Небо в кармане!

Изредка из толпы доносились обрывки разговоров мужиков, охи и ахи баб, осторожные вопросы ребятни. Всем было любопытно. Ещё бы, последние полгода я каждый день пропадал в огромном каретном сарае, специально отстроенном ударными темпами именно для этой цели. Прежний, что до сей поры исправно служил семье, оказался слишком мал размерами для новой барской причуды.

И не только новый каретный сарай был построен; из города то и дело везли какие-то замысловатые железки, рулоны тканей, вонючую, как барин говорил, резину. Один из хозяйских автомобилей, страшно сказать, разобрали на детали!

А ещё во-он там, за садом, чуть раньше каретного сарая, барин повелел поставить лабораторию! Чудное слово! С первого раза никто из нанятой прислуги не смог правильно выговорить. И со второго тоже. А вот с двадцатого, да. Так и научились новым словам и при случае козыряли перед деревенскими неучами своей грамотностью, новыми знаниями и кичились приобщённостью к хозяйским странностям.

Из-за дома вальяжно вырулил петух, огляделся на предмет опасности. Наклонил на бок голову, тряхнул роскошным малиновым гребнем, захлопал крыльями и закукарекал, подзывая к себе гарем. В который уже раз умудрился выбраться из птичьего дворика, разбойник!

Пёстрой толпой вынеслись куры, забегали вокруг своего хозяина, закудахтали восторженно, не обращая никакого внимания на собравшуюся перед парадным входом толпу. Петух же захлопал крыльями, забормотал что-то на своём курином языке, собирая кур в кучу вокруг себя. Опасался, похоже, за свой гарем, чертяка! Важно загрёб когтистой лапой сухой грунт и отошёл в сторону. Куры тотчас же принялись рыть землю в этом месте. Зря, конечно. Здесь не то, что червяков, зернышек давно нет. Это вокруг кормушки рыть нужно!

Тут же кто-то из мужиков-подсобников метнул в злостных нарушителей торжественного момента метлу, отгоняя куриное семейство прочь. Само собой, метла далеко не полетела, ну куриную стайку всё-таки прогнала прочь! Куры как прибежали скопом, так скопом и умчались за угол дома. Лишь петух удалился не спеша, постоянно оборачиваясь и вроде бы как запоминая обидчиков. Напоследок ещё раз кукарекнул, взмахнул крыльями и скрылся за углом.

Ох, как заругались на кинувшего женщины, загомонили и тут же разом замолкли. Застыли. Как обрезало. Шикнул кто-то. Управляющий, похоже, к порядку привёл.

Тишина на дворе хозяйской усадьбы наступила такая, какая бывает именно что ранним летним утром в деревне. Когда стадо уже ушло на выпас, когда гусей выгнали на озеро, а мужики уехали на сенокос. И наступила редкая по летней горячей поре минута затишья. Сейчас бабы выйдут из своих домишек, и закипит работа. А пока тишь да гладь, да божья благодать!

Здесь же и сейчас без дела осталась лишь нанятая для обеспечения хозяйства прислуга и бестолковое куриное племя где-то за домом. А что куры? Говорю же, бестолковая птица! За неё даже в той моей жизни никого не штрафовали, если мало ли где на дороге под колёса попадёт.

Но, вку-усная, этого не отнять. А уж какой из неё суп с лапшой наша повариха готовит, не рассказать! Прозрачный бульон с жёлтенькими кружочками жирка на поверхности, белая лапшичка, картошечка и морковка кубиками… Сверху укропчик для аромата… Да с белым хлебом с хрустящей корочкой… Вспомнил и слюной захлебнулся! В который уж раз скандалист-желудок за бурчал, забормотал, явно снова уговаривает на кухню вернуться! Ни за что! Всё потом!

Ах, да, сверху и чуть в стороне, как раз над полем, жаворонок поёт! Значит, всё хорошо будет!

Приглушённый петушиный крик за домом (никак не уймётся, зараза) заставил прийти в себя и зашагать вперёд, к стоящим у аппарата плотнику с кузнецом. Мои первейшие помощники во всех моих начинаниях! Повезло, что сумел найти таких толковых и из города сманить. Заинтересовал новшествами. Что бы я без них делал?

