Полёт совиного пёрышка

Нерасторопность слуг наконец-то сыграла мне на руку: я спокойно перебирала одежду, оставшуюся от деда, не опасаясь любопытных взглядов и неуместных расспросов той же Мейды. Ни Мейда, ни вторая горничная в комнаты, заваленные всяким хламом и ненужной одеждой, без крайней необходимости не заходили. Крайней необходимостью становились мои настойчивые просьбы убрать по углам паутину и перетряхнуть чехлы, накрывавшие старую мебель. Сначала хотела подобрать какие-нибудь штаны и рубашку из вещей мужа, но быстро отмела эту мысль, хотя одежда деда давно вышла из моды и не очень-то подходила долговязой фигуре Рене. Самарис Данвел был ниже ростом, при этом шире в плечах и груди, но мне подумалось, что даже коротковатым штанам Рене будет рад больше, чем халату. Найденные вещи я привела в порядок и принесла к себе.

Подумывала и о том, чтобы отселить сыча вместе с его клеткой в пустую спальню по соседству. Мало ли, в какой момент наступит следующий оборот, да и хоть какие-то приличия соблюсти не мешало бы. Подумала-подумала, представила всё это – и оставила клетку на своём месте.

Рене, по устанавливающейся привычке, явил своё тощее длинное тело неожиданно. Я читала у окна, когда позади, со стороны постели, раздался скрип многострадальной моей кровати. Судя по звукам, свалился сычик откуда-то сверху.

– Рро-ох-х-х! – не то стон, не то проклятие.

Я стремительно выглянула из-за массивного кресла, тут же охнула, вспомнив, в каком виде является Рене и для чего, собственно, я дышала пылью, роясь в шкафах в поисках одежды. Стараясь не смотреть в сторону постели, метнулась к двери и заперла её, после чего бочком вернулась к креслу.

– Ты живой?

В углу, где стояла моя постель, слышалась вялая возня, перемежаясь с неизвестными мне ругательствами. При повторном «ррохе» я вспомнила и об оставленной на покрывале книге, толстой, с металлическими уголками: похоже, на неё и состоялось неудачное приземление.

– Частично, – сдавленно отозвался птиц.

Снова возня и невнятное бормотание сквозь зубы.

– Тебе помочь? – не выдержала я. Кто знает, как долго в этот раз Рене пробудет в своём облике? – Прости, я совсем забыла про эту книгу, кто же знал… Сильно ушибся? Может, холодное приложить, а то синяк, чего доброго…

– Не надо… – простонал несчастный. – Ох, не так я… представлял, как буду вновь валяться… на мягкой перинке…

– Рёбра отбил? – посочувствовала я.

– Если бы… Дэри, можно попросить… у тебя тот халат?

Он снова говорил через силу.

– На банкетке в изножье кровати лежит стопка одежды для тебя. Надеюсь, размер подойдёт. Это вещи деда.

– Благодарю.

Я поднялась, держась спиной к кровати.

– Рене, если нужна помощь – не стесняйся просить.

Он ничего не ответил, но после длинной паузы, заполненной вознёй и шуршанием, попросил:

– Я бы очень… хотел принять ванну. Не один год об этом мечтаю. Судя по тому, что ты… не торопишься поворачиваться, выгляжу я ужасно.

Шутник однако.

Он сидел на краешке постели, более-менее одетый, но босой, предложенную домашнюю обувь проигнорировал. Лохматый, бледный, с мученическим выражением лица. Оценить, насколько подошли вещи деда, не висят ли на сыче мешком, пока не получалось: он сидел сгорбившись. На краешке смятого покрывала лежала та самая книга: я искала в ней хоть какие-нибудь сведения об альнардцах. Всех сведений набралось со страничку.

– Нормально выглядишь, – заверила я. – Я сейчас наберу для тебя воду, только ты до ванной-то сам дойдёшь?

Рене криво улыбнулся.

Я поспешила в соседнюю комнатку без окон и, преодолевая нахлынувшее смущение, занялась приготовлением ванны. Из обшитой мягкой тканью корзинки с невысоким бортиками вытащила пару небольших огненных камней, в спокойном состоянии светящихся ровным молочным светом, опустила на дно глубокой чаши, открыла воду.

