Страница 10 из 20
Грех жаловаться, все было очень вкусно, и каша и выпечка. Мед, хоть и прошлогодний, густой, но тоже одуряюще пах липовым цветом. Вначале я никак не могла понять вкус варенья из крыжовника, оно было очень красивым, изумрудно зелёным, ягодка к ягодке. Только потом догадалась — оно же на меду сварено! Вероятно, в это время сахар был ещё слишком дорог, а выращивание сахарной свеклы и производство сахара из нее в более южных губерниях только начиналось.
Ладно, сиди не сиди, пора выходить из столовой в мир и знакомиться с домом и окружением. Наверное, надо идти к гробу почившей барыни, выражать скорбь и безутешное горе. Где, кстати, поставили домовину с телом усопшей? Люди же будут приходить прощаться. Спрошу я сейчас у Веры, она внесла посуду и обещала сопроводить меня в экскурсии по дому.
На мой вопрос девчонка тут же ответила.
— Дак в часовню унесли, ещё утресь. Кто ж в доме-то упокойника держит? Коли бы по зиме, то на третий ден бы хоронили, а ныне тепло, так седни после обеду и похоронят. Как только отец Василий приедет. Да соседи соберутся.
Вот и хорошо, а то мне как-то не по себе было, хожу по дому, а тут рядом покойница лежит. Только мы вышли в холл, как из какого-то полутёмного коридора выскочил Хася и, радостно виляя пушистым хвостом (какая натуральная иллюзия, кстати!), кинулся ко мне. Решил потереться о мои ноги и чуть не свалив меня на пол. Несмотря на вид маленького щенка, реальная масса его осталась ведь прежней. И тут же в голове послышалось.
— Где ты ходишь только? Я давно тебя жду. Ты сейчас что намерена делать?
Я вслух, типа для Верки, сказала:
— Ну что, Вера, веди, показывай и рассказывай, где у вас, что и кто есть кто. Теперь это и мой дом тоже и я должна знать все. Иначе как мы будем жить?
Девчонка тут же затараторила:
— Ой, барышня, я все, что знаю, расскажу и покажу! А ежли что, так и у мамки спросим. Она на кухне, кухаркой у вас работает.
И мы двинулись. Вначале осмотрели первый этаж. Если судить по романам Тургенева и других писателей той эпохи, то это типичный особняк сельского дворянства. На первом этаже, кроме виденной мной малой столовой, была ещё парадная столовая, большая и пустоватая, от этого гулкая. Бальная зала с целой длинной стеной окон, большая гостиная, соединяющая через анфиладу комнат с курительной и игровой. Это я поняла по куче различных столиков возле кресел и диванов. Ещё была небольшая, камерная такая, гостиная, более уютная, чем большая. Как сказала Вера, это называлось дамской гостиной.
Из холла влево шел полутёмный, длинный коридор со служебными помещениями — кастелянской, кладовые, далее следовала большая кухня, господская. Зашли мы и туда. Там, в клубах пара, валившего из кастрюль, суетились, как мне показалось, множество людей. Но Верка пояснила, что это только старшая кухарка, ее мама, помощница кухарки, две посудницы и мужик-подсобник. И то столько народу много только потому, что готовят поминальное угощение. Точно, поминки же! Вот что значит быть далёкой от всех этих ритуалов!
Далее был черный выход и узкий коридор, ведущий во флигель и чуть в сторону — в людскую. Там жили те, у кого не было своего дома в деревне, либо находился на круглосуточной службе в поместье. Вера, блестя глазами, похвасталась.
— Вот я теперь горнишной у вас, барышня Катерина, буду, так мне надо будет при вас все время быть. Мне Игнатьевна и камору отдельную посулила! А мамка домой ходит. Там ещё трое мелких есть, тятя в кузне работает. Наш-то кузнец, дядя Илья, после войны без ноги остался, на деревяшке скачет. Вот он теперь и показывает, что да как, а тятя делает.
Я хмыкнула про себя — небось, молодой девчонке не слишком хочется нянькаться с малышнёй, вот она и радуется новой должности! Ну и ладно, самодурствовать я вроде как не намерена, худого девчонке не сделаю.