Иван-царевича не надо

Глава 2

Очнулась я от того, что моему лицу было мокро и холодно. Осторожно приоткрыла один глаз — с этой стороны ничего опасного не видно. Впрочем, сейчас темно, луна спряталась в туче. Уже смелее открыла и второй глаз и чуть не взвыла с перепугу, но от страха голос пропал начисто. Рядом со мной на тропинке сидел тот самый волк и тряс лапой какой-то куст, с которого на меня лилась холодная вода. Увидев, что я очнулась, волк прекратил свою диверсионно-реанимационную деятельность, и вновь в голове зазвучал чужой голос с нотками усталости:

— Вставай, чего лежишь? Земля ещё холодная, да и дождь недавно был. Застынешь ещё.

Признав справедливость мысли, я кое-как собрала себя в кучу и поднялась на трясущиеся ноги. И впрямь, вокруг было довольно сыро. Единственное сухое местечко было под тем большим деревом, где ранее сидел волк. Вот к нему я и побрела, не забывая тянуть тачанку за ручку. Уселась на большое корневище, выпирающее из земли, образуя нечто вроде сиденья, и оперлась спиной о ствол дерева.

В голове было пусто до звона. И только мелькала одна фраза незабвенной фрау домомучительницы из мультика.

"А я сошла с ума! Какая досада!". Волк тяжело плюхнулся на зад рядом со мной. Чтобы убедиться в своем сумасшествии, я вяло спросила:

— Жрать хочешь? Меня сожрешь?

Зверюга тоже тяжко вздохнула и ответила у меня в мыслях:

— Жрать хочу. Тебя не буду. Нельзя, хозяйка всё-таки. Да и не люблю я людей есть, дед ещё завещал, чтобы не смели.

Продолжая свой сеанс сумасшествия, я абсолютно спокойно достала из сумки колбасу и батон, разломила пополам и протянула волку. Вот дура, даже не подумала, что зверь может кусануть и мою руку. Но волк взял свою половину очень аккуратно, прямо аристократические манеры. Некоторое время мы задумчиво жевали. Волк, съев свою порцию, скосил глаза на мою долю, но я молчала, обуреваемая своими разными сумасшедшими мыслями. А что, мне теперь все можно, раз я рехнулась! Грибочков с ксилобицином я точно не ела, так что никаких галлюцинаций быть не может.

Слишком много сразу необычного навалилось. Насколько я помню анатомию, то волки, точно так же, как и все песьи, не могут говорить, строение носоглотки не позволяет. Тем не менее, я отчётливо слышу чуть глуховато-ворчащий голос. Правда, только в своей голове. Странная местность, совсем не похожая на окрестности нашего дачного поселка. Все это меня очень тревожило и вызывало нестерпимое желание оказаться сейчас в привычной и знакомой обстановке нашей дачи.

Волк ещё немного посидел и заговорил вновь, по-своему, мысленно.

— Давай, пока время есть, я расскажу все, что положено тебе знать. Ты, наверное, сама догадалась, что попала, хоть и не хочешь верить. Но придется. А все из-за твоей крови Салтыковых. Старуха помирает, никак не может помереть. Ведьма она. А они не помрут, пока силу свою не передадут потомкам своим. Поэтому тебя и притянуло. Родная-то внучка…

— Погоди! — перебила я, пытаясь найти логику во всем этом бреде. Даже приняв за исходную точку вариант с попаданием.

— Какая Салтычиха? Та самая, кровавая? Моя бабуля говорит, что мы родня Салтыковых-Щедриным, а не этим!

— Эка ты махнула! Та уж давно померла, она была женой Глеба Салтыкова. А эта, Пелагея, жена младшего брата, Матвея. А почему ты считаешь, что от других Салтыковых твой род идет? Так может, кто из девок Салтыковых вышел замуж за кого-то из Салтыковых-Щедриных. — Волк замолчал, а потом продолжил.

