Страница 7 из 10
– Как у вас дела, Аркадия Самойловна? – спросил он своим тихим голосом.
– Все в порядке. Я ее привезла, – коротко, почти по-военному доложила женщина.
– Хорошо, – сказал генерал, – познакомьте ее теперь с деятельностью некоторых «птичек». Но не особенно увлекайтесь. Она натура впечатлительная, может сломаться. Пусть только узнает правду, и все. Всю грязь рассказывать необязательно. Ей и без того покажут слишком много всякой гадости.
– Понимаю.
– Понимаете, Аркадия Самойловна, у нее ведь редкий коэффициент интеллекта. Выше, чем у вас и у меня. Намного выше. Таких специалистов у нас давно не было. Если мы ее правильно подготовим, она превратится в очень перспективного сотрудника. Может, станет нашей гордостью. Главное, чтобы мы ее не сломали. Меня не было, когда вы продумывали этот грязный и глупый трюк с проверкой в гостинице. Ну разве можно так грубо? Она ведь московская девочка, интеллектуалка. Фолкнера читает в подлиннике. А вы ее отправляете на панель изображать проститутку. Девочка могла сломаться.
– Это были рекомендации психологов, – недоуменно сказала Аркадия Самойловна, – они считали, что такой шок поможет ей преодолеть некоторые комплексы. Вы ведь сами приказывали согласовывать все действия с психологами.
– Может быть, – недовольно произнес генерал, – может быть, они и правы. Но все равно нужно быть более осторожными, более внимательными. Поймите, Аркадия Самойловна, что вы имеете у себя на воспитании еще не ограненный бриллиант и его нужно очень тщательно доводить до кондиции.
«Возится он с этой столичной штучкой. Нравится она ему, что ли?» – подумала женщина, но ничем не выдала своего отношения к сказанному. Только спросила:
– Разрешите начинать?
– Да. Пусть беседу с ней проведет Лев Григорьевич. Он лучше нас с вами знает женскую психологию.
– Хорошо, – недовольным голосом прокаркала Аркадия Самойловна, – мне можно присутствовать?
– Можно. – Генерал посмотрел ей в глаза. – Вы что-то имеете против, подполковник?
– Как всегда, ничего. – Она повернулась и пошла к выходу.
Постарела, подумал впервые генерал. Пора ей на отдых. А какая была женщина в свое время! С ее помощью в Литве взяли две банды «лесных братьев». Она стала любовницей одного из руководителей подполья и сама потом его застрелила.
В соседнюю комнату вошел пожилой человек в белом халате, следом Аркадия Самойловна. Увидев их, Марина вскочила со стула.
– Сидите. Мы, кажется, знакомы, – приятно улыбнулся врач, – я Лев Григорьевич, ваш психолог.
– Да, я вас помню, – неуверенно ответила Марина.
– Сядьте спокойно, Марина. О том, что вы сейчас увидите и услышите, рассказывать когда-либо и где-либо категорически запрещено. Но это все правда. Только правда. Вы будущий разведчик, офицер. И вы должны знать и оборотную сторону правды. Иначе правда будет неполной и может сказаться на вашей дальнейшей деятельности. Вы готовы?
– Да, – смело произнесла она, словно перед броском в воду.
– Тогда смотрите этот фильм. – Врач выключил свет и включил киноаппарат. На экране появились молодые женщины. Очень красивые женщины. Они сидели втроем и о чем-то весело разговаривали.
– Это так называемые «птички», – спокойно сказал Лев Григорьевич, – «ласточки» КГБ.
Одну из женщин, высокую, красивую блондинку, куда-то позвали.
Она смеясь вышла из комнаты.
– Это наш офицер контрразведки, – пояснил Лев Григорьевич.
Камера показывала ресторан и сидевших за столом уже знакомую женщину и какого-то подвыпившего иностранца.
– Это консул одной из скандинавских стран, – сказал Лев Григорьевич. Консул все время норовил поцеловать женщину, и она, смеясь, отмахивалась. Камера беспристрастно фиксировала все жесты дипломата.
Из другого кабинета за ними следил генерал.
Затем камера начала показывать номер в гостинице. Женщина раздевалась. Дипломат все время пытался помочь ей.
– Она знает, что идет съемка? – почему-то шепотом спросила Марина.
– Конечно, знает, – ответил врач.
Дипломат начал раздеваться, поминутно падая на пол. Он был сильно пьян. Женщина, почти раздевшись, прикрылась одеялом и терпеливо ждала. Мужчина стащил брюки и, запутавшись в рубашке, снова упал. Наконец, избавившись от всего, он полез в постель. Но не под одеяло, а садясь верхом на женщину и двигаясь к ней какими-то скачками. Поняв, что сейчас произойдет, Марина закрыла глаза.
