Страница 20 из 20
Надо признаться, что наше время сильно грешит так называемой “игрой в имена”. Автор ведь и начинает свое повествование словами: “Деньги делают имя. Но и имя делает деньги”. Да, именно так! Это лукавое словечко “бренд”! Я хочу сказать, что, буде эта повесть подписана именем, которое является “брендом”, она могла бы прозвучать. Но увы! Имя Послух не является брендом. Если бы начинающий автор был молод, имелись бы пути включения его в орбиту “открытий”. Но… – опять-таки, увы! Автор – человек средних лет, скорее даже клонящийся к закату. Анатолий Послух становится невольной жертвой породившего его времени, которое живет в порочном круге, формула которого: СЛУШАЮТ ТОЛЬКО ТОГО, КТО ЗНАМЕНИТ, А ЗНАМЕНИТ ТОЛЬКО ТОТ, КОГО СЛУШАЮТ.
P.S. Для меня стало неожиданностью и событием знакомство с сыном Анатолия Послуха – Ярославом. В разговоре с ним для меня открылись совершенно новые обстоятельства. Главное из них – трагическая кончина автора “Выскочившего из круга”. Не менее важно и другое – невероятные события, описанные в повести, целиком или, по крайней мере, частично являются реальными фактами, и персонажи повести оказываются реальными людьми.
Два этих обстоятельства повергают меня в растерянность. Я никак не отрекаюсь от моей оценки текста, я не буду менять в ней ни одного слова, это мое убеждение, но я готов заново обсудить судьбу “Выскочившего из круга”.
Прежде я не видел возможности издания Повести в виде книги и советовал Ярославу обратиться в журналы, не столько литературные, сколько склоняющиеся к проблемам социологическим и психологическим. Такие журналы есть, и “Выскочивший”, несомненно, должен их заинтересовать.
Однако Ярослав Анатольевич, молодой, но весьма успешный предприниматель, обозначил интересные горизонты сотрудничества с издательским домом “Оскол”, и это меняет дело. Мы могли бы, идя навстречу пожеланиям сына покойного (и, еще раз скажу, – интересного!) автора, найти форму специального, несерийного выпуска данного произведения в виде, скажем, подарочного издания. Если позволят материальные возможности Ярослава Анатольевича, мы могли бы привлечь к работе одного из выдающихся книжных графиков, сотрудничающих с нами. Полагаю, что яркий эксцентрический текст даст богатую пищу для воображения художника и сделает книгу привлекательной для значительного количества читателей.
В добрый путь, Ярослав!
Документ восьмой
Дорогой Ярослав!
Мне удалось получить Ваш адрес от доктора Лопеса, врача, который был приглашен лечить Вашего отца в последние дни его жизни. Извините меня! Я не имел возможности связаться с Вами раньше.
Я был переводчиком у Анатолия в тот злосчастный день. Мы совершили с ним большую прогулку по Барселоне, к той конторе, куда он так стремился, и где, столь несправедливо, была оборвана его свобода.
Всего один день общения, но этот день остался в моей памяти навсегда. Я узнал человека, возвышающегося над обычной жизнью, открытого, щедрого и, мне показалось, очень наивного в своей открытости. Я совершенно убежден в его полной невиновности. Нам кажется, что это только у нас, в России, засилие бюрократии и жесткое давление полицейской власти, но это не так. Здесь, в Каталонии, Анатолий стал жертвой компании антитеррора, когда, обжегшись на молоке, дуют на воду. А он был как бы отдельно от всего. Что мне особенно запомнилось, – как он смотрел на деревья, на пинии, и все удивлялся, какие они красивые. Он еще сказал: “Раньше я их не замечал”.
Я дважды был у него в тюрьме и видел, как он угасает. Наблюдать это было невыносимо больно. Я все время вспоминал тот день, когда он был полон сил и надежд. Наверное, Вам странно будет услышать, что я воспринял его как человека совершенно родного. Это был человек оттуда – из моего прошлого, из моей страны. Здесь я живу уже восемь лет, я неплохо устроен, работаю, но жизнь здесь, поверьте, тоже нелегкая. Чего-то не хватает. Может быть, именно того, что было в Вашем отце.
Примите мои самые искренние соболезнования в связи с тем, что Анатолия больше нет с нами, с Вами.
Ваш отец был совершенно замечательным человеком. Жму Вам руку, и всего доброго!
Лев