— И вообще, не перебивай, а то мысль уходит. Вот, значит. У Пелагеи было двое детей, сын и дочь, больше не успела родить, муж помер. Дочь замуж вышла, да померла тоже родами, и дитё тоже вместе с ней. А сын жил не в поместье, в столицах оне с женой обретались. Сергей за границей выучился, анжинером каким-то был. Полина, его жена, из небогатых была, старуха ее не шибко жаловала, но не скандалила. Дочка у них одна была, Катерина. Да только в Питербурхе болезнь ходила, помирали почём зря людишки, вот и сын с невесткой померли. Девчонка тогда у родителей Полинки была, в деревне, так живой и осталась. Потом Пелагея пристроила ее в институт какой-то для девиц благородных и платила за нее, хоть и неважно дела шли в поместье, так и не смогли оправиться после войны. Французы тогда почти полностью разорили поместье, а потом и пожгли много. Да и людишек крепостных кого побили, кого угнали куда-то. Пелагея одна билась, Матвея уж давно не было в живых. Вот Катерина и жила в столице. А тут бабка ее к себе призвать решила, она свой срок знала. Но у Катерины ухажер в столице был. Да не из благородных, купецкий сын. Но старуха бы никогда не благословила такой брак, она тут соседа для Катри приготовила в женихи. И в семье жениха тоже не радовались — бесприданница, хоть и дворянка. Вот молодые обвенчались тайно, молодой супруг собрал все свои личные деньги, да и сбежали они на край света, забыл, как называется, но там неподалеку эти самые живут, ну, кенгуры которые.

— Австралия, что ли? — уточнила я. Слушала я внимательно, но чем дальше, тем страшнее мне становилось. Мозг отказывался воспринимать все это всерьез, но и в розыгрыш или подставу я тоже не верила.

— Нет, не она! Я же говорю — рядом, но не там.

Я попытала свою память на предмет географии и предположила.

— Тогда Новая Зеландия.

Хотя мне-то, какая разница, куда там свинтила неизвестная мне внучка. Но волк закивал головой.

— Во-во, она самая! Только помереть Пелагея не может без передачи сил, вся уж измаялась, дворня по углам прячется, сил нет терпеть ее страдания. Хоть и ведьма она, да вреда людишкам не делала, наоборот, где травку какую даст, где ребятенка от лихоманки вылечит, а где и скотинке поможет. Да и со зверьём она умела обращаться. Местные помещики и то не считали иной раз зазорным втихую к Пелагее обратиться. Местный лекарь, правда, все грозился донести на нее, уж не знаю куда, да только никто его не одобрил.

Вот старуха и провела свой ведьмовской обряд, чтобы внучку призвать, да только силы ведьмовские решили все по-другому. Видно, не было в Катьке способностей к ведьмовству. А ты ближайшей родней по крови со способностями оказалась. Вот тебя и выдернуло из твоего мира.

И тут я возмутилась:

— Как это меня выдернуло? Я согласия не давала, и вообще, я домой хочу, меня бабушка ждёт на даче. Если я по этой тропке назад пойду, я опять к железной дороге выйду?

— К Пчелке ты выйдешь. Речка эта такая. Не поняла, что ли? Нет хода назад, здесь ты нужнее. А в твоём мире уже сменились знания о тебе. Не рождалась там ты никогда. Иной раз сюда попадают люди из других ли времён, миров — точно не знаю. Но бывает такое. Большинство из них признают больными головой, но некоторые выживают, да. Дед мой служил такому человеку. Вот он так говорил. А мне вот ты досталась, стало быть.

— Так ты проводник, охранник?

— Почто охранник? Фамильяр я твой!

Я вновь усомнилась:

— Ты? Фамильяр? Да ну! Фамильяр — это такой милый котик, или вот сова, может, как у Гарри Поттера, а ты же волк!

Волчара недовольно пробурчал:

— Могу облик и сделать иной, всем буду казаться другим, но сущность все равно моя останется — волчья.

Вот это ситуация! Хоть мозг упорно не верил, но, тем не менее, я понимала что, скорее всего, очевидное — невероятное. И в самом деле, я попала, и пока пути назад нет. Пока. Буду думать, и искать выход из всего этого. А сейчас надо принимать правила игры. Я покосилась в сторону волка. Вот, один сказочный персонаж уже есть. Осталось найти Ивана-царевича. Или Красную шапочку. И тут я чуть не захохотала истерически, вспомнив про свою бейсболку. Чем не Красная Шапочка? Тогда Иван — царевича не надо! Ладно, надо теперь детали уточнять, вдруг не подойду и меня вернут обратно домой?