– Выключите, – простонала она.
Врач включил свет. Он не мог не заметить довольного лица Аркадии Самойловны.
– А теперь разрешите вас познакомить. Капитан Бробина.
В комнату вошла женщина, только что показанная на экране. Она по-прежнему была красивой и элегантной. Женщина села напротив Чернышевой.
– Она из контрразведки. Из отдела специальных операций, – пояснил Лев Григорьевич. – Благодаря ее связи с этим дипломатом мы получили очень важные сведения по Скандинавии.
Капитан молча смотрела на Марину. Та, выдержав этот взгляд, не отвела глаз.
– У вас будут какие-нибудь вопросы к капитану? Не бойтесь. И не стесняйтесь. Можете задавать любой вопрос, – сказал Лев Григорьевич, – а мы пока покурим с Аркадией Самойловной в коридоре. Когда закончите разговор, позовите нас.
Они вышли в коридор и, пройдя несколько шагов, вошли в соседний кабинет. Там уже сидел озабоченный генерал.
– Вы уверены, что поступаете правильно? – спросил генерал. – Она ведь натура впечатлительная.
– Не волнуйтесь. У нее отличный индекс приспосабливаемости, – успокоил его врач, – в будущем она могла бы даже работать вместо Бробиной. Просто коэффициент интеллекта не позволяет держать ее на работе, где нужно действовать только тазом. Ее голова стоит гораздо дороже.
– Я тоже так думаю, – согласился генерал, – пусть они поговорят. Лишь бы не было вреда.
– Не будет, – успокоил его Лев Григорьевич.
В соседнем кабинете стояло долгое молчание. Наконец капитан первая сказала:
– Вы не хотите ни о чем спросить?
Марина смешалась. Она и хотела, и стеснялась подобного духовного стриптиза, чем-то похожего на только что увиденный фильм. Но все-таки решилась.
– Скажите... – Она чуть не поперхнулась. Картинка, показанная ей, все еще стояла перед глазами. – Простите меня, но вам не было с ним... в общем, вам... не противно?
– Сколько вам лет? – вдруг спросила Бробина.
– Двадцать пять, – ответила Марина.
– Вы такая молодая, – улыбнулась капитан, – мне тридцать два. Нельзя жить постоянно в мире грез. Наша внешность – это наживка, на которую попадаются мужчины. И мы должны уметь пользоваться этой наживкой.
– Всегда? – мрачно спросила Марина.
– Во всяком случае, у нас – всегда, – твердо ответила Бробина, – иначе мы ничего не добьемся. Как еще можно выйти на западных дипломатов? Только через женщин. А использовать обычных проституток нельзя. Они глупые и истеричные женщины, которые часто просто срывают всю операцию. Поэтому используют нас – «ласточек» КГБ. Некоторые называют нас «птичками».[1]
– И так всегда?
– У нас – почти всегда, – невозмутимо ответила Бробина. – Не нужно думать, что мы все извращенные гадины. Просто это наша работа. Я, кстати, замужем, и у меня растет дочь. Ей уже пять лет.
– Замужем? – Потрясению Марины не было предела.
– Да. Муж знает, что я работаю в КГБ. И понимает, что я здесь не в театре оперетты, а на службе. Это наша работа, – повторила она.
– Понимаю, – тихо произнесла Марина и непонятно почему добавила: – Тяжелая у вас работа, капитан.
– Нет, – не согласилась Бробина, – у нас не тяжелая. Здесь все ясно. Он никуда не денется. Рядом всегда свои, помогут в случае необходимости, выручат. Конечно, в нашем деле всякое бывает, но риска мало. Здесь важен расчет. А вот в вашей работе... Ты ведь из разведки, мне так сказали? Ты всегда будешь одна, девочка. Думаешь, это так плохо, что тебя снимает камера? Да ты спокойно лежишь в постели, зная, что ничего плохого не может случиться, просто не допустят. А вот у тебя такого запаса не будет. Ты будешь всегда одна, в окружении чужих, когда даже после постели нельзя расслабиться ни на одну минуту, нельзя никому доверять, нельзя никому ничего рассказывать. Тебе тяжелее в тысячу раз. Ты меня понимаешь?
1
В данном случае рассказанный эпизод – не плод фантазии автора. Последние случаи известны достаточно хорошо. В 1986 году сотрудница КГБ Виолетта Сейна соблазнила сотрудника американского посольства Клейтона Лоунтри. Через год он был приговорен американским судом к тридцати годам тюрьмы.