"МАМА"

- Мама! – произнес небесный ангел - Мамочка! – он снова прокричал в объятия своей матери плача навзрыд как маленький ребенок и его голос разлился звонкой громкой многозвучной детской трелью во все стороны. Оглушая криком тех лежащих на полу и прижавшихся спинами к тюремной решетке, ослепленных навечно астральным светом его надзирателей охранников тюремного подземелья.

Она обняла крепко своего теперь маленького ребенка. И прижала к своей полной женщины ангела груди, обхватив его маленькое светящееся детское тельце руками. Как тогда, когда, подкинув его маленьким таким же крестьянской семье, оставила его в деревенской лачуге на окраине Рима.

- Я знала, что вернусь за тобой, мальчик мой! - произнес Зильземир, глядя на свое маленькое небесное творение. Творение от самого Создателя Бога.

- Твое место не здесь, а среди нас - она опустила к ребенку голову и поцеловала его в маленькое светящееся детское личико - И я унесу тебя в небесные дали моего Повелителя и твоего Отца!

Зильземир повернул голову на шум у входа в подземелье. И его горящие ярким небесным огнем глаза, сверкнули и ослепили ворвавшихся в это тюремное подземелье.

- И я накажу их всех, всех кто повинен в твоих страданиях! – прозвучал как гром голос Зильземира, смотрящего на тех, кто спускался сюда, сотрясая подвальные пахнущие гнилью сырые каменные стены, тюремной в металлических толстых длинных решетках камеры.

Зильземир оборвал свою речь услышав их шаги.

Сюда спускали почти бегом сам Лентул Плабий Вар и его слуги Арминий Репта и Касиус Лакриций, буквально делая мокрыми свои под туниками сублигаты, отшатнулись от тюремной решетки и отскочили вместе со стражниками, чуть ли ни к лестнице, ведущей в каменный тюремный подвал. Они потрясенные увиденным сбились все в одну кучу у той каменной лестницы, прижавшись, как и ослепленные двое стражников сидящих на полу и прижавшихся к решетке соседней тюремной камеры. Практически налетев на сидящих и топча их ногами. Под их мучительные обезумевшие от боли крики, столпились вокруг своего повелителя и хозяина. Сбивая наземь и топча ногами ослепленных стражников, остальная многочисленная стража столпилась вокруг самого перепуганного с вытаращенными синими глазами Лентула Плабия Вара.

И не он, ни они не могли произнести сейчас ни единого слова. Они были, как парализованные и онемели от ужаса и страха, тем, что увидели перед собой.

Стражники окружили своего хозяина и, выставив щиты, копья и мечи в направлении металлической тюремной решетки, где был кто-то из ослепляющего их живого яркого животрепещущего огня. Огня охватившего всю тюремную камеру. И, осветившего весь каменный низкий подвал, охватив все своим ярким лучистым светом. В вихре пыли поднятой с каменного тюремного пола.

Охрана и стражники виллы пытались защитить своего хозяина и его самых подручных приближенных слуг, и теперь самих себя. Просто от охватившего их жуткого за собственную жизнь страха. Просто уже по инерции, подняв свои большие квадратные римские щиты и выставив копья и мечи в направлении ослепляющего их глаза яркого света. Света, из которого на них смотрел небесный ангел Зильземир. Смотрел своими горящими ярким небесным лучистым огнем глазами. Этот горящий ярким пламенем Рая взгляд приковал их к одному месту. И они все, враз, как вкопанные остановились у самой каменной лестницы тюремного подвала.

- И мой гнев будет ужасен! – прогремел голос разгневанного и озлобленного на врагов небесного ангела – Этот мой гнев тем, кто посмел обидеть тебя, сына моего Бога!

И этот яркий свет пронзил каждого из них насквозь и парализовал на месте. Свет небесного оттенка, сменил окраску и становясь уже красным пламенем палящего как солнце пламенем всех демонов Ада.

Вдруг неожиданно для всех закричал Арминий Репта. Но Лентул Вар толкнул его локтем под дых, а Касиус Лакриций зажал рот руками.

Прижав к себе, сам, вытаращив глаза, смотрел сквозь пальцы опущенной на лицо левой руки на яркий ослепляющий всех небесный лучистый живой подвижный свет. Все кто присутствовал тут, прятали свои ослепленные этим светом глаза под левой рукой или щитом. И смотрели, прикрывая глаза боясь ослепнуть, видя уже не самого плененного и арестованного ими Ганика, а уже нечто светящееся парящее, похожее на маленького, совсем грудного ребенка над самым полом его каменной тюрьмы в руках неизвестного им светящегося окутанного ярким светом крылатого существа.

То был уже не Ганик, а такой же ангел, с другим именем, как и тот, что пришел за ним. За своим отпрыском с самих Небес. Развивая парящими невероятно длинными в воздухе вокруг себя волосами. Размахивающий медленно своими огромными светящимися из всполохов огня горящих ярким оперением крыльев. Они видели двух неизвестных им, совершенно светящихся ярким лучистым светом существ. Существ очень похожих одновременно и на людей, но и на нечто другое, не похожее на них. И их ужас, охвативший смотрящих и слепнущих от яркого живого и подвижного света, был неописуем.

Они словно окаменевшие прикрываясь руками, лицезрели то, что им понять было совершенно не под силу. Они лицезрели то, что уже не увидят больше никогда. И то, во, что не поверит никто в Риме и его далеких пределах. Они видели то, что ослепило их, навсегда, выжигая своей огненной местью ангела человеческие глаза и отнимая их жизни. А он увидел в них, прожигая своим взором насквозь. Выворачивая наизнанку их человеческие души, всю их низменную человеческую сущность. Умервшляя каждого одновременно из них в этом каменном подвале и превращая в окаменевшие соленые столбы, мучая и сжигая изнутри заживо и медленно от самых ног до головы. Так и оставив стоять у той каменной ведущей в тюремный подвал имения Лентула Плабия Вара лестницы. Всех, кто сейчас смотрел на этот яркий лучистый свет. Свет самого Бога.

- Сыночек мой! – произнес ангел Зильземир, повернув свое лицо к своему на руках маленькому ребенку – Я подарю тебе новое имя, имя достойное ангела Неба и своего Небесного Отца.

И накрывая его своими вьющимися на невидимом ветру длинными светлыми русыми горящими астральным светом волосами, она ему произнесла – Миленький мой! Уже никто не посмеет навредить тебе! Никто не посмеет сделать тебе больно!

Прильнув лицом к маленькому личику ребенка, она говорила ему - Никто! Потому, что я смогу теперь всегда защитить тебя!

И прижал к себе к своему светящемуся лицу своими горящими ярким пламенем руками теперь маленькое пухленькое и миленькое личико маленького ребенка, целуя его с маленьких детских ножек до маленькой кучерявой светловолосой головки.

- Пора домой! – она произнесла ему – Забудь все, что было здесь на этой грешной земле! Забудь все и всех!

Она прижала его головку к своей материнской нежной полной светящейся жаром астральной Небесной любви родного сына.

- Сыночек мой! Мой ангел, Эйфель! - произнесла она ему. И Зильземир превратился в ослепительный яркий светящийся большой шар лучистого света, своей нарастающей теперь астральной температурой расплавляя и корежа металлические толстые кованые прутья тюремной в камере смертника решетки, выворачивая, ее из каменного пола. Разметав всю по сторонам серую с камней пола и стен тюремную с плесенью пыль. И сжигая все, здесь, что не превратилось в камень от его губительного мстительного взгляда. Даже оплавляя камень и окаменевшие человеческие сбившиеся в кучу у входа в подземелье у каменной лестницы, уснувшие навечно человеческие фигуры.