Оба принарядились ради такого случая в новые косоворотки. Синенькие такие, сатиновые простенькие. Поверх жилетки. На головы парадные картузы напялили, ноги в сапоги, сразу видно что необмятые, обули. Встречают торжественно!

— Вот, твоё сиятельство, выкатили аппарат! С утречка пораньше, как ты и распорядился вчерась! — плотник ласково погладил кончиками пальцев обтянутую полотном кромку крыла. — И на лугу роса уже как раз успела высохнуть!

Кивнул в ответ, на большее от избытка чувств не хватило. Улыбнулся, получил в ответ широкую от уха до уха шальную улыбку. Похоже, плотник до сей поры сам себе не верил, что у него такое чудо сотвориться может. На друга своего оглянулся, тот степенно вперёд и шагнул. Встал рядком, огладил свою вечно подпаленную и оттого короткую бороду, поклонился чинно:

— Принимай аппарат, Николай Дмитриевич! — теперь уже и кузнец в свой черёд улыбнулся.

— Никак успел узел за ночь доделать, Прокопыч? — пришлось ответить, а сам не удержался от соблазна, вслед за плотником по лакированной липовой законцовке крыла ладошкой провёл.

Протарабанил, пробежался так же легонечко самыми кончиками пальцев по обшивке, и туго натянутая ткань, пропитанная на два слоя моим самодельным эмалитом, тут же отзывчиво благодарно загудела барабаном.

— Пришлось по новой кронштейны крепления рессоры переваривать и калить. Не за ночь, конечно, но уж до полуночи точно успел с ними закончить. Сразу собирать не стал, сам понимаешь. Утром уже собрали, с подмастерьями. А ведь хорошо получилось, сам посмотри!

Наклонился, осмотрел переделанное крепление колёс, попутно попинал ногой тугую покрышку. Зачем? Положено потому что. Или, если уж совсем по-честному, захотелось так.

Удар с колеса передался на дугу рессоры, с неё перекочевал на корпус и плоскости. Крыло тут же отозвалось глухим гулом. Возмущается! Ладно, больше не буду. Пошатал рукой подкос, напрягся, толкнул, и аппарат легко стронулся с места, прокатился немного вперёд, сантиметров тридцать, не больше. Но больше и не нужно. Проверил, как переделанное шасси работает, и достаточно.

— А ведь легко идёт! — оглянулся на кузнеца с плотником.

Собравшаяся во дворе толпа колыхнулась и подошла ближе, стараясь не упустить ни одного нашего слова. Оглянулся. Стоят, опасаются, но очень уж им интересно, что за диво такое у нас получилось. Шеи вытянули, прислушиваются к разговору. Уже к вечеру новость о сегодняшнем испытании разнесётся по всей округе!

— Ну, что? Убираем плетень? — от нетерпения плотник аж приплясывает на месте.

— Плетень… — задрал голову, осмотрел голубое без единого облачка небо. С погодой сегодня повезло, даже ветра нет. В этот момент ещё раз проголосил свою победную песню петух. Это точно к добру! Улыбнулся и решительно махнул рукой. — Убираем! И выкатываем его вперёд, на поле.

— А мотор? — не унимается гений стамески и рубанка. — Мотор тоже запустим?

— И мотор запустим! — улыбнулся в ответ. Обратил уже внимание на две явно пустые жестянки из-под бензина рядом с колесом. — Гляжу, заправили уже?

— И заправили, и масло проверили, и уровень воды в радиаторе пальцем пощупали! — с гордым видом тут же доложил Федотыч.

Плотник мало, что мужик в возрасте, но от радости и еле сдерживаемого нетерпения едва ли на месте не пританцовывает, чуть ли дитём не прыгает. Он же не только назначенную работу делал, он душу в этот аппарат вкладывал! Вот и горит в предвкушении испытания. Да они тут с кузнецом на пару оба такие, единомышленники увлечённые.

Повезло мне с этими мастерами. Ладно, квалификация у них высокая, но ума и опыта у этих двоих на добрый десяток простых работяг хватит! Один, как Левша, блоху подковать сможет (если его, само собой, грамотно озадачить и мотивировать), второй с деревом как с воском работает. Любую финтифлюшку вырежет, как вылепит! Что интересно, на глазок. А точность будет заданная! Гений, говорю же.