–У вас в Альнарде используют такой способ нагрева воды? – крикнула я в сторону спальни.

– Нет, – отозвался Рене, привалившись к дверному косяку. И когда успел доковылять?

– Вот эти камушки нагреют воду до умеренно горячей температуры. Если надо ещё горячее, добавь один-два осколка вот из этой корзинки.

– Я разберусь, – кивнул птиц, сверкая янтарными глазищами из-под спутанных тёмных прядей. – Надеюсь, времени хватит…

– А сколько у тебя времени до того, как..?

– Понятия не имею.

На мой недоумевающий взгляд он ответил нервным пожатием плеч. Пряча неловкость, я суетливо показала Рене, где что лежит, для его удобства поближе переместила флакончики, выстроив их вдоль высокого бортика, положила рядом полотенца. Сыч наблюдал за приготовлениями, так и не отлипая от косяка. Струя воды весело била в толстое дно овальной чаши, светились угольками магические камни.

– Тебе помочь? – ещё раз предложила я.

Птиц медленно помотал головой. Гордый, хотя на ногах стоит неуверенно. Я кивнула, принимая его решение.

– Я спущусь на кухню, поищу какой-нибудь еды для тебя. Дверь запру снаружи на всякий случай, – и просочилась мимо него обратно в спальню.

– Я не сбегу, – снова пошутил сыч. – Спасибо, Дэри.

– Что означает «ррох»? – полюбопытствовала я, вспомнив его короткое резкое словечко-выдох.

– Хм, – объяснил Рене и стыдливо отвёл глаза.

***

Глава 4.3

– Примерно так я и подумала, – пробормотала я. – Что ты любишь, мясо или рыбу? Не обещаю, что Рута порадует большим выбором блюд, но вдруг.

– Любую человеческую еду, особенно если получится съесть её человеческим способом, а не клювом, – усмехнулся сыч.

Пообещав управиться с набегом на кухаркины запасы как можно скорее, я попросила Рене вести себя как можно тише и почти крадучись выскользнула в коридор, повернула ключ в замке двери. Когда он стоял там, между спальней и ванной комнатой, я наконец рассмотрела на нём одежду благородного дэйна Данвела. Вещи деда висели на худющем госте как настоящем каторжнике, но он, казалось, этого не замечал.

Коридор был пуст и утопал в надвигающихся сумерках; освещение нерасторопная Нальда принесёт только после напоминания экономки, а та в этот час, скорее всего, дремала в одной из пустующих комнат, заняв какое-нибудь кресло и накинув на себя тонкий плед. Пусть. Сейчас мне это только на руку. Я почти добралась до лестницы, когда до горла добралось волнение, сдавило холодом, пересчитало на спине каждый позвонок. Я судорожно стиснула ледяные ладони. Нельзя, чтобы о Рене узнал кто-то из слуг; момент, когда я ждала и надеялась на их поддержку и помощь, был упущен несколько недель назад. Нельзя, чтобы узнал Верген. В его помощь не верилось совсем. Хорошо, что Мейда бывает в моих комнатах редко, а стены замка достаточно толстые, чтобы прятать ненужные звуки. Я выровняла дыхание, придала лицу (надеялась, что придала) бесстрастное выражение и спустилась в царство кастрюль и сковородок.

Нальда бездельничала тут же, возле глубокой миски с пирожками. Придерживая ладонями кружку с остывшим травяным отваром, она сорокой трещала с Рутой. Раскрасневшаяся кухарка сноровисто укладывала на противень ещё одну партию крепеньких пирожков.

– Сиди, – небрежно махнула я подпрыгнувшей, замолчавшей на полуслове Нальде. – Работу твою завтра проверю, с утра. Рута, я не спущусь к ужину, поем у себя.

Женщина понятливо кивнула и собрала мне целый поднос еды: несмотря ни на что, кормить она любила, а мне оставалось следить за своим лицом и тихонько наблюдать, как наполняются тарелки и накрываются сохраняющими температуру крышками. Горячему жаркому и пирожкам с пылу, с жару мой птиц, пожалуй, очень обрадуется. Одарив напоследок притихшую служанку недовольным взглядом, я ушла. Проводить хозяйку до комнат, помочь донести увесистый поднос никто и не подумал, и хорошо.