица умела по-настоящему захватить внимание гостей моего цирка. Казалось бы, простой маленький сыч… Ан нет. Его любили больше воздушных гимнастов и глотателей огня. А вне выступлений, отдыхая в своём фургончике, я провёл немало приятнейших часов, просто наблюдая за ним. Никогда не надоедало, не поверите! Он оказался такой находкой! Артист, самый настоящий артист! Жемчужина моей коллекции. Когда он исчез… Я так корил себя за невнимательность и беспечность! Не уследил, не уберёг. А ведь я успел приручить сыча, он стал совсем домашним, он не выжил бы в прежних условиях. И слова Вергена, что вы подобрали похожую по описанию птицу, подарили мне надежду. Я так долго ищу его!

Пока он говорил, мы вышли в пустой гулкий коридор и я, не раздумывая, повернула в сторону парадной лестницы. Разгуливать с циркачом под каменными сводами замка не хотелось. Лучше уж выйти на воздух, там просторнее.

– Вот как, – протянула я, стараясь скрыть бешеный стук сердца. – Не ожидала… То есть… Простите, айт Фитри, что ваша привязанность к простому сычу вызывает такую неоднозначную реакцию. – После того, что я слышала за завтраком о вашем увлечении, ваш интерес невольно наводит на определённые мысли.

– Ах, это… Ну нет, не стоит думать, будто я из каждой птицы готов создать очередной экспонат для своей коллекции, – рассмеялся Фитри. – Но вы правы: я был очень привязан к нему. Не поверите: словно друга потерял.

Не поверю, конечно. Рене весьма недвусмысленно высказывался, что, даже зная, кем на самом деле он являлся, Фитри тем не менее подумывал превратить альнардца в обыкновенное бездушное чучело.

– Верится с трудом, – честно сказала я и начала спуск по лестнице. Циркач за моей спиной пыхтел и сопел. – Насколько я поняла, у вас обширная… коллекция мёртвых птиц, и привязанность к лесному пернатому существу вызывает сомнения, уж прошу меня извинить.

Мы вышли во двор, и на одной из дорожек, ведущей в парк, я увидела Вергена. Он тоже заметил нас и, приветственно махнув рукой, заторопился в нашу сторону.

– Не нужно извинений, дорогая дэйна. Я понимаю ваше недоверие. Так мой сыч у вас?

Собеседник глянул в мою сторону слишком пристально, подался на полшага ко мне. Я шла очень ровно и надеялась, что выглядела уверенно и очень спокойно.

– Я не знаю, являлась ли найденная птица вашей, айт Фитри. Сова, которую я нашла во дворе нашего замка, действительно прожила у меня несколько лет…

– Вы говорите в прошедшем времени? – перебил Гарео Фитри.

– Птица не так давно улетела и больше не возвращалась, – развела я руками.

И не лгала ведь ни словом. Рене действительно ещё не покидал дома столичного мага. Циркач аж споткнулся, будто налетел на стену.

А потом я подверглась настоящему допросу! Фитри спрашивал и переспрашивал, умоляюще складывал руки на том месте, где у людей располагалось сердце, так что подошедший к нам муж удивлённо приподнял бровь. Я тоже спрашивала и уточняла, почему Фитри так уверен, что его сыч мог оказаться у меня. На что гость уверенно отвечал, что ровно в то время проезжал с гастролями по окрестным городам и в ночь, когда бушевала сильная гроза, «любимый питомец» и ухитрился упорхнуть. Цирковые повозки и фургончики тогда расположились на ночлег примерно в полудне пути от Бейгорлауна. Я покивала с задумчивым видом, а Верген, как нарочно, подтвердил, что птицу я подобрала в лютую непогоду. И про обрывок верёвки вспомнил.

– Погоди-ка, – остановил он разволновавшегося приятеля. – Герта, этот комок с перьями что, действительно удрал на свободу? Я вроде видел его в прошлый раз.

– Так и прошлый твой приезд был давно уже, – напомнила я.

Не понимала, почему страх за Рене так цепко держал за горло. Но не стала препятствовать настойчивому желанию гостя убедиться в отсутствии сычика в Бейгор-Хейле. Под насупленное молчание супруга провела циркача к своим комнатам, распахнула настежь дверь. Оба мужчины вошли в мою спальню первыми. Непонятно откуда вынырнувший Уэлт нерешительно замер на пороге, вызвав моё недоумение: этому-то что здесь надо? Не знаю, что надеялся увидеть Гарео Фитри, ведь ни клетки, ни кормушек я не держала в спальне, убрала в кладовку в тот же день, как Рене улетел к Ильну. Разве что…

– А это? – гость показал на жёрдочку, прибитую к одной из стен.

– Это я вытащить из стены не могу, сил не хватает. А из мужчин в замке только садовник.

Верген невнятно хмыкнул.

– Пойдём, Гарео, – недовольно позвал он приятеля. – Это неприлично, в конце концов. Мало того, что ты пытаешься оскорбить мою жену нелепыми подозрениями, так ещё и не стесняясь моего присутствия!

Фитри вспыхнул и забормотал извинения. Я же не сдержала удивлённого взгляда на мужа: принял мою сторону? Почему?

– Ладно, не лепечи, – отмахнулся Верген. – Будь эта сова сейчас тут и окажись именно твоей – ты бы получил её назад. Пойдём лучше выпьем смородиновой наливки. Экономка у нас делает просто отличнейшую наливку!

Фитри горестно вздохнул и покорно поплёлся на выход. Я осталась отдыхать и набираться сил – так выразился в мою сторону супруг, не встретив ни единого возражения с моей стороны. Я покосилась в сторону маячившего в коридоре лакея, закрыла дверь и выдохнула.

Все прибитые к стенам моих комнат деревяшки в этот же день скрутил Уэлт, ничем не выразивший своего неудовольствия распоряжением хозяина.

– А действительно, Герта: когда твой воробей улетел? – спросил Верген вечером.

– Несколько недель назад, примерно так, – я нахмурилась, якобы вспоминая. – Я ведь не держала сыча взаперти, он часто покидал замок и подолгу не возвращался.

– Тем лучше для него. Ты знаешь, что я не жалую птиц, но любовь Гарео к чучелам не разделяю тоже.

И я тихонько выдохнула снова. Рано утром оба покинули замок; стоя в дверях, пропускавших по-ночному прохладный воздух, я куталась в шаль и сонно улыбалась. Фитри заливался соловьём, благодаря за гостеприимство и нахваливая стряпню Руты и наливку Яолы, но тёмные глаза оставались слишком холодными, неприятно-пристальными. Вергену я вежливо пожелала хорошей дороги, пообещала не пропускать приём зелий. Улыбнулась лекарю Ларису, которого почти не видела весь предыдущий день: добросовестный лекарь почти не выходил из гостевой комнаты, прямо там и занимался изготовлением снадобий, чтобы оставить мне приличный запас до следующего приезда мужа. А я надеялась, что до следующего раза успею разрушить защитные чары и навсегда покинуть замок.