Иванов-сан

Но чем больше сидел и медитировал, тем больше интересного для себя находил. Получатель на английском? Нет, ребята. Это латиница. Только не британские диалекты, я худо-бедно со словарем читать их могу. Это латынь. Может быть даже не медицинская, а какая-то вообще специфическая. И то, что я принял за отчет для транспортной конторы, на самом деле какие-то хитромудрые расчеты с пошаговым описанием куда, сколько, за какое время и с какими последствиями. Чем я думал, листая между делом бумажки? Почему решил, что колликвационный некроз — это название отдела, куда все должны вывезти? И что с того, что буковки не родные?..

Еще раз представив себе каждую страничку и упрятав результат подальше на дно памяти, вздохнул. Дундук ты, братец, что еще скажешь. Похоже, результат непонятных экспериментов как раз для отчета в бутылочку и залили, сургучом запечатали и от любопытных глаз в тайничке пристроили. А я еще думал, чего это водка чуток горчит. Типа — не испортилась ли за годы хранения.

Так что ответ для тренера у меня есть. Часть ответа. В смысле — я догадываюсь, откуда у меня эти странности появились. А вот вторая половина ответа — чем все закончится — отсутствует. Это на собственной шкуре узнаю.

Зашибись. Хорошо начало рабочей карьеры в головном офисе отметил.

В понедельник с утра завалился перед обедом к айтишникам. Точнее говоря — в отдел эксплуатации. Потому что бородатые любители свитеров у нас попилены на две группы.

Первые — это как раз генераторы багов, софтоклепатели и коллекционеры логов. По этим записям периодически порки показательные устраивают. Типа — чего это ты на рабочем месте прогноз погоды смотрел?

Вторые — кто примусы починяет. Картриджи меняет, бумагу в огромных принтерах укладывает, провода тягает с места на место и всячески старается от любых припашек откосить. Вот к ним и пришел.

— Народ, кто у вас четвертый этаж курирует? У меня вопрос возник.

— Какой вопрос? — высунулась копия нашего Касатонова. Просто на одно сволочное лицо.

— Вопрос простой. Мне тяжелую артиллерию применять, чтобы порядок навести? Или мы по своему, по-соседски договоримся?.. Я уточнил, вы две недели назад принтер чистили. Там даже внутри на дверке в присобаченной бумажке пометка стоит, что профилактику закончили. А валики для подачи грязные. Листы зажевывает. Девушки уже не просто грустят, они матом разговаривают и вас всячески поминают.

— Подождите, это вы что, оборудование открывали?

Вот как можно таким нехорошим быть. Я даже демонстративно посмотрел на шоколадку в руках, затем на этого пупса недовольного. Затем подношение убрал и решил эскалировать проблему. Чтобы время сэкономить. Мне же еще на обед надо успеть.

— Короче, Архипов-сан, — прочел фамилию на бейджике, про себя усмехнулся. Не умеют еще айтишные умники идентификаторы прятать. Складские их в этом отношении давно превзошли. — Я сейчас покушаю и вернусь на рабочее место. Если у принтера не будет новых валиков и он продолжит жевать бумагу, то я полезу в карман. Вот сюда. Достану вот эту визитку. И сделаю один звонок. Ровно один. А потом буду наслаждаться воплями посаженных на кол.

Кто именно на картонке указан, демонстрировать не стал. Хватило задника. На каждой визитке обязательно логотип отдела пропечатан. Понты — наше все. И если нашу шарашку в небоскребе вряд ли кто толком знает, кроме руководства, то вот аудит — это знакомо всем и каждому. Можно даже фамилиями не жонглировать. Достаточно просто намекнуть, что водишь шашни с кем-то с двадцать седьмого этажа. Все, осталось только убирать за перепуганными работниками совковой лопатой.

В столовой поставил новый рекорд. Не считая первого, на второе умял шесть котлет. А они хоть и не домашние, но размеры вполне себе неплохие. Затем допил морс и решил, что до ужина точно не проголодаюсь. Сидевший со мной за одним столом мажор Каргасов уважительно икнул. Ему хватило половинной порции.

— Фитнесом занимаешься? Вон банки какие отрастил.

Мы недавно мигрировали на «ты». Исключительно в рамках личного пространства. В офисе — никакого панибратства. За это штрафуют нещадно.

— Не, хочу к марафону приготовиться.

— Ты же здоровый, как добежишь?

— Не знаю. Пока километр пробую осилить каждое утро.

— И какие успехи?

— Задыхаюсь после ста метров. И жевать стал в два раза больше. Но — главное, поставить перед собой цель. И верить в нее.

Собрав посуду, парень поправил белоснежные манжеты и блеснул эрудицией:

— Вроде правильно говорить — верить в себя! И тогда все получится.

— В себя любой дурак верит, иначе не выжить. А вот в цель — это уже труднее. Особенно если она — далекая. И чем дальше, тем лучше… Представляешь, какая свобода для маневра? Ты вроде как к поставленным задачам приближаешься, а они все дальше и дальше. Ведь главное что? Не финишная черта, а участие!

Принтер до конца почистить не успели. Но хотя бы начали с ним возиться. Поэтому через полтора часа, когда припаханный бедолага хлопнул боковой крышкой, я уже стоял рядом и ждал первый теплый листок с цветным графиком. Бракоделы. Ничего, я даже присланных на стажировку индусов научил по буровой вышке обезьянами туда-обратно летать, словно кометы. Что я, с какими-то айтишными задротами не справлюсь? Фиг вам. Ведь у меня — растущие бицепсы. Надо их нагружать, что зря простаивают. Взять за глотку идиота, приподнять над полом и посмотреть ласково в перепуганные глаза. Вернуть на ковролин подошвами и еще раз. Три подхода по десять для каждой руки — и нормально.

Но этим позже займусь. Пока же собрал свои бумажки, пахнущие озоном, и вернулся на место. До восьми вечера надо еще кучу бумаги потратить. Чтобы вопросов не возникало, чем был так сильно занят с утра и до позднего